Псы войны
Фритауне и высаживают на берег на обратном пути, выплатив
сумму денег, оговоренную при найме. В сотнях бухт и заливов,
где нет кранов и других погрузочных приспособлений, судам
приходится выходить из положения своими силами для того,
чтобы разгрузиться. Это адски тяжелый труд, учитывая
африканское пекло. Белым матросам платят за то, что они
матросы, а не за то, чтобы они превратились в портовых
грузчиков. На местах грузчиков может не оказаться, а
подвернувшиеся под руку добровольцы могут, не имея опыта, с
работой не справиться, поэтому такими умельцами запасаются в
Сьерра Леоне. Они спят прямо на палубе, там же готовят еду и
совершают омовения, прыгая через корму. Поэтому, когда
"Тоскана" объявила о цели своего прибытия, это ни у кого не
вызвало удивления.
Якорная цепь поползла вниз, и Шеннон вышел па палубу,
пристальным взглядом осмотрев прибрежную полосу залива,
сплошь застроенную хижинами городской окраины.
Небо было пасмурное, дождь назревал, но под нависшими
облаками жара стояла как в аду, и Шеннон почувствовал, что по
всему телу льется потоками пот, приклеивая к нему рубашку.
Теперь так будет все время. Взгляд его остановился на
середине прибрежной полосы, где окнами на залив поднималась
высокая башня. Где, как не здесь, должен сейчас сидеть
Лангаротти, с нетерпением вглядываясь в морскую даль. А может
быть, он еще не приехал. Но не могут же они ждать вечно. Если
он не появится до захода солнца, им придется придумывать
причину задержки в заливе - что-нибудь вроде поломки
рефрижератора. Всем понятно, что без него дальнейшее плавание
невозможно. Он перевел взгляд с гостиницы на детей, играющих
поблизости корабля "Элдер Дэмпстер", пришвартованного у
причала.
Но корсиканец заметил "Тоскану" еще до того, как она
бросила якорь, и теперь спешил в город. Он жил здесь уже
целую неделю и нашел всех людей, о которых говорил Шеннон.
Они были не местными, но это не имело никакого значения. В
работе на погрузке кораблей принимали участие представители
разных племен.
В третьем часу от причала у здания таможни отвалил
маленький катер с человеком на корме. Когда он поднялся на
борт, то оказался заместителем начальника таможни.
Белоснежные гольфы, шорты и сорочка цвета хаки
свежевыглажены, эполеты сияют, а форменная фуражка слегка
заломлена на затылок. Великолепие формы оттеняли лоснящаяся
физиономия и острые коленки цвета черного дерева. Шеннон
вышел ему навстречу, представился уполномоченным владельца
судна, с жаром потряс протянутую руку и проводил таможенника
в каюту капитана.
Три бутылки виски и два блока сигарет уже ждали своей
участи. Таможенник обмахнулся рукой, облегченно вздохнул под
прохладной струей воздуха из кондиционера и отхлебнул пива.
Он мельком взглянул на новый путевой лист, где говорилось,
что "Тоскана" забрала груз машинного оборудования в Бриндизи
и направляется к месту морских разработок нефтяной компании
"АДЖИП Ойл" неподалеку от берегов Камеруна. Ни Югославия, ни
Испания вообще не упоминались. Помимо деталей оборудования в
грузовом листе значились: шлюпки (надувные), двигатели
(подвесные) и тропическая экипировка,-все для буровиков-
нефтяников. На обратном пути они собираются загрузиться
какао-кофе в Сан Педро, на берегу Слоновой Кости, после чего
возвратиться в Европу. Он подышал на печать и приложил ее к
путевому листу.
Таможня дала добро. Через час таможенник спустился на борт
своего катера, не забыв прихватить подарки.
В седьмом часу, когда жара спала, Шеннон разглядел
приближающуюся со стороны берега шлюпку. Двое местных,
подрабатывающих доставкой пассажиров на суда, стоящие на
якоре в заливе, сидели на веслах. На корме расположились еще
семеро африканцев с узелками на коленях. Впереди, на носу,
одиноко восседал единственный европеец. Когда шлюпка подошла
вплотную к "Тоскане", Жан-Батист Лангаротти ловко взобрался
на борт по спущенному трапу.
Один за одним на борт "Тосканы" передавали с
раскачивающейся лодки узелки, за ними стали взбираться семеро
африканцев. Хотя так близко от берега этого делать не
следовало, Вламинк, Дюпре и Земмлер начали похлопывать их по
спинам и дружески жать руки. Африканцы, улыбаясь от уха до
уха, похоже, были рады не меньше наемников. Вальденберг и его
помощник раскрыли от удивления рты. Шеннон дал знак капитану
выводить "Тоскану" в море.
Когда стемнело, они расселись группками на палубе и
благодарно вдыхали прохладный морской воздух. "Тоскана" шла
на юг. Шеннон представил новобранцев Вальденбергу. Наемники
были с ним уже знакомы. Шестеро африканцев оказались молодыми
людьми, которых звали Джонни, Патрик, Джинджа (кличка, от
имени Джинджер), Сандей, Бартоломью и Тимоти.
Каждый из них воевал вместе с наемниками, каждый, прошел
курс специальной персональной подготовки у европейских
бойцов, был неоднократно проверен в бою и мог постоять за
себя в любых, самых сложных условиях. И каждый был истово
предан своему командиру. Седьмой был человеком пожилым,
улыбался реже, держал себя уверенно и с достоинством. Шеннон
называл его "доктор". Он тоже был предан своему командиру и
своему народу.
- Как дела дома?-спросил его Шеннон. Доктор Окойе грустно
покачал головой.
- Неважно.
- Завтра за работу,-сказал Шеннон.-С завтрашнего дня
начинаем готовиться.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БОЛЬШАЯ БОЙНЯ
Глава двадцатая
До самого прихода к месту назначения Кот Шеннон не давал
своим людям передышки. Единственное исключение делалось для
пожилого африканца, которого он называл "доктором". Остальных
поделили на группы, каждой из которых было поручено
определенное дело.
Марк Вламинк и Курт Земмлер вскрыли пять зеленых железных
бочек с надписью "КАСТРОЛ", отбив накладное дно, и извлекли
из каждой упаковки по двадцать "шмайссеров", с сотней
запасных магазинов. Машинное масло было перелито в меньшие
емкости и оставлено для корабельных нужд.
При помощи шести африканских бойцов они распаковали сотню
автоматов, которые были затем тщательно очищены от заводской
смазки. К тому моменту, когда дело было сделано, африканцы
успели изучить устройство "шмайссеров" не хуже, если не
лучше, чем солдаты на занятиях по материальной части.
Открыв первые десять ящиков с патронами, все восемь
уселись на палубе и начали вставлять патроны в обоймы, по
тридцать штук в каждую, пока в их распоряжении не оказалось
500 снаряженных обойм с 1500 патронами. После этого
восемьдесят "шмайссеров" были отложены в сторону. В это время
Жан-Батист Лангаротти готовил форменное обмундирование,
перерывая стоящие в трюме ящики. В набор вошли две майки, две
пары трусов, две пары носков, пара башмаков, брюки, один
берет, одна форменная рубашка и один спальный мешок. Когда
все было подобрано, одежда связывалась в узел, один
"шмайссер" с пятью снаряженными обоймами оборачивался в
промасленную тряпку и вкладывался в полиэтиленовый мешок.
Затем все засовывалось в спальник. Перевязанный сверху и
готовый к транспортировке как вещмешок, спальник содержал в
себе всю необходимую экипировку и оружие для будущего бойца.
Двадцать оставшихся "шмайссеров" с пятью обоймами каждый и
двадцать комплектов формы были отложены в сторону. Они
предназначались непосредственно для участников штурма, хотя
их было всего одинадцать человек. Запасные комплекты при
необходимости могли быть розданы команде корабля. Лангаротти,
научившийся за годы, проведенные в армии и в тюрьме,
орудовать иголкой и ниткой, ловко подогнал одиннадцать
комплектов обмундирования под участников штурма, пока они не
сидели как влитые.
Дюпре и Чиприани, который, к счастью, оказался умелым
плотником, быстро разобрали ящики, где хранились патроны, и
принялись за подвесные моторы. Все три мотора были
шестидесятисильными, фирмы "Джонсон". Они смастерили
деревянные короба, выложив их изнутри резиной от надувных
матрасов, которые надевались сверху на надводную часть
двигателя. В то время как шум выхлопа приглушался системой
подводного выпуска отработанных газов, звукоизолирующие
короба уменьшали стук механических деталей двигателя до еле
слышного урчания.
Закончив с этими делами, Вламинк и Дюпре начали заниматься
тем оружием, которое каждый из них предполагал использовать
во время штурма. Дюпре извлек из ящиков два минометных ствола
и углубился в изучение прицельного механизма. Ему не
приходилось иметь дело с югославскими минометами, но он с
радостью для себя обнаружил, что система была предельно
простои. Он приготовил семьдесят снарядов, тщательно проверив
и снарядив взрыватели, установленные на остроконечной
конической верхушке мины.
Уложив готовые снаряды в ящики, он взял два из них,
поставил друг на друга и сунул в рюкзак, из числа тех, что
купил в Лондоне два месяца назад.
Вламинк занялся своими базуками, одну из которых
предстояло использовать в ночь штурма. Это ограничение
возникло только в связи с тем, что он физически не мог унести
обе. Приходилось рассчитывать только на свои силы. Встав на
корме и упершись на шест флагштока, он тщательно настроил
прицел базуки, пока не понял, что сможет попасть в ствол
пушки с расстояния в две сотни метров не более чем с двух
попыток. Он уже взял себе в помощники Патрика, потому что им
доводилось воевать вместе и они хорошо дополняли друг друга.
В рюкзаке африканец будет нести десять ракет для базуки, не
считая собственного "шмайссера". Вламинк добавил к своей
экипировке две дополнительные ракеты, и Чиприани подцепил к
его ремню два брезентовых подсумка.
Шеннон разбирался со вспомогательными средствами,
осматривая осветительные ракеты и объясняя Дюпре, как ими
пользоваться. Он раздал каждому наемнику по компасу, проверил
аварийную сирену и портативные переговорные устройства.
Имея в запасе время, Шеннон велел "Тоскане" на пару дней
лечь в дрейф в том месте, где на двадцать миль в округе не
было других кораблей. Пока судно, слегка покачиваясь на
волнах, неподвижно стояло на месте, каждый проверил свой
личный "шмайссер". Для белых проблем не было. Каждому из них
в свое время пришлось испробовать с полдюжины различных
автоматов, а они отличаются друг от друга довольно
незначительно. Африканцам потребовалось чуть больше времени,
чтобы к ним привыкнуть, потому что они, в основном, имели
дело с карабинами "маузер", калибра 7. 92 или со стандартными
натовскими самозарядными винтовками калибра 7. 62 мм. Один из
немецких автоматов постоянно заклинивало, поэтому Шеннон
выбросил его за борт и протянул бойцу другой. Каждый
африканец выпустил по девятьсот патронов, пока они не
привыкли к "шмайссеру" и не избавились от популярной среди
африканских солдат дурной привычки-зажмуривать глаза во время
стрельбы.
Пять пустых железных бочек, которые оставили в запас,
теперь качались на волнах за кормой "Тосканы" в качестве
мишеней. Стрельба продолжалась, пока каждый из тренирующихся,
неважно белый или черный, не мог с сотни метров уверенно
продырявить бочку очередью. Четыре бочки, использованные
таким образом, благополучно пошли ко дну, а пятую приберег
для себя Марк Вламинк. Он дал ей отплыть на две сотни метров,
потом встал на корме "Тосканы", расставив ноги, базука на
правом плече, глаз прильнул к прицелу. Он подождал, чтобы
приспособиться к покачиванию палубы под ногами, и выпустил
первую ракету. Она скользнула по верхнему краю бочки и со
столбом брызг взорвалась при входе в воду. Вторая ракета
угодила прямо в центр бочки. Гулкий грохот взрыва эхом
прокатился по поверхности моря, вернувшись к наблюдающим с
борта корабля наемникам и членам экипажа. Кусочки жести
осыпали воду мелким дождем рядом с тем местом, где только что
была бочка, и у зрителей вырвался восторженный крик. Широко
улыбаясь, Вламинк повернулся к Шеннону, содрал защитные очки
и смахнул с лица частички сажи.
- Ты говорил, что хочешь разнести дверь, верно, Кот?
- Точно, здоровенные деревянные ворота, Крошка.
