Когда в ходе этой лихорадочной подготовки выдалась наконец свободная
минута и напряжение спало, меня невольно охватили раздумья: насколько же
все-таки в последние дни осложнились обстоятельства, вызывая тревогу и
неуверенность! Племя араваков расколото на два лагеря, и еще неведомо,
какие вероломные планы вынашивают наши недоброжелатели; как меч над
головой нависла опасность со стороны разъяренных испанцев, готовых в любую
минуту, по любому поводу выместить на нас свою злобу; шаман Карапана,
возможно, замышляющий новые против меня козни; вождь Конесо, неустойчивый
и перепуганный, погрязший в предательских планах продать нас испанцам;
наша шхуна - достаточно ли надежно она укрыта и сумеет ли Мигуэль отстоять
ее в случае нападения; и, наконец, эта новая забота с пленными варраулами
и предстоящая ночная операция, которая в случае провала чревата для нас
чертовски опасными осложнениями.
Все нити этих запутанных дел сошлись в моих руках, переплелись,
спутались, и, того гляди, какая-то из них лопнет первой и обрушится на нас
несчастьем. Как же просто тут споткнуться и загреметь в пропасть! Голова
шла кругом от всего этого, мысли путались, но я вновь обретал покой и
уверенность, стоило лишь взглянуть на поляну перед хижиной: там стояли
десять вооруженных воинов нашего рода, готовых на все, ждавших лишь
приказа, непоколебимых и невозмутимых, а среди них верные мои друзья -
Арнак и Вагура. "Посмотрим еще, кто победит!"
Затишье оказалось недолгим - не прошло и часа, как из рощи примчался
индеец, стоявший там на часах.
- К нам направляются семь испанцев! - огорошил он нас известием. -
Все вооружены с головы до ног!
- Ты уверен, что они идут к нам?
- К нам, к нам! Сейчас выйдут из рощи!
Воины восприняли это известие с достойным удивления спокойствием. Я
поручил Арнаку и Вагуре держать свои отряды неподалеку от моей хижины, но
на расстоянии один от другого, и внимательно следить за моими сигналами.
- А мне что делать? - спросил Арасибо.
- Ты пойди в хижину и стереги сложенное там оружие, заодно
присматривай за Катави.
Из рощи действительно вскоре показались испанцы. Неторопливым, чинным
шагом они направлялись к моей хижине, зная, видимо, ее по описаниям.
Мушкеты они держали в положении "на плечо", как солдаты на марше. Не
доходя до меня шагов десять, они остановились, стукнули прикладами о
землю. Старший, выйдя чуть вперед, обратился ко мне высокопарно, с
подчеркнутым достоинством:
- Сеньор капитан! Дон Эстебан, наш полковник, почтительнейше просит
господина капитана пожаловать к нему в гости.
День клонился к вечеру, до захода солнца оставалось не более часа. С
наступлением темноты я предполагал сразу же двинуться к устью Итамаки.
Таким образом, время для визитов сегодня было уже слишком позднее, тем
более что неведомо, насколько этот визит мог затянуться.
- Поблагодари, ваша честь, дона Эстебана за приглашение и передай,
что я нанесу ему визит завтра.
- Он просит именно сегодня!
- А я прошу подождать до завтра.
Лицо испанца потемнело, а рука судорожно дернулась к поясу.
- Мне приказано, - объявил он более жестким, чем прежде, голосом, -
со всеми надлежащими почестями сегодня же сопроводить сеньора капитана в
наш лагерь.
- Значит, вы почетный эскорт? - оживился я.
- Так точно, эскорт.
К его удивлению, я весело рассмеялся.
- Но я не нуждаюсь в вашем! У меня есть свой собственный эскорт!
Взгляните сюда, взгляните туда! - Я повел рукой по сторонам, указывая на
отряды Арнака и Вагуры. Воины стояли в непринужденных позах, но ружья
держали наготове и спокойно смотрели в нашу сторону.
Испанец понял красноречивый смысл их присутствия и выдавил на лице
кислую улыбку.
- Не моя вина, - голос его звучал теперь более любезно, - что я не
смог выполнить приказа!
- Нет, не ваша, - охотно согласился я.
Отсалютовав, он собрался было уходить, но я задержал его:
- После захода солнца посторонним возбраняется появляться на этой
поляне. Постам строжайше предписано стрелять без предупреждения. Индейцам
Серимы об этом известно. Да будет известно и вам, гостям.
- Слушаюсь, сеньор капитан!
Испанцы повернулись и пошли, но отнюдь не в сторону Серимы, а к реке,
к тому месту, где до недавнего времени стояла наша шхуна. Значит, Конесо
все-таки выдал им факт существования судна! По моему знаку отряды Арнака и
Вагуры приблизились ко мне в тот момент, когда испанцы как раз
возвращались от реки. Возвращались торопливо и крайне возбужденные.
- Там стоял испанский корабль! - воскликнул тот, что прежде
разговаривал со мной. - Сеньор, где он теперь?
- Его нет, - ответил я сухо.
- Как это нет?
- Разве вы не видели? Впрочем, вы сильно ошибаетесь, полагая, что это
испанский корабль. Это мой корабль!
- Но раньше он принадлежал испанцам!
- Раньше - да, теперь - нет!
- Сеньор! - вспыхнул испанец. - Мы пришли сюда не затем, чтобы вы
шутили над нами шутки!
- А зачем, позвольте узнать? - скорчил я глупую мину, подняв брови.
- За кораблем. Верховный вождь разрешил нам взять его.
- Он не имеет на это права.
- Это нас не касается. Корабль наш! Где он находится?
- В безопасном месте.
- Где, каррамба?
Я рассмеялся ему прямо в лицо и ничего не ответил. Испанец близок был
к взрыву бешенства, но сдержался, видя, что его постепенно окружают наши
воины.
- Если это все, что вы имели мне сообщить, то можете идти, ваша
милость, - проговорил я тоном приказа. - А дону Эстебану скажи, что завтра
я нанесу ему визит.
Испанец пробормотал сквозь стиснутые зубы себе под нос какое-то
грязное ругательство, и они ушли, на этот раз действительно в сторону
Серимы.
- И не забудь, - крикнул я ему вдогонку, - о порядке у нас после
захода солнца! Шутить мы тогда не любим!..
Наши люди, в большинстве знавшие испанский язык, от души радовались
тому заслуженному отпору, который я дал высокомерным испанцам.
НОЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ
Солнце зашло, сумерки сгущались. Со стороны Серимы все было спокойно.
Я взял Вагуру, отобрал трех лучших воинов, и всемером, с Арипаем и Катави,
мы, не мешкая более, двинулись в путь. Арнак остался охранять хижины и
запасы оружия, которое он перенес в специальное укрытие. Поскольку все
события предстояли ночью, в ружьях и луках нужды не было, но я все-таки,
кроме пистолетов, ножей и коротких палиц, велел прихватить с собой еще и
четыре лука с изрядным запасом стрел.
Сколько дней не выходил я уже в лес, и вот теперь, когда на меня
вновь повеяло его ароматом, когда со всех сторон окружили таинственные
шорохи и стрекотание цикад, а мокрые ветви на узкой тропинке хлестали по
лицу, я ощутил прилив радости и бодрости. Катави хорошо знал дорогу и
уверенно шел впереди, а мы, словно тени, скользили за ним.
Часа через два ходьбы рыбак дал знак, что мы подходим к острову.
Слева сквозь прибрежную растительность светлела полоса воды. Внезапно
перед нами на тропинке выросла фигура. Раздался условный сигнал - это был
сын Катави. С полудня, после ухода отца, он наблюдал за островом. За это
время в лагере ничто не изменилось. Днем, правда, стражники выводили
пленников ненадолго в кусты, но потом опять загнали их в лодку и, проверив
путы на руках, вдобавок связали им еще и ноги.
Остров, по описанию Катави, саженей сто с лишним в длину и всего
шагов восемьдесят в ширину, тянулся параллельно берегу, отделенный от него
не очень широким, но глубоким рукавом. Представляя собой песчаную отмель,
он с течением лет покрылся всяческой растительностью и даже деревьями.
Испанцы разбили свой лагерь у самой воды, напротив берега, и, укрытые
со стороны основного русла Итамаки этим леском, были уверены, что никто с
реки их не увидит. Костров они не разжигали, опасаясь выдать свое
присутствие. Охрану постоянно несли двое: испанец и индеец. Так было и
нынешней ночью, насколько мог заметить сын Катави в вечерних сумерках.
Пока двое караулили пленников, стоя на берегу реки, их сменщики спали на
носу лодки, в которой была сложена провизия.
Поначалу я хотел подплыть к пленникам и, перерезав путы одному,
подбросить им ножи и дубины, чтобы они потом уж сами, без нас освободились
и расправились со стражей, но, не будучи уверен в их смелости и
боевитости, отказался от этого плана и решил провести всю операцию своими
силами.
Две небольшие свои лодки рыбак укрывал в прибрежных зарослях
несколько выше острова. Мы нашли их в полной сохранности и тихо спустили
на воду. Я дал своим спутникам последние наставления, еще раз напомнив,
что действовать надо крайне осторожно: испанцы ни на острове, ни в Сериме
не должны узнать, кто освободил варраулов.
- Ты говоришь, и на острове тоже? - прошептал Вагура. - Значит, мы не
будем их убивать?
- Ты же знаешь, я не люблю убивать без необходимости.
- Но здесь есть необходимость!
- Не думаю! Противников всего четверо. Нас пятеро, а с Арипаем
шестеро. Мы подкрадемся и нападем внезапно, оглушив их дубинами. Ну если
кому-нибудь и разобьем голову, что ж, жаль, конечно! Но надо бить так,
чтобы только оглушить противника, слышишь?!
- Мы их свяжем?
- Конечно! Свяжем, а головы чем-нибудь замотаем, чтобы они ничего не
слышали и не видели. Впрочем, возможно, они и не успеют прийти в себя,
пока мы не покинем остров.
Мы отплыли от берега. В первой лодке - я, Катави с сыном и один воин,
во второй, плывущей вслед за нами, - Вагура и все остальные. Течение
подхватило нас и быстро понесло вниз по реке. Небольшие, сделанные из коры
лодки едва нас выдерживали.
Спустя какую-нибудь минуту над водой впереди замаячили темные
контуры: это был остров. Стараясь не попасть в протоку, мы огибали мыс
острова, придерживаясь главного русла реки, и высадились несколькими
саженями ниже, оказавшись на острове со стороны, противоположной берегу.
Испанцы располагались, как уверял Катави, всего в шестидесяти-семидесяти
шагах от нас, и достаточно пробраться сквозь заросли посередине острова,
чтобы оказаться в их лагере.
Каждый из нас точно знал возложенную на него задачу, и мы, не мешкая
более, стали пробираться сквозь заросли. Они были не особенно густыми, так
что, соблюдая осторожность, мы двигались почти бесшумно. Внезапно кусты
перед нами оборвались, словно срезанные, и мы оказались на опушке. Дальше,
до самой воды, шагов на пятнадцать светлел только песок.
Лагерь испанцев я увидел чуть ниже; в длинном темном предмете,
лежавшем на песке, без труда угадывалась одна из лодок, вытащенная на
берег, другая покачивалась на воде.
- В лодке на берегу, - шепотом проговорил Катави мне на ухо, - лежат
связанные пленники... Видишь, там караульный... их сторожит...
Действительно, впереди темнела фигура человека, сидевшего на борту
лодки. Это, конечно, был один из стражников. Он не двигался.
Но где же второй?
- Ты говорил, они караулят по двое, - встревожился я.
- Да, так оно и есть!
- Но второго что-то не видно!
Катави с сыном посовещались, но отсутствия второго стражника
объяснить не смогли.
- Может, он спит?
- А вы точно знаете, что двое других спят во второй лодке?
- Точно! - ответил сын рыбака. - Они спят на носу лодки, а нос
повернут в нашу сторону.
- Ты слышишь, Вагура?
- Слышу...
Скрываясь в тени зарослей, можно было подобраться к лодкам еще шагов
на двадцать, но потом предстояло преодолеть открытую песчаную полосу между
