лука, - пояснил я.
- Это не я, - ответил он тихо. - Это Вагура.
- Зачем он стрелял?
- Ты - белый, господин.
"Вот их благодарность! - с горечью подумал я. - Я спас его от смерти,
а мне - стрела в спину. Неужели белый цвет моей кожи достаточный повод для
убийства? Разве все белые одинаковы?"
Но минуту спустя в голову мне пришла другая, более трезвая мысль:
"А может быть, этих парней довели до такого состояния, что они уже не
способны отличать белого от белого и всех считают законченными негодяями?"
Арнак, будто угадавший ход моих мыслей, нерешительно оправдывался:
- Вагура молодой... горячий...
Луч восходящего солнца пробился в пещеру сквозь дыру в каменной
кладке. Время шло, надо было искать выход из неясной ситуации и энергично
брать инициативу в свои руки.
- Арнак! - обратился я к индейцу. - Когда ты стоял привязанный к
мачте, кто тебе ночью дал воду?
Юноша смотрел на меня испытующе, но не отвечал.
- Ты не помнишь?
- Помню, - тихо проговорил он.
- Так кто?
- Ты, господин.
- А ты знаешь, что из-за этого случилось?
Он не совсем понял вопрос. Тогда я стал ему напоминать.
- На следующий день был сбор команды на палубе, недалеко от твоей
мачты, разве ты не видел?
- Видел.
- Кого капитан хотел убить?
- Тебя, господин.
- Вот видишь, ты все помнишь. А кто тебе разрезал путы во время бури,
незадолго до крушения корабля?
- Ты, господин? - вырвалось у него.
- Да, я.
- Я не знал... - прошептал он.
Арнак смущенно заморгал. Я видел, что он взволнован.
- А вы, - продолжал я голосом, полным укора, - вы хотели меня убить
из лука.
Юноша, явно смущенный, как видно, осознавал недостойность своего
поведения. Значит, юный дикарь отнюдь не был туп и обладал способностью
понимать свою вину. Более того, от моего внимания не ускользнуло, что он
хотел что-то разъяснить, как-то загладить свой поступок, доказать свои
добрые намерения, но не знал, как это сделать. В конце концов на мой
вопрос, зачем они в меня стреляли, он в оправдание опять повторил то же,
что говорил прежде:
- Ты - белый, господин!
"Чья же вина, что у этих туземцев сложилось столь искаженное
представление о нас, белых? Быть может, это вина не их, а самих белых?"
Я склонился над ним и взмахом ножа рассек на нем путы.
- Ты свободен! Иди!
Растирая онемевшие ноги и руки, он не сводил с меня изумленного
взгляда и глотал слюну, словно у него вдруг пересохло в горле.
- Ты голоден, - заметил я дружеским тоном.
- Да, господин.
- Давай-ка сейчас уберем камни от входа, и ты иди. Кстати, скажи
Вагуре, чтобы стрелы поберег для более подходящего случая... Потом вы
сходите в лес за хворостом для костра, и мы приготовим себе на завтрак
пару зайчишек...
В одно мгновение выход из пещеры был разобран. Арнак выскочил наружу
и с громким криком помчался в глубь кустарника. Я взял лук и-стрелы,
копье, нащупал у пояса нож и медленно вышел вслед за ним. Яркий свет дня
ударил мне в глаза. Остановившись посередине поляны, я прищуренным
взглядом внимательно осмотрел окружающие меня заросли. Там никого уже не
было, Арнак исчез, словно канул в воду, кустарник сомкнулся за ним плотной
стеной.
Я занялся костром, присел возле него на корточки и, положив оружие
рядом, начал раздувать угли, не успевшие еще остыть со вчерашнего вечера.
Весь я был на виду, и всадить в меня без промаха стрелу из ближайших
зарослей не составило бы никакого труда. И потому, возясь с костром, я все
же внимательно поглядывал вокруг, готовый в любую минуту схватить оружие и
отразить нападение. Но вокруг все было тихо и спокойно.
Когда первые угли в золе стали тлеть, из чащи появились юные индейцы,
тащившие огромные охапки сухого хвороста. За Арнаком чуть в стороне шел
Вагура. Шестнадцатилетний парнишка не скрывал своего страха и смотрел на
меня так, словно я собирался его съесть.
Занявшись приготовлением завтрака, я поторапливал и юношей. Дел было
предостаточно: раздуть и поддерживать огонь, извлечь из ямы и освежевать
зайцев, привести из ручья воды в тыкве, обстругать два прута для
вертелов...
- Держи! - крикнул я Арнаку, бросая ему нож.
Поймав оружие и держа его в руке, юноша оторопел. При виде его
растерянного лица я от души рассмеялся в объяснил, о чем идет речь:
- Беги в лес, отыщи две прямые ветки и обстругай их! Будем печь на
них зайцев!..
Арнак оценил оказанное ему доверие и не мог скрыть своей радости. На
лице его промелькнуло что-то похожее на улыбку. Он бросился в чащу
кустарника, а возвратившись с прутьями, тотчас же вернул нож.
"Я НЕ ПЯТНИЦА!"
Итак, мы стали жить втроем. Не зная нрава юных моих собратьев по
несчастью и вообще не будучи об индейцах особо высокого мнения, я старался
по возможности держать их от себя на расстоянии. Шалаш я велел им
поставить от моей пещеры шагах в двадцати. Я не настолько им доверял,
чтобы торопиться впустить их к себе. Впрочем, индейцы и сами проявляли
определенную настороженность и предпочитали спать отдельно.
В хозяйстве моем прибавилось теперь ртов, но зато несравненно легче
стало добывать пищу и вообще выполнять любую работу. В лице обоих я обрел
недурных помощников. Они отлично стреляли из лука, особенно Арнак, который
почти никогда не промахивался. Им знакомы были породы лиан, куда более
подходящих для тетивы и веревок, чем те, которыми прежде пользовался я.
Существенные выгоды извлекал я из превосходного знания ими
растительности острова. В первый же день Арнак отыскал в зарослях мясистые
листья какого-то вида агавы, повязки из которых с поразительной быстротой
исцелили мою рану в плече, оставленную стрелой. Значительно разнообразнее
стал и наш стол: юноши знали множество дикорастущих овощей и съедобных
кореньев. Не было теперь недостатка и в кокосах: проворные парни
вскарабкивались на самые высокие пальмы и стряхивали с них плоды.
Редкостное знание ими здешней растительности неопровержимо
свидетельствовало о том, что родом они из местности, расположенной
недалеко от острова. В один из первых же дней нашей совместной жизни
разговор зашел именно на эту, столь важную для меня тему, поскольку я ни
на минуту не оставлял мысли о том, как выбраться с острова. Они рассказали
мне, что их племя зовется араваками и живет оно на берегу Большой земли, а
их деревня лежит на самом берегу океана.
"Большой земли?" - пронеслось у меня в голове.
- А не знаете ли вы большой реки, которую испанцы зовут Ориноко?
- Я слышал о ней, - ответил Арнак, - в устье этой реки живут индейцы
племени гуарани, наши враги.
- Если они ваши враги, значит, живут недалеко от вас?
- Далеко, господин. Чтобы добраться до селений гуарани, наши воины
плывут на лодках вдоль берега моря столько дней, сколько пальцев на двух
руках.
- А ты знаешь, в какую сторону плывут ваши воины?
- Знаю, господин. В сторону восходящего солнца и до пути переплывают
еще большой залив.
Из всего этого напрашивался вывод, что родина юношей лежала где-то на
западе от устья реки Ориноко.
Мне нравились ясные, толковые ответы Арнака. Я с симпатией смотрел на
его темно-бронзовое лицо, правильные черты которого, не лишенные
своеобразной привлекательности, изобличали в нем, что ни говори, существо
мыслящее. У него были тонкие, слегка поджатые губы, прямой, красиво
очерченный нос и большие черные мечтательные глаза. Стройная фигура
придавала ему присущую многим индейцам горделивую осанку в
противоположность Вагуре. Вагура, коренастый парень с толстыми губами,
широкими ноздрями и живым характером, можно сказать некрасивый, являл
собой тип, совершенно отличный от своего старшего товарища, хотя и был из
одной с ним деревни.
На корабле я знал их как запуганных, забитых, отупевших от
нескончаемых истязаний зверенышей. Этот тяжкий период жизни оставил на
обоих неизгладимые следы: тела их были покрыты глубокими шрамами, уши
изорваны. Левое ухо у Вагуры было полностью отрезано. К счастью, длинные
прямые волосы в какой-то мере прикрывали эти изъяны. Тяжкие травмы с той
поры остались и в их душах. Правда, с каждым днем пребывания на свободе
состояние подавленности у них постепенно рассеивалось, и хотя от
постоянной настороженности они еще не избавились, в остальном как же они
преобразились за это время!
Насколько я мог понять из их рассказов, юноши попали в рабство четыре
года назад. Арнак был тогда в возрасте Вагуры. За четыре года многие
детали, конечно, могли в его памяти стереться.
Я обратил на это его внимание, выразив сомнение в достоверности
рассказанных им подробностей.
- Нет, помню, - заверил меня индеец с непоколебимой уверенностью, -
помню все, как было.
- А рядом с вашими селениями нет больших островов?
- Рядом нет. У нас широкое море, далеко" далеко; много дней плыть на
каноэ - островов нет.
- Карибское море усеяно островами, - усомнился я, - а ваше море без
островов?
- Да, господин.
Оставалось лишь сожалеть, что я так скверно знал географию этих
мест... Со слов Арнака у меня сложилась не очень ясная картина, но я не
отступал.
- И в селении у вас даже не слышали о каких-нибудь островах?
- О-о, слышали, господин. Есть такой остров, на котором живут плохие
люди. Испанцы. Это они напали на нашу деревню и захватили нас в рабство.
Им нужно много рабов, чтобы ловить в море жемчуг. Рабы ныряют...
- Как же ты оказался на нашем английском корабле "Добрая Надежда",
если ты, как утверждаешь, попал в руки к испанцам?
- Англичане напали на испанский корабль и захватили всех рабов.
- А ты не помнишь, как назывался остров, на котором ловят жемчуг и
живут плохие люди?
Арнак коротко посовещался с Вагурой на своем аравакском языке, а
затем уверенно сказал:
- Маргарита, господин.
Это название мне не раз доводилось слышать на пиратском судне. Остров
лежал в нескольких сотнях миль западнее устья Ориноко и острова Тринидад.
На корабле знали о его богатствах и давно точили на него зубы. На путях к
острову можно было перехватывать испанские корабли с богатой добычей.
- Далеко этот остров от вашего селения?
- Несколько дней быстро плыть на каноэ.
- В какую сторону?
- В сторону заходящего солнца.
Картина стала проясняться. Селение юношей находилось на материке,
примерно на полпути между устьем Ориноко и островом Маргарита.
- Большой это остров? - спросил я.
- Люди говорят, большой, - ответил Арнак.
У меня мелькнула мысль, а не Маргарита ли часом тот обширный остров
на севере, очертания которого видны с вершины моего холма?
- Вы заметили остров на севере? - задал я индейцам вопрос.
- Да, господин.
- Может, это и есть Маргарита?
В глазах юношей мелькнуло беспокойство. Одной лишь мысли, что столь
близко могут оказаться те самые "плохие люди", было достаточно, чтобы
вселить в них тревогу.
- Мы не знаем, господин, - пробормотал Арнак, - не знаем...
- А на юге от нас тоже остров?
- Нет, там не остров, господин, - живо возразил юноша.
- Не остров?
- Нет, это Большая земля.
- Почему ты так уверен?
Юноши были твердо убеждены, что там Большая земля, и убежденность их
основывалась на различных приметах, и прежде всего на том, что наш остров
время от времени навещал грозный владыка южноамериканских лесов - ягуар.
Ягуары живут только на материке. А если ягуар здесь появлялся, значит, он
