диссертацию: руки не дошли.
- В таком случае, спешу оставить вас наедине с проектом. - И Малдер вышел
в холл, где рабочие за тонким прозрачным занавесом продолжали сдирать со
стен асбестовое покрытие.
Плезантон, Калифорния.
Дом Эмила Грэгори.
Среда. 10.28
Повернув ключ в замке, Малдер громко постучал и лишь потом приоткрыл
дверь и заглянул внутрь. Тишина и полумрак.
- Тук-тук, есть кто дома?
- Хватит дурачиться, Малдер! - одернула его Скалли. - Ну кто там может
быть? Доктор Грэгори жил один. - Она открыла папку. - Его жена умерла шесть
лет назад. От лейкемии.
Малдер нахмурился и покачал головой: вчерашнее вскрытие показало, что у
Грэгори была последняя стадия рака.
- Похоже, люди больше не умирают просто от старости.
Они помедлили еще, не решаясь войти в прохладный, пыльный дом в самом
конце глухого переулка. Своей архитектурой он резко выделялся на фоне
соседних домов: его скругленные углы и изогнутые арки чем-то напоминали
особняк из самана в мексиканском стиле. Фасад украшали цветные изразцы,
веранда заросла диким виноградом.
Постояв еще чуть-чуть, Малдер распахнул дверь, и они шагнули в прихожую,
выложенную большими прохладными терракотовыми плитами, и, спустившись по
короткой лестнице, вошли в жилое помещение.
Хотя Грэгори умер всего полтора дня назад, казалось, здесь давным-давно
никто не живет, как в доме с привидениями.
- Поразительно, как быстро иной раз доме возникает гнетущая атмосфера! -
нарушил тишину Малдер.
- Сразу видно, что он жил холостяком, - заметила Скалли. 1
Малдер осмотрелся, но никакого вопиющего беспорядка не углядел. Во всяком
случае, ничего особенного: почти как у него в квартире. Или аккуратистка
Скалли опять его подкалывает?
В гостиной был стандартный набор мебели: диван, большое кресло на двоих,
телевизор, музыкальный центр, которым, похоже, пользовались не слишком
часто. Столик у дивана завален журналами вперемешку с чертежами и бумагами
со штампом Центра ядерных исследований Тэллера, документами из Лос-Аламоса и
Ливерморской национальной лаборатории.
Выкрашенные неяркой желто-коричневатой краской стены, гладкие и
маслянистые, напоминали фактурой мягкую глину. В каминных нишах - коллекция
изящных безделушек: на полочках расписная керамика анасази', на стене яркие
индейские амулеты, а над каминной полкой - связка сушеного перца чили.
Во всем интерьере гостиной чувствовался дух Нью-Мексико, искусно
созданный, как решил Малдер, покойной женой доктора Грэгори, а у старого
ученого не было ни желания, ни сил переделывать что-то на свой лад.
- После смерти жены доктор Грэгори утратил интерес ко всему, кроме
работы, - словно читала его мысли Скалли, листая досье. - Тут написано, что
когда жена умерла, он попросил отпуск на два месяца, чтобы прийти в себя, но
просто не знал, чем заняться, и очень скоро опять вышел на работу. С тех пор
в его личном деле одни благодарности. Он с головой погрузился в науку.
Работа стала смыслом его жизни.
- А там, случайно, не указано, над чем конкретно работал Грэгори?
- Нет, не указано: ведь проект засекречен.
- Знакомая песня!
В аптечке на кухне Скалли обнаружила несколько пузырьков с
обезболивающими средствами, некоторые еще закупоренные, некоторые
полупустые. Она потрясла их, прочла этикетки.
- Он принимал сильные лекарства - анальгетики и наркотики. Наверное,
страшно мучился. Я еще не успела ознакомиться с его историей болезни, но
уверена: доктор Грэгори знал, что жить ему осталось два-три месяца.
- И тем не менее каждый день шел на работу. Вот это одержимость!
Малдер бродил по пустому дому, ища сам не зная что. Выйдя из гостиной, он
направился в холл, за которым располагались спальни и кабинет. Здесь все
выглядело совсем иначе.
Стены пестрели развешанными как попало фотографиями в рамках, словно у
хозяина под рукой оказался молоток с гвоздями, а искать линейку и карандаш
он поленился. Доктор Грэгори, очевидно, собирал коллекцию снимков давно и
вешал туда, где было свободное место.
Несмотря на различие, все снимки объединяло одно: на них был запечатлен
момент ядерного взрыва. А отличались они лишь фоном и размером грибовидного
облака: одни были сняты в пустыне, другие - в океане, с борта эсминца. Рядом
с морскими офицерами и другими военными стояли, улыбаясь в камеру, ученые
(их нетрудно было узнать по одежде и очкам в темной оправе).
- А кто-то собирает фотографии Элвиса Пресли, - заметил Малдер,
рассматривая ядерные грибы.
- Послушай, некоторые снимки я узнаю, - сказала у него за спиной только
что подошедшая Скалли. - Теперь они принадлежат истории. Вот эти сняты в
середине пятидесятых годов на Маршалловых островах во время испытаний
водородной бомбы. Вон те... если не ошибаюсь, на ядерном полигоне в Неваде,
где проводили наземные взрывы, проект "Орало".
Она вдруг замолчала.
- В чем дело? - спросил Малдер, заметив странное выражение ее лица.
Покачав головой, Скалли убрала за ухо выпавшую прядь золотисто-рыжих
волос.
- Ничего особенного, просто вспомнила: и досье доктора Грэгори
упоминается, что он занимался разработкой ядерного оружия еще со времен
Манхэттенского проекта. Присутствовал на первых ядерных испытаниях, работал
в Лос-Аламосе. В пятидесятых не раз принимал участие в испытаниях водородной
бомбы.
Малдер остановился у снимка самого мощного взрыва, поднявшего над океаном
громадное облако-гриб из воды, огня и дыма. Казалось, в единый миг был
уничтожен целый остров. Внизу на глянце виднелась подпись: Замок Браво.
- Представляешь, что это было за зрелище! - невольно восхитился Малдер.
- Представляю, но надеюсь, ничего подобного в жизни не увижу, - выпалила
Скалли. метнув на него удивленный взгляд.
* Анасази (инд. навахо) - дословно "древний чужеземец", один из
основателей первобытной культуры индейцев, характерной для юго-запада США.
- Я тоже. Это я так, к слову, - объясни Малдер, продолжая читать подписи
на снимках
Все фотографии были подписаны одной рукой, некоторые давно - чернила с
годами выцвели, некоторые недавно.
Зуб Пилы.
Микрофон.
Печка Бикини.
Оранжерея.
Плющ.
Песчаный Икс-луч.
- Это что, шифр? - спросил Малдер.
- Нет, это кодовые названия испытаний бомб разных конструкций. Им
специально давали абсурдные имена. Из самих испытаний большой тайны не
делали, засекречивали только устройство, время, расчетную мощность и
компоновку ядра. Одну серию подземных взрывов в Неваде, например, назвали
именами городов-призраков в Калифорнии, другую - названиями разных сортов
сыра.
- Ну и веселая подобралась компашка! Оставив позади фотогалерею, Малдер
вошел в просторный захламленный кабинет. Хотя папки, журналы и книги были
разбросаны повсюду, Малдеру показалось, что сам доктор Грэгори отлично
ориентировался в этом рабочем беспорядке. Берлога мужчины, то есть его
кабинет, - это святая святых, и, несмотря на внешний разгром, старый ученый
с годами все обустроил так, как считал нужным.
Глядя на неоконченные записи на желтых линованных листах и в прошитых
лабораторных тетрадях, Малдер почувствовал всю глубину драмы оборвавшейся
жизни. Как будто режиссер-кинолюбитель нажал на кнопку "ПАУЗА" на своей
видеокамере, и доктор Грэгори ушел навсегда в левую кулису, а декорации так
и стоят на месте.
Тщательно ознакомившись с записями, документами и чертежами, Малдер
наткнулся на кипу ярких рекламных туристских буклетов по мелким
тихоокеанским островам. Некоторые - на глянцевой бумаге, сделанные
профессионально, другие сработаны грубо, явно дилетантами.
- Малдер, что ты надеешься здесь откопать? Вряд ли доктор Грэгори
приносил секретные материалы домой.
- Ты права. Но ведь он работал еще в старые добрые времена Манхэттенского
проекта, когда все трудились бок о бок на благо родины против одного общего
врага, и служба безопасности еще не была такой строгой.
- А мы по-прежнему все делаем и делаем новые бомбы, чтобы уничтожить
нашего общего врага. Правда, теперь уже и не знаем, какого, - словно мысля
вслух заметила Скалли.
- Что это было, агент Скалли? Комментарий редактора? - поднял бровь
Малдер.
Вместо ответа она взяла с книжной полки снятый со стены диплом в рамке
(на стене по-прежнему торчал гвоздь).
- Интересно, почему он его снял? - спросила она, повернув диплом к
Малдеру.
Это была распечатка с лазерного принтера, логотип явно позаимствован из
какого-то примитивного графического редактора, просто чья-то шутка, но
выполненная с усердием и любовью. В центре этого "пергамента" красовался
стилизованный колокол, заключенный в круг и перечеркнутый наклонной чертой,
как стандартный запрещающий знак, а внизу подпись: Настоящим дипломом
удостоверяется, что коллеги доктора Грэгори по проекту "Брайт Энвил"
присуждают ему почетную премию Ноу-Белла*.
- Премия Ноу-Белла! - простонал Малдер. - А Бэр Доули, первый помощник
доктора Грэгори, вчера с пеной у рта доказывал мне, что никакого проекта
"Брайт Энвил" нет и быть не может! А чья подпись на дипломе?
- Мириел Брэмен. Той самой, что работала с доктором Грэгори, пока не
возглавила общество "Нет ядерному безумию!".
- Вот как! В таком случае нам пора с ней познакомиться. Кстати, и Бэр
Доули советовал. Их штаб-квартира, кажется, в Беркли? Да ведь это совсем
близко отсюда.
*Колокол по-английски "bell", то есть здесь игра слов: премия Нобеля
(Nobel) и премия Ноу-Белла (No-Bell).
- Малдер, ты не против, если я сама поговорю с ней? - с озабоченным видом
попросила Скалли.
- Решила дать мне возможность расслабиться? - удивился он.
- Это старая история. И никакого отношения к делу не имеет.
Малдер молча кивнул. Он знал, что расспрашивать ее сейчас нет смысла:
придет время, и она расскажет сама.
Центр ядерных исследований Тэллера.
Среда, 12. 08
В течение двух кошмарных дней, пока сдирали со стен асбестовую изоляцию,
в кабинете Бэра Доули все покрылось тонким белым налетом - стол, бумаги,
компьютерный терминал, телефон...
Вытирая бумажной салфеткой покрытые пылью поверхности, он уговаривал
себя, что это всего лишь известка, штукатурка, гипс - в общем, ничего
опасного. А все асбестовые волокна тщательно всосали пылесосы: ведь
подрядчики в конце концов государственные служащие и отлично выполнили
работу.
При мысли о работе Доули невольно поморщился.
Как бы ему хотелось поскорей вернуться в свои старый кабинет! Здесь все
так неудобно, все равно что жить зимой в палатке. Какая уж тут работа!
Все эти переезды сейчас очень некстати. Проект "Брайт Энвил" слишком
много значит для него и его коллег, а теперь, из-за расследования
обстоятельств смерти доктора Грэгори, они вынуждены терпеть сплошные
неудобства. Ну какое отношение имеет следствие к подготовке испытаний? И
вообще, кто и где решает, что важнее? Проект ограничен жесткими временными
рамками, да и условия для испытания должны быть идеальными. А расследование
преступления может продолжаться сколько угодно, независимо от времени года и
погодных условий.
Лишь бы провести испытания без сучка и задоринки, а потом пусть себе
агенты ФБР вынюхивают, сколько им влезет.
Доули взглянул на часы. Свежие спутниковые снимки должны были принести
еще десять минут назад. Он потянулся к телефону, но передумал и сокрушенно
вздохнул. Ведь он не у себя в кабинете, где все нужные номера телефонов
введены в автоматический набор. Порывшись в ящике стола, он нашел телефонную
