из-за угла.
Что-то ударило его по голове. В глазах у него померкло, в голове
помутилось, колени под ним подогнулись.
Когда он очнулся с болью в левой стороне черепа, у него возникло
пугающее ощущение. Он, казалось, находился вверх ногами и плавал над
огромным полированным черным диском. Вокруг шеи у него была завязана
веревка, и руки были связаны за спиной. Он висел вверх тормашками в пустом
воздухе, и все же веревка вокруг его шеи только чуть напрягалась.
Откинув голову назад, он увидел, что веревка вела вверх в шахту
диска, и что на противоположном конце шахты был бледный свет.
Вольф застонал и закрыл глаза, но открыл их вновь. Мир, казалось,
вращался. Внезапно Вольф опять сориентировался.
Теперь он знал, что не был подвешен вверх ногами вопреки всем законам
гравитации. Он висел на веревке, шедшей со дна нижней стороны планеты.
Зеленое под ним было небом.
"Мне полагалось бы уже давно задохнуться, подумал он, - но нет
никакой гравитации, тянущей меня вниз".
Он подрыгал ногами, и реактивная сила погнала его вверх.
Отверстие шахты стало ближе. Его голова вошла в нее, но что-то
сопротивлялось ему. Движение его замедлилось и остановилось. Словно
благодаря невидимой и сжатой пружине, давившей ему на голову, он начал
опять двигаться вниз. Полет его не останавливался, пока веревка не
натянулась вновь.
Это сделали с ним гворлы. Оглушив его, они спустили его вниз по шахте
или, что более вероятно, отнесли его вниз. Шахта была достаточно узкой,
чтобы спуститься по ней, упираясь спиной в одну стену и ногами в другую.
Такой спуск сдерет с человека кожу, но волосатые шкуры гворлов выглядели
достаточно жесткими, чтобы выдержать спуск и подъем без повреждений. Затем
была сброшена веревка, завязана у него на шее, и его бросили через дырку в
дне мира.
Не было никакого способа выбраться обратно. Он умрет с голоду. Тело
его будет болтаться на пространственных ветрах, пока не сгниет веревка.
Он и тогда не упадет, а будет дрейфовать в отбрасываемой диском тени.
Сшибленные им с карниза гворлы упали, но их продолжало уносить
ускорение.
Хотя и испытывая отчаяние из-за своего положения, он не мог не думать
о гравитационной конфигурации плоской планеты.
Центр должен находиться на самом дне. Все тяготение шло вверх через
массу планеты. На этой же стороне никакого тяготения не было.
Что гворлы сделали с Хрисендой?
Убили ли они ее так же, как ее подругу?
Он знал что, как бы они ни поступили с ней, они намеренно не повесили
ее вместе с ним. Они запланировали, что частью его муки будет незнание о
ее судьбе. Покуда он будет жить на конце веревки, он будет гадать, что с
ней случилось. Он будет измышлять многочисленные возможности, и все -
ужасные.
Долгое время он висел с небольшим отклонением от перпендикуляра,
поскольку ветер удерживал его на месте. Здесь, где не было никакой
гравитации, он не мог раскачиваться как маятник.
Хоть он и оставался в тени черного диска, ему все же было видно
продвижение солнца. Само солнце было невидимым, скрытое диском, но свет от
него падал на грань большой дуги и медленно полз вдоль нее. Зеленое небо
под солнцем ярко светилось, в то время как неосвещенные части до и после
становились темными. Затем в его поле зрения появилось более бледное
свечение вдоль края диска, и он понял, что за солнцем последовала луна.
Он подумал, что сейчас должно быть полночь. Если гворлы куда-то
увозят ее, то они могут проплыть немалое расстояние по морю. Если они
пытали ее, то она могла умереть. Если они искалечили ее, то он надеялся,
что она умерла.
Внезапно, пока он висел во мраке под дном мира, он почувствовал, что
веревка у него на шее дернулась. Петля затянулась, хотя и не настолько,
чтобы удушить его, и его потянули вверх по шахте. Он выгнул шею, пытаясь
увидеть кто его вытаскивал, но не мог проникнуть сквозь темноту пасти
шахты.
Затем его голова пробилась сквозь паутину гравитации - словно
поверхностное натяжение воды, как он подумал - и его подняли из бездны.
Большие сильные руки обхватили его, прижали к твердой, теплой волосатой
груди. В лицо ему дыхнули винным перегаром. Дубленый рот поскреб ему щеку,
когда существо стиснуло его покрепче и начало дюйм за дюймом подниматься
по шахте с Вольфом в объятиях. Мех скреб по скале, когда существо
отталкивалось своими ногами. Возникало подергивание, когда ноги
поднимались и обретали новую опору, за чем следовало новое поскребывание и
рывок вверх.
- Ипсевас? - произнес Вольф.
- Ипсевас, ответил зебрилла. - А теперь не разговаривай. Я должен
поберечь дыхание. Это нелегко.
Вольф подчинился, хотя ему было трудно не расспрашивать о Хрисенде.
Когда они достигли верха шахты, Ипсевас снял с его шеи веревку и
бросил его на пол пещеры.
Теперь он, наконец, осмелился спросить:
- Где Хрисенда?
Ипсевас мягко приземлился на пол пещеры, перевернул Вольфа и принялся
развязывать узлы вокруг его запястий. Он тяжело дышал от путешествия по
шахте, но ответил:
- Гворлы взяли ее с собой в большую долбленку и поплыли через море к
горе. Она крикнула мне, умоляя меня помочь ей. Потом гворл ударил ее, и
она, я полагаю, потеряла сознание. Я сидел там пьяный, как Властелин, сам
наполовину без сознания от орехового сока, хорошо проведя время с Антиноей
- знаешь, аковилой с длинным языком. Прежде чем Хрисенду оглушили, она
крикнула, что ты висишь из Дыры в Дне Мира. Я не знал, о чем она говорила,
потому что я давно уже здесь не бывал. Насколько давно - мне не хочется
говорить. Собственно, я на самом деле и не знаю. Теперь уже все, знаешь
ли, в довольно густом тумане.
- Нет, не знаю, - сказал Вольф.
Он поднялся и растер запястье.
- Боюсь, что если я останусь здесь, то тоже могу кончить в
алкогольном тумане.
- Я думал пойти к ней, продолжал свой рассказ Ипсевас, - но гворлы
замахали на меня этими длинными ножами и сказали, что убьют меня. Я
смотрел, как они вытаскивают из кустов свою лодку, и примерно тогда решил:
какого черта, если они убьют меня, так что? Я не собирался спускать им
угроз мне или утаскивания бедной маленькой Хрисенды один Властелин знает
куда. В былые дни мы с Хрисендой были друзьями, знаешь, в Троаде, хотя
здесь мы какое-то время имели мало общего друг с другом. Я думаю, это было
долгое время. В любом случае, я вдруг возжаждал какого-то настоящего
приключения, какого-то истинного волнения, и мне были ненавистны эти
чудовищные бугристые твари. Я побежал к ним, но они к тому времени
спустили лодку на воду, с Хрисендой в ней. Я огляделся в поисках
гистоихтиса, думая что смогу протаранить им лодку. Коль скоро я опрокину
их в воду, они будут у меня в руках, хоть с ножами, хоть без. То, как они
вели себя в лодке, показывало мне, что на море они чувствуют себя отнюдь
не уверенно. Я также сомневаюсь, что они умеют плавать.
- Я тоже в этом сомневаюсь, - согласился Вольф.
- Но в пределах досягаемости не было ни одного гистоихтиса, а ветер
уносил лодку: у нее был большой треугольный парус. Я вернулся к Антиное и
выпил еще. Я мог бы забыть о тебе точно так же, как пытался забыть о
Хрисенде. Я был уверен, что ей придется худо, и не мог вынести мысли об
этом, и поэтому хотел упиться до забытья. Но Антиноя - благослови ее
пьяный мозг - напомнила мне о том, что Хрисенда сказала о тебе. Я быстро
протрезвел и немного осмотрелся, потому что не мог вспомнить, где именно
находились карнизы, ведшие в пещеру. Я чуть было не бросил это занятие и
не принялся снова пить, но что-то продолжало жать меня. Может быть, я
хотел совершить хоть одно доброе дело в этой вечности ничегонеделания, ни
добра, ни зла.
- Если бы ты не пришел, я висел бы там, пока не умер от жажды. А
теперь у Хрисенды есть шанс, если я смогу найти ее. Я отправлюсь за ней.
Хочешь пойти со мной?
Вольф ожидал, что Ипсевас скажет "да", но не думал, что тот сохранит
свою решимость, коль скоро ему засветит путешествие через море. Ему однако
преподнесли сюрприз.
Зебрилла сплавал, ухватился за выступ раковины проплывавшего мимо
гистоихтиса и перебросил себя на спину этого существа. Он привел его к
берегу, нажимая на крупные нервные пятна, темно-пурпурные кляксы, видимые
на открытой коже как раз за конусовидной раковиной, представлявшей собой
нос существа.
Вольф под руководством Ипсеваса сохранял давление на пятно, чтобы
удержать рыбу-парус - ибо таков был буквальный перевод гистоихтис - на
пляже.
Зебрилла собрал несколько охапок плодов, орехов и большую коллекцию
пуншорехов.
- Нам надо будет есть и пить, особенно пить, - проворчал Ипсевас. -
Путь через океан к подножию горы может быть долгим. Я не помню.
Спустя несколько минут после того, как припасы были уложены в одно из
естественных вместилищ на раковине рыбы-паруса, они отплыли. Тонкий
хрящевой парус поймал ветер, и огромный моллюск заглотнул в рот воду и
выбросил ее через мускульный клапан сзади.
- У гворлов есть задел, - сказал Ипсевас, - но они не могут тягаться
с нами в скорости. Они попадут на другую сторону не на много раньше нас.
Он расколол пуншорех и предложил Вольфу выпить. Вольф принял
предложение. Он был опустошен, но нервы у него были натянуты, как струны.
Ему нужно было что-то такое, что оглушит его и даст ему уснуть. Изгиб
раковины создавал пещероподобный выступ, куда он мог заползти. Он лежал,
прижавшись к излучавшей тепло, голой коже рыбы-паруса. В скором времени он
уснул. Последнее, что он увидел, это плечи и голову Ипсеваса со слившимися
в лунном свете полосами, согнувшегося у нервных пятен.
Ипсевас поднимал над головой еще один пуншорех и выливал его
содержимое в свой выступавший гориллоидный рот.
Проснувшись, Вольф обнаружил, что солнце только-только выходило из-за
изгиба горы. Полная луна - она всегда была полная, так как тень планеты на
нее никогда не падала - только-только ускользнула за другую сторону горы.
Отдохнувший, но проголодавшийся, он съел кое-что из плодов и богатых
белком орехов. Ипсевас показал ему, как он мог разнообразить свою диету
"кровавыми ягодами". Это были сверкавшие каштановые шарики мясистых
стеблей, произраставших из раковины, росших гроздьями на кончиках. Каждый
был не меньше бейсбольного мяча и имел тонкую, легко разрываемую кожу,
выделявшую жидкость походившую на вид и на вкус на кровь. Мясо внутри
походило на сырое мясо с супом из креветок.
- Созрев, они отваливаются, и большая часть их достается рыбам, -
сказал Ипсевас, - но некоторые доплывают до пляжа. Лучше всего они, когда
ты срываешь их прямо со стебля.
Вольф пригнулся рядом с Ипсевасом. Между наполнением рта он сказал:
- Гистоихтисы очень удобны. Они кажутся почти чересчур хорошими.
- Властелин придумал их для нашего и своего удовольствия, - ответил
Ипсевас.
- Властелин создал эту вселенную? - спросил Вольф.
Он больше не был уверен, что этот рассказ являлся мифом.
- Тебе лучше в это поверить, ответил Ипсевас.
Он выпил еще.
- Потому что, если ты не поверишь, Властелин тебя прикончит.
Вообще-то я сомневаюсь, что он в любом случае позволит тебе продолжать
жить. Он не любит незванных гостей.
Ипсевас поднял орех и предложил тост:
- За то, чтобы ты остался незамеченным им, и за внезапный конец и
проклятие Властелину.
Он выпил орех и прыгнул на Вольфа. Вольф был настолько захвачен
врасплох, что не имел шанса защититься.
Он растянулся в выемке раковины, там где спал, с накрывшей его тушей
