сине-коричневые скалистые стены. Лодка шла по извилистому руслу,
широкое озеро осталось позади. Теперь все были заняты, часто бросались
к парусам, поскольку Бартону приходилось непрерывно изменять курс
катамарана, идя против течения в потоке шириной не более 400 ярдов.
Быстрое течение поднимало высокие волны, и лодка то поднималась, то с
размаху ныряла вниз, а при резком изменении курса еще и давала сильный
крен. Она часто проходила на расстоянии нескольких ярдов от стен
каньона. О скалы тяжело шлепали волны. Но он достаточно поднаторел в
управлении лодкой, слился с ней, стал одной из ее частей, да и команда
так долго с ним работала, что могла предугадывать его распоряжения,
хотя и никто не опережал события.
Прохождение этого каньона заняло около получаса. Возникло
некоторое беспокойство. Это происшествие взволновало не только Руаха и
Фригейта, но и встряхнуло, вселило бодрость в других. Скука и угрюмое
настроение, пусть на время, но исчезли.
"Хаджи" вошел в большое озеро, залитое солнцем. Оно было не менее
четырех миль шириной и простиралось на север насколько хватало глаз.
Горы внезапно отступили. По обеим сторонам Реки открылся привычный
равнинный ландшафт.
Впереди было видно около полусотни различных лодок, от долбленных
челноков до двухмачтовых бамбуковых судов. Большинство было занято
рыбной ловлей. Слева, в миле от них, располагался вездесущий чашный
камень. На берегу виднелись темные фигуры, за ними, на равнине и среди
холмов, стояли хижины, выполненные в обычном стиле. Фригейт называл
его неополинезийским или посмертно-прибрежным.
Справа, примерно в полумиле от выхода из ущелья, высился большой
деревянный форт. Перед ним с десяток массивных бревенчатых причалов с
большим количеством крупных и мелких лодок. Через несколько минут
после появления "Хаджи" раздалась барабанная дробь. Скорее всего это
звучали полые стволы или барабаны из дубленной рыбьей кожи, а может, и
из человеческой. Перед фортом собралась толпа, но еще больше людей
повыскакивало из крепости и из нагромождения хижин, теснившихся за ней.
Они прыгали в лодки и, отвязав их, отходили от причалов.
- 74 -
И на левом берегу темные фигуры прыгали в челноки, каноэ и
одномачтовые лодки.
Было похоже, что с обоих берегов стартовали соревнующиеся команды:
кто первым захватит "Хаджи". Бартон несколько раз менял курс, пробивая
брешь среди рыбацких лодок. Нападающие справа подходили все ближе и
ближе. Это были хорошо вооруженные белые люди. Человек, стоящий на
носу первой боевой пироги с многочисленными гребцами, крикнул им что-то
по-немецки.
Бартон с деланным удивлением развел руками.
Немец опять закричал:
- Сдавайтесь! И вам не причинят вреда!
- Мы пришли к вам с миром! - во все горло крикнул Фригейт.
- Он это видит! - заметил Бартон. - Это же очевидно. Нас
слишком мало для нападения!
Теперь барабаны гремели уже с двух сторон. Оба берега, казалось,
содрогались от их рева. Появлялись все новые и новые люди, и притом
отлично вооруженные. Еще одна пирога вышла на перехват. Оставшиеся
позади лодки тоже бросились в погоню, но вряд ли они могли их догнать.
Бартон колебался. Не развернуть ли "Хаджи" обратно в ущелье, а
затем быстро пройти мимо этих берегов ночью? Правда, ночью это будет
очень опасно, так как стены ущелья высотой около 20 000 футов будут
практически полностью заслонять свет звезд и газовых туманностей, и
придется плыть почти что вслепую.
А кроме того, у их судна, казалось, было преимущество в скорости
по сравнению с судами неприятеля. Да, пока это было так. Однако на
горизонте виднелись высокие быстро увеличивающиеся паруса. Но эти суда
шли при попутном ветре и по течению. Смогут ли они развернуться, если
"Хаджи" вовремя совершит маневр?
Все суда, которые он до сих пор видел, были максимально нагружены
людьми, что замедляло их ход.
Он решил продолжать двигаться вверх по течению.
Через десять минут, при очередной смене галса, их путь перерезала
одна из боевых пирог. На ней было по шестнадцать гребцов с каждого
борта, а на носу и корме на небольших площадках располагалось по
катапульте с двумя заряжающими. Стоявшие у носовой катапульты
поместили в ее гнездо какой-то круглый дымящийся предмет. Один из них
потянул за защелку, и метательный рычаг, взметнувшись, ударился о
перекладину. Пирога вздрогнула, и ритмичный хрип гребцов на мгновение
оборвался. Предмет, оставляя за собой дымный след, описал высокую дугу
и на высоте десяти футов над поверхностью воды, не долетев двадцати
футов до катамарана, громко взорвался, выпустив густые клубы черного
дыма, тут же унесенного бризом.
Женщины вскрикнули. Бартон же с радостью отметил, что в этой
местности есть месторождение серы, иначе нападающие не смогли бы
изготовить порох.
Бартон позвал Логу и Эстер Родригес, чтобы те встали за руль. Обе
женщины были бледны, но держались достаточно спокойно, хотя ни та, ни
другая никогда не видели разрывающихся бомб.
Гвенафру поместили внутрь "замка". У Алисы за спиной уже болтался
колчан со стрелами, а в руках появился тисовый лук. Ее бледное лицо
шокирующе контрастировало с красной помадой и подведенными зеленой
краской веками. За ее плечами было уже не менее десятка речных
сражений, и ее нервы стали такими же крепкими, как меловые скалы Дувра.
Более того, она стала отлично стрелять из лука. Бартон превосходно
- 75 -
стрелял из огнестрельного оружия, но ему не доставало практики в
стрельбе из лука. Казз мог натягивать лук из рогов речного дракона еще
сильнее, чем Бартон, но стрелял отвратительно. Фригейт предсказывал,
что Казз так никогда и не научится хорошо стрелять. Как и у
большинства неразвитых индивидуумов, у неандертальца было очень слабо
развито чувство перспективы.
Стрелки из катапульты не стали закладывать другие бомбы.
Очевидно, первый выстрел был предупредительным. Бартон не намеревался
останавливаться ни при каких обстоятельствах. Их преследователи давно
могли бы уже несколько раз убить каждого из команды "Хаджи" из лука. И
то, что они не сделали этого, означало, что их хотят взять живьем.
Вода кипела под носом пироги, весла сверкали на солнце, гребцы в
унисон издавали хрюкающие звуки. Лодка близко подошла к корме "Хаджи".
Двое с передней площадки прыгнули на борт, и пирога закачалась. Один
из них плюхнулся в воду, и его пальцы напрасно пытались ухватиться за
край палубы катамарана. Другой допрыгнул до "Хаджи", но не удержался
на ногах. У него в зубах был зажат бамбуковый нож, а на поясе
болтались небольшой каменный топор и кинжал из рога саргана. Какую-то
секунду, пока он, ухватившись за мокрую обшивку, пытался встать на
ноги, Бартон смотрел ему в лицо. У него были пышные соломенные волосы,
бледно-голубые глаза и классически красивое лицо. Скорее всего, он
намеревался ранить одного-двух членов команды, а затем прыгнуть в воду,
предпочтительно захватив с собой одну из женщин. А пока он отвлекал
внимание членов команды, его приятели должны были зацепиться за борт и
пойти на абордаж.
У этого человека не было особых шансов осуществить этот план, и
он, вероятно, знал это, но ему было все равно. Большинство людей все
еще боялись смерти, так как этот страх сидел в каждой клеточке
человеческого тела, побуждая людей спасать свою жизнь в экстремальных
ситуациях. Кто мог, преодолевал этот страх, тогда как другие вообще
никогда его не испытывали.
Бартон шагнул вперед и ударил человека топором с боку по голове.
Тот открыл рот, выпустил нож и рухнул на палубу лицом вниз. Бартон
подхватил нож, отвязал пояс и столкнул то ли раненного, то ли мертвеца
ногой в воду. При виде этого находившиеся в пироге люди дико взревели.
Тут же Бартон заметил быстро приближающийся берег и едва успел отдать
команду сменить галс. "Хаджи" развернулся и опять понесся по Реке,
преследуемый дюжиной лодок: три челнока, с четырьмя гребцами каждый,
четыре боевые пироги и пять двухмачтовых шхун. На последних было по
нескольку катапульт и множество людей на палубах.
Точно на середине Реки Бартон опять приказал сделать поворот.
Этот маневр позволил парусным судам сильно приблизиться, но Бартон на
это и рассчитывал. Теперь "Хаджи", идя против ветра, рассекал воду
между двумя шхунами. Они были так близко, что на их борту были
отчетливо видны лица людей, обращенные в их сторону. В основном это
были представители индоевропейской расы, хотя среди них виднелись и
очень смуглые и даже черные люди. Какой-то человек, очевидно капитан
шхуны, крикнул по-немецки:
- Мы не причиним вам вреда, если вы сдадитесь. Но замучаем вас до
смерти, если вы будете сопротивляться.
Он говорил по-немецки с акцентом, который смахивал на венгерский.
В ответ Бартон и Алиса выпустили по стреле. Стрела женщины не
попала в капитана, но ударила в рулевого. Тот отшатнулся назад и упал
за борт. Судно немедленно развернуло, и парус потерял ветер. Капитан
прыгнул к штурвалу, и вторая стрела - Бартона - попала ему в ногу чуть
выше колена.
- 76 -
Обе шхуны столкнулись с диким грохотом. Во все стороны полетели
щепки и бревна, люди с криками падали в воду и на палубу лодки.
- Даже если они и не утонут, они больше не опасны для "Хаджи", -
удовлетворенно отметил Бартон.
Но перед тем, как лодки столкнулись, их лучники выпустили дюжину
горящих стрел в бамбуковые паруса "Хаджи". Древки стрел, обвитые сухой
травой, были, очевидно, пропитаны скипидаром, изготовленным из сосновой
смолы. Пламя, подхваченное ветром, быстро распространялось по парусам
катамарана.
Бартон отобрал у женщин руль и стал отдавать распоряжения. Члены
команды стали заливать пламя, черпая воду из Реки сосудами из
обожженной глины и открытыми чашами.
Логу, которая умела лазить как обезьяна, забралась на мачту с
веревкой, обмотанной вокруг плеча. Она спустила ее вниз и поднимала
сосуды с водой.
Пожар позволил остальным шхунам и нескольким пирогам значительно
приблизиться к "Хаджи". Одна из них держала курс поперек движения
катамарана. "Хаджи" снова совершил поворот, но он получился очень
медленным из-за веса Логу на верхушке мачты. Эта заминка позволила
лучникам прицелиться, и еще несколько стрел угодило в парус. Пожар
стал распространяться гораздо быстрее. Несколько стрел воткнулось в
палубу. На мгновение Бартон подумал, что неприятель передумал и решил
покончить с ними. Но он не успел додумать эту мысль, так как
необходимо было совершить очередной маневр, чтобы не угодить в руки
неприятеля.
И опять "Хаджи" проскользнул между двумя шхунами. Капитаны и
команды обоих кораблей улыбались во весь рот. Возможно, они уже давно
скучали и теперь были очень рады этой погоне. Правда, заметив в руках
команды "Хаджи" луки, все спрятались за бортами, оставив под огнем
только командиров, рулевых и лучников. Огненноголовые стрелы с
голубыми хвостами пронзили паруса "Хаджи" еще в двадцати местах. Много
попало в мачту и такелаж, десятки шипели в воде, одна прошла в
нескольких дюймах от головы Бартона.
Пока Эстер стояла у руля, Алиса, Руах, де Грейстон, Вильфреда и
Бартон непрерывно вели стрельбу. Логу застыла на середине мачты,
