что за мной погонится израильский солдат?
- Предвидеть все следствия своих поступков совершенно необходимо при
пользовании Смесителем истории.
- Но уважаемый продавец, - ехидно сказал я, подражая манере
инструктора, - должен согласиться, что своим поступком я спас Израиль от
международного скандала и ускорил мирный процесс. А то, что подставил
собственную спину - случайность, и не более того.
- К сожалению, - не согласился голос, - уважаемый покупатель неправ.
В созданной им альтернативной реальности имели место следующие процессы.
Поселенцы, возмущенные убийством всеми уважаемого доктора, выждав двое
суток, ворвались в Пещеру Патриархов во время утренней молитвы и
перестреляли около двухсот арабов, прежде чем солдаты ЦАХАЛа обезоружили
нападавших. В результате мирный процесс был прерван на год, и весной 1995
года Израиль вынужден был заключить с палестинцами соглашение, по которому
к автономии отошли все территории, освобожденные в шестидневной войне.
- Не хочет ли уважаемый продавец утверждать, - мрачно сказал я, - что
поступок Баруха Гольдштейна был меньшим злом?
- В компетенцию инструктора по безопасности не входит моральная
оценка поступков. В компетенцию инструктора входит только оценка личной
безопасности уважаемого покупателя.
- Поскольку, - продолжал голос, - уважаемый покупатель все еще не
убедился в необходимости точного следования фирменной инструкции, ему
предлагается второй сеанс инструктажа.
Спина все еще зудела - наверно, чтобы я имел в виду пресловутое
memento mori. Я не стал на этот раз углубляться в прошлое даже на тридцать
лет. Я отправился в февраль 2018 года и прибыл в Президентский дворец в
Каире за пять минут до начала церемонии подписания договора о
провозглашении Государства Палестина. Я даже и вмешиваться не хотел -
только поглядеть. В свое время я видел всю церемонию по телевидению, и мне
очень не нравилось выражение лица нашего премьера Хаима Визеля. Он
подписывал договор так, будто ему предложили отведать зажаренных лягушек.
Я стоял в толпе журналистов, и меня все время кто-то толкал. Нужно
было захватить с собой хотя бы телекамеру, тогда я бы выглядел своим, а не
этакой белой вороной. Ну да ладно, это ведь не смертельно.
Началась процедура. К широкому столу подошли Хаим Визель и Абдул
Раджаби. Им придвинули стулья, и оба руководителя одновременно достали из
карманов авторучки. Сейчас они подпишут документы, и создание Государства
Палестина станет свершившимся фактом.
Господа, поймите меня правильно! Все, кто присутствовал в зале,
осознавали только текущий момент времени, а будущее оценивали каждый в
меру своей интуиции. Но я-то, единственный среди этой компании, знал
точно, чем все это кончится! Я-то знал, что договор - замечательный,
великолепный и необходимый, но подписали его слишком рано. Нужно было
Визелю потянуть еще хотя бы год. Палестинцы согласились бы не забирать
Ариэль и Ранаану. Точно согласились бы! Договор - это, черт возьми, не
ловля блох.
Уважаемый продавец может расценивать мои действия как ему угодно.
Собственно, уважаемому продавцу не должно быть никакого дела до того, в
какую сторону меняет историю уважаемый покупатель Смесителя. Поэтому я
имел полное право сделать то, что сделал - пошел на сцену и, прежде чем
охрана успела опомниться, вырвал авторучку из руки Визеля и мимоходом дал
в ухо Абдулу Раджаби. Перед десятками теле- и стереокамер. Лично я
попадать в исторические хроники не собирался. Но нужно было как-то
остановить этот спектакль!
Вы не поверите, но инструктор не нашел ничего лучшего, как прямо на
сцене, перед изумленным Визелем и до глубины души возмущенным Раджаби,
прочитать мне показательную лекцию о необходимости соблюдения правил
личной безопасности при изменении истории. Наверняка в созданном
альтернативном мире эта лекция вошла в учебники. И наверняка никто не
понял ее смысла.
Оказывается, мне не удалось бы и на этот раз избежать смерти.
Египетская служба безопасности прихлопнула бы меня через десять минут -
якобы при попытке к бегству. Я знал, что бежать не собираюсь, и инструктор
тоже знал это, и все это знали, и убили бы меня исключительно из
вредности. Просто чтобы доказать, что я не умею пользоваться Смесителем
истории. Это я-то - профессиональный историк!
- Все! - сказал я. - Я все понял. Ваш Смеситель годится только на то,
чтобы вернуться в прошлое и не позволить "Маккаби" (Хайфа) выиграть
очередной чемпионат Израиля. Это и безопасно, и интересно. И никому,
кстати, не нужно.
- Почему же? - обиделась миловидная девушка, выпуская меня из кабинки
инструктажа и протягивая подписанный гарантийный талон.
- Очень многие отправляются в прошлое именно для того, чтобы помочь
любимой команде. Или подсказать самому себе правильную комбинацию цифр в
Тото. Богаче от этого никто не становится, но многим доставляет
удовольствие посмотреть со стороны на собственный успех.
- Нет уж, - сказал я, подписывая бланк доставки, - эти глупости меня
не волнуют. Знаете, что я сделаю, когда Смеситель поставят в моем салоне?
Отправлюсь на сто лет назад и убью Адольфа Шикльгрубера, пока он еще не
стал Гитлером.
Девушка вздохнула, и я понял, насколько неоригинален в своем желании.
Уважаемый покупатель в моем лице вот уже вторую неделю наслаждается
покупкой в ущерб всем прочим занятиям. Я, например, отправился в 1845 год
и уговорил крещенного еврея Бланка не связывать свою жизнь с семьей
Ульяновых. Он-таки согласился, и в результате революция в России победила
в 1914 году, аккурат в день начала мировой войны. Вождя российского
пролетариата звали, кстати, Лейба Троцкий.
А еще я отправился всего на год в прошлое и познакомился с миловидной
девушкой из салона фирмы "А-зман а-зе", пригласив ее погулять по вечерней
улице Бен-Иегуды. Девушку звали Мирьям. Под хупу мы пошли три месяца
спустя, а потом Мирьям, естественно, ушла с работы. Поэтому в том мире я
так и не купил Смеситель истории. Но никаких хроноклазмов, разумеется, не
возникло - как и утверждала инструкция. Я каждый вечер набираю на пульте
координаты и отправляюсь смотреть на собственного сына, которому в том
мире исполнился месяц. Только смотрю и ничего не меняю. Жаль только, что
каждый раз приходится возвращаться.
П.АМНУЭЛЬ
АВРААМ, СЫН ДАВИДА
Он пришел рано, как и договаривались.
Солнце стояло низко, но песок еще не остыл после вчерашнего, и
ступать босыми ногами было трудно - будто по остывающим углям. Мальчишке
хоть бы что - стоит, переминаясь, смотрит в глаза, ждет.
- Пошли, - вздохнул Доминус. - Хотя смотреть там особенно не на что.
И опасно. Скорпионы, змеи.
- Я хочу видеть, - упрямо сказал мальчик. Он приставал к Доминусу уже
третью неделю: сведи, да сведи. Почему на Холмы? Есть замечательные места
к востоку - и ближе, и красивее, и опасности никакой. Дети бывают ужасно
упрямы, хотя этот мальчишка наверняка точно знает, чего хочет. Развит не
по годам, да и физически крепок - можно дать все двенадцать. Когда
Доминусу исполнилось девять лет, он был хилым, как и все дети. Постоянно
хотелось есть, а этот неизвестно откуда берет силы - богатырь,
залюбуешься.
- Пошли, - повторил Доминус и, отмерив на глаз расстояние до
ближайшего дерева, пустился вприпрыжку. Под солнцем сразу защипало в
спине, побежали мурашки, забухало сердце. Ничего, днем было бы хуже.
Прошлым летом Карон, сводный брат Доминуса, умер, выйдя в полдень из
селения, чтобы взять оставленную в поле с вечера корзину с плодами
лимонеллы. Солнце не любит, когда забывают о его силе.
Они миновали три дерева, и Доминус позволил себе остановиться. Ноги
гудели. Мальчишка стоял на границе тени и света, из-под ладони смотрел на
селение. Люди еще спали. Хижины издалека казались игрушечными, животные
бродили под тентами, лакали густое питательное варево из низких кормушек.
У Камня видно было какое-то движение, но Доминус не мог разглядеть - то ли
уже поднялся Первосвященник, то ли дебильный Ксант посыпает жертвенник
свежим песком.
- У старика опять спина болит, - сказал мальчик, - согнулся весь.
Доминус поразился (в который раз!) остроте его зрения.
- Не называй Дагора стариком, - наставительным пастырским голосом
сказал он. - Какой он старик, если один поднимает большого жертвенного
барана?
Мальчик промолчал, улыбка его была странной. Он не любил
Первосвященника. Неприязнь была взаимной, потому что мальчик предпочитал
молиться в одиночестве, и это, по мнению Дагора, могло привести род к
беде. Мальчик молился один, даже когда стоял рядом с отцом, и это так
бросалось в глаза, что неприязнь Первосвященника становилась вполне
понятной. Доминусу временами казалось, что мальчик и не молится вовсе, а
произносит слова, не вдумываясь в их смысл. Грех. Возможно, простительный
для ребенка.
Доминус приготовился к тяжелому броску - ближайшее к северу дерево
находилось на расстоянии не менее тысячи локтей: значит, придется бежать
изо всех сил, иначе за пять отсчетов водомерки не успеть, и тогда
захлебнешься в кашле, а солнце так исколотит, что спину придется оттирать
соком кактусовых игл - целебным, но ужасно вонючим.
- Готов? - спросил он. - Вон то дерево, с высокой кроной.
- Лоредан, - сказал мальчик.
- Что? - не понял Доминус.
- Лоредан. Я придумал названия для всех деревьев, что видны из
селения. Легче объяснять дорогу.
- Вот за это тебя и не любят многие, - пробурчал Доминус. - Деревья -
это деревья. А тебе лишь бы что-то свое...
- Интереснее, - коротко сказал мальчик.
- Вперед! - приказал Доминус.
Так они и двигались - перебежками, а солнце поднималось все выше,
воздух раскалялся, даже в тени деревьев мир казался сковородой, на которой
жарилось мясо. Их собственное.
Привал сделали только тогда, когда с неба начали опускаться легкие
белесые хлопья, оставлявшие на песке красноватые следы, будто на коже
после ожога. Следы медленно бледнели и исчезали. Первосвященник утверждал,
что хлопья - облака - выдувают Творцы, чтобы немного охладить пылающее
солнце. Небо было густо-голубым и пустым до самой тверди, облака рождались
из пустоты и, наверно, действительно понемногу охлаждали солнце - к
вечеру, перед закатом, оно становилось не таким грозным и даже темнело по
краям.
Они сидели в тени дерева, жевали вязкий и на такой жаре невкусный
сыр, Доминус постарался найти местечко поукромнее, чтобы падавшие облака
не попали ни на одежду, ни тем более на открытые части тела.
- Дались тебе эти Холмы, - вздохнул Доминус. Мальчишка поперхнулся,
закашлялся, и, отдышавшись, сказал укоризненно:
- Ты же обещал мне...
- Да, это я так... Жарко. И можем до вечера не успеть вернуться.
- Далеко еще?
- Кажется, больше половины пробежали. В общем-то, теперь должно быть
легче. Сейчас появится коридор, я тебе рассказывал.
- Пошли, - сказал мальчишка и вскочил, дожевывая кусок. - Уже не
падает, видишь?
Выходить в жару не хотелось. Но после полудня под деревьями
становилось даже опаснее, чем под прямыми лучами солнца: кора начинала
выделять сок, не только дурно пахнущий, но способный и отравить.
- Сюда, - Доминус показал направление на старый могильный камень. -
Здесь был когда-то похоронен один из Старейшин, звали его Арье-основатель.
Великий был человек, он и селение, где жил Доминус, поставил, и имя ему
