- Привет, Мюррей.
- У вас печальный голос. Трудный перелет?
- Должно быть, от этого, - согласился Гроуфилд.
- Неудачный день для полетов. Что ж, идемте за вашим
багажом.
Они забрали чемодан, и Мюррей настоял, что сам понесет
его. Потом подошли к стеклянным дверям на улицу и стали ждать
автобуса наземной службы.
- Судя по последнему сообщению, - сказал Мюррей, - самолет
на Квебек взлетит, но с часовым опозданием.
- Какое облегчение, - ответил Гроуфилд.
- Может, пообедаем в международном зале? - предложил
Мюррей. - Или вы уже перекусили в самолете?
- Так, заморил червячка, - буркнул Гроуфилд. -
Правительство угощает?
- Уж такую малость мы всегда рады сделать, - весело
ответил Мюррей.
- Вы чертовски правы насчет малости, - сказал Гроуфилд.
- Сейчас только зарегистрируем ваш билет в кассах
северного направления, сдадим чемодан, а потом пойдем есть.
- Замечательно.
Так они и сделали. Им пришлось дважды проехаться на
аэродромных автобусах; во второй раз они вылезли около
международного зала прилета и поднялись по эскалатору на
второй этаж к ресторану, который круглосуточно работал тут
под чужим именем. Он назывался "Золотая дверь", хотя был
отделен от зала простыми медными перилами. В ресторане почти
никого не было, возможно, из - за снегопада.
Их провели к столику, и после того, как была заказана
выпивка, Гроуфилд сказал:
- Я на минутку. Только ополосну руки.
- Разумеется, - ответил Мюррей. - Времени у нас в избытке.
- Хорошо, - бросил Гроуфилд и пошел к мужскому туалету.
Вместо того чтобы войти внутрь, он раздвинул ветки
искусственных деревьев и принялся наблюдать за Мюрреем.
Наконец тот отвернулся. Тогда Гроуфилд забрал в гардеробе
свое пальто и проворно спустился по лестнице.
Должен быть, по крайней мере, еще один соглядатай, в этом
Гроуфилд был уверен. Но вот задержат они его или просто
увяжутся следом? Если не задержат, надо будет попытаться
бежать.
К нему никто не подошел. Гроуфилд быстро покинул здание,
на ходу натягивая пальто. На улице сбились в кучку штук шесть
заснеженных такси. Он сел в первое и бросил:
- Манхэттен.
- Будет сделано, - ответил шофер.
При таком снегопаде обнаружить слежку было невозможно, но
Гроуфилд исходил из предположения, что она есть. Он откинулся
на спинку сиденья и попытался немного расслабиться.
Машин было не очень много, а те, что все - таки были, еле
ползли. Снег падал крупными ленивыми мокрыми хлопьями, на
сером слякотном месиве чернели следы колес. Такси выбралось
из лабиринта подъездных дорог возле аэропорта и поехало на
Манхэттен по шоссе Вак Вик. За кольцевой Белт - Паркуэй поток
машин двигался рывками, то и дело останавливаясь. Прошло
минут двадцать. Гроуфилд подался вперед, указал на виадук
впереди и спросил:
- Это Ямайка - авеню?
- Она самая.
Гроуфилд протянул водителю два доллара.
- Я выйду здесь, - сказал он. Водитель изумленно посмотрел
на него.
- Посреди автострады?
- Все в порядке, - ответил Гроуфилд.
Поток машин как раз остановился. Гроуфилд открыл левую
дверцу и вышел под снег. Он захлопнул дверцу и увидел, как
шофер пялится на него сквозь боковое стекло, разинув рот,
словно золотая рыбка в аквариуме. Обойдя такси, Гроуфилд
прошмыгнул между машинами и поднялся на правый тротуар. Галош
у него не было, и мокрый снег уже набился в туфли и
просочился сквозь носки.
Гроуфилд полез вверх по крупному заснеженному склону. Он
скользил и спотыкался, раза два падал на колени. От
прикосновений к снегу руки намокли и замерзли. Но, добравшись
до верха и оглянувшись, Гроуфилд не увидел ни одного
преследователя. Он дошел до Ямайка - авеню и свернул направо,
к бульвару Куинс, где был вход в подземку. Поезда пришлось
дожидаться минут десять, и за это время Гроуфилд так и не
смог понять, следит за ним кто - нибудь на перроне или нет.
Он проехал четырнадцать остановок до Восточной Паркуэй, вышел
из вагона, бесцельно побродил по этой бестолково построенной
станции, не заметил слежки и сел на поезд линии Канарси -
Манхэттен, а на Юнион - сквер перешел на Лексингтон - авеню и
поехал к окраине. И снова его, похоже, никто не выслеживал.
Добравшись до Центрального вокзала, Гроуфилд вышел из метро,
поднялся к платформе электрички и приобрел билет на поезд до
Олбани, отправлявшийся через десять минут. Он купил газету и
семь минут просидел, прикрывшись ею, на лавочке и конце
перрона. И вдруг кто - то сказал:
- Не пора ли нам обратно, мистер Гроуфилд? Он опустил
газету, поднял голову и увидел двух плечистых субъектов в
ветровках и кепках. Вид у них был отнюдь не дружелюбный и
далеко не веселый. Ни того, ни другого Гроуфилд прежде не
встречал.
- Прошу прощения, - сказал он, - должно быть, вы меня с
кем - то путаете.
- Мюррей ждет вас, чтобы заказать обед, - ответил один из
парней. - Может, поехали?
- Я правда не понимаю, о чем вы говорите, - заявил
Гроуфилд.
Другой парень сказал:
- Гроуфилд, вам от нас не уйти. Но если хотите поиграть в
прятки, валяйте. До вылета у вас еще два с лишним часа. Мы
можем дать вам полчаса форы и все равно, когда надо, возьмем
вас за шиворот. Так что на самолет вы успеете. Ну как? Будете
два часа бегать по снегу или предпочтете отобедать с Мюрреем?
Гроуфилд смотрел на них, вытаращив глаза. Как они это
сделали? Как км удалось так легко найти его? Как они могли
бросить ему такой дерзкий вызов? Может, они блефуют? Почему -
то Гроуфилд очень в этом сомневался.
Ну и что теперь? Бежать? Драться? Гроуфилд оглядел
физиономии парней, их ручищи и плечищи, вздохнул и, свернув
газету, встал со скамьи.
- Не будем заставлять Мюррея ждать, - сказал он.
Мюррей поставил на стол пустой коньячный бокал и блаженно
улыбнулся.
- Да, вкусно, мистер Гроуфилд, - сказал он. - Благодаря
вам я пережил несколько очень приятных минут. Эх, если б
только все мои задания были такими, как это.
Гроуфилд отказался от послеобеденной выпивки и хмуро сидел
над третьей чашкой кофе. В продолжение всего обеда он был
мрачен, но Мюррей умудрялся вовсе этого не замечать. Он
рассказывал смешные истории про Нью - Йорк, нахваливал еду, в
ролях живописал свои путешествия на самолетах, и все это
время Гроуфилд угрюмо хмурился, думая свои тяжкие думы. Но
вот он поднял глаза на Мюррея и сказал:
- Одежда запачкана.
Мюррей испуганно оглядел себя.
- Моя? Где?
- Он где - то у меня в одежде, - заявил Гроуфилд. - Я
знал, что должен быть какой - то ответ, и вот он.
Мюррей прищурился и стал рассматривать грудь Гроуфилда.
- Я ничего не вижу, - сказал он.
- Вы запачкали мне одежду чем - то излучающим, - задумчиво
проговорил Гроуфилд и устремил в пространство взор мыслителя.
- Извините, - сказал Мюррей. - Я не понимаю, о чем вы.
Гроуфилд снова уставился на него.
- За мной не следили, - объяснил он. - В этом я совершенно
уверен. По крайней мере, с той минуты, когда я вылез из
такси, за мной никто не шел. На Центральном вокзале тоже. Так
почему же меня замели там? Вот что я пытаюсь выяснить.
Мюррей прижал палец к щеке рядом с носом и подмигнул на
манер иудейского Санта - Клауса.
- У нас есть свои способы, - сказал он.
- Вы чертовски правы, - согласился Гроуфилд. - Один из
штурмовиков, которые меня подобрали, предложил мне полчаса
форы, и у меня не возникло впечатления, что он шутит. Вот я
сижу тут и думаю, как вы, ребята, можете находить меня, не
следя за мной. И теперь я знаю, как это делается.
- Очень хорошо! - воскликнул Мюррей. Казалось, он
испытывал гордость за дедуктивные способности Гроуфилда.
- Вы вшили мне в одежду какой - то излучатель, - продолжал
Гроуфилд. - Все, что на мне напялено, дали ваши люди. Только
башмаки мои. При сегодняшней миниатюризации и печатных
схемах...
- Рисованных схемах, - поправил Мюррей.
- Рисованных?
- Конечно. Металлосодержащую краску можно использовать
вместо проволоки, это делают сплошь и рядом.
- Такие схемы даже меньше, - сказал Гроуфилд. - Или в
швах, или под подкладкой в моей одежде спрятан маленький
передатчик. Вам нужно только два переносных приемника, и все.
Можно выследить меня хоть на краю света.
- Весьма любопытно, - ответил Мюррей с таким видом, будто
размышлял о занятной научной разработке, которая его лично
совершенно не занимает. - Однако вовсе не обязательно прятать
эту штуковину в одежде.
- Где же еще?
- Ну... как я понял, вы несколько дней пролежали в
больнице.
- Что?! - Гроуфилд в ужасе уставился на него. - Так она
внутри меня? Передатчик у меня под кожей? Мюррей озорно
усмехнулся.
- Я просто вас подначиваю, - сказал он. - Мы таких номеров
не выкидываем.
- Боже мой! - вскричал Гроуфилд, почувствовав слабость. -
Подумать только!
Мюррей, казалось, призадумался.
- А вы знаете, - медленно проговорил он, - это неплохая
мысль. Берешь известного коммуниста или, скажем,
неисправимого преступника вроде вас, или еще кого - нибудь,
кто нас интересует, вставляешь в него маленький передатчик, а
если надо узнать, что он замышляет, сводишь на нем лучи,
выясняешь, где он находится, идешь к нему и проверяешь, что и
как.
- В жизни не слыхал ни о чем более зловещем, - признался
Гроуфилд.
- Отчего же? - возразил Мюррей. - В честных людей мы их
вживлять не будем, только в плохих. - Он широко улыбнулся,
довольный собой. - Знаете, что я сделаю? Вернусь в контору,
все это запишу и кину в ящик для рацпредложений.
Гроуфилд смерил его взглядом.
- Сдается мне, что для блага еще не народившихся поколений
я должен вас придушить здесь и сейчас же, - сказал он. Мюррей
игриво хихикнул.
- Да ну вас, - ответил он. - Вы просто пристрастны. Вор, и
все такое прочее...
Гроуфилд не отрываясь смотрел на Мюррея, но, заметив, что
тому становится не по себе, покачал головой.
- Бесполезно, - сказал он. - Ни одна армия не способна
остановить мысль, если пришло ее время.
- Вы так полагаете? - оживился Мюррей. - Вы очень хорошо
сказали.
- Иногда в голову приходят всякие мудрости, - ответил
Гроуфилд. - Ну что, пойдем к самолету? Мюррей взглянул на
часы.
- Совершенно верно! - воскликнул он и помахал меню, требуя
счет.
6
Гроуфилд вытащил из бумажника доллар, но на нем было
изображено лицо мужчины, и он затолкал купюру обратно. Найдя
доллар с женским ликом, Гроуфилд удовлетворенно кивнул.
Канадские "зеленые" были ярче, серийный номер тут писали
красной краской, и узор заметно отличался. Наконец, на
бумажке крупными буквами было начертано "КАНАДА". Доллар
Гроуфилду понравился, а значит, и коридорному тоже. Гроуфилд
протянул деньги мальчишке, тот вскинул брови и проговорил:
- Сье.
Это означало "мсье". Коридорный вышел, закрыл дверь, и
Гроуфилд остался в одиночестве.
Он начал зевать. Скоро челюсть свело, но Гроуфилд никак не
мог остановиться и зевал во весь рот. Интересно, сломается
хрящ или нет? Может, ему до конца дней будет суждено ходить с
отвисшей челюстью. Как же ему тогда произносить реплики в
театре? Гроуфилд завертел головой, пытаясь положить конец
своей зевоте, и мало - помалу она прекратилась, а сведенный
судорогой рот медленно закрылся, будто театральный занавес.
Было без пяти восемь утра. Самолет принял на борт всех
пассажиров только в час ночи, а потом еще два с лишним часа
ждал разрешения на взлет. Гроуфилд подремал с полчасика, пока
самолет стоял на земле, зато в воздухе поспать оказалось
совершенно невозможно. После своей мученической кончины сын
божий воскрес в новой ипостаси, как баскетболист, и всю
дорогу до Квебека вел крылатую машину, будто баскетбольный
мяч. Где - то на полпути снег, тучи и непогода остались
позади, но поднялся ветер, который играл самолетом, как
котенок - смятой сигаретной пачкой. Большую часть полета
стюардессы бегали по проходу, таская пакетики, в одну сторону
пустые, в другую - полные.
На рассвете Гроуфилд, наконец, приземлился в Квебеке.
