Синим пламенем вспыхнул жезл
И обоих унес с собой...
Над степями ветры гудят
День предзимний все холодней...
Отзвучал последний аккорд, и в комнате воцарилась тишина. Глубоко
вздохнув, женщина отдала лютню старику и снова отодвинулась в тень.
- Спасибо, милая, - улыбнулся старик.
- А сказка будет? - спросил малыш с надеждой.
- Непременно, - ответил старик и поудобнее устроился в кресле. -
Однажды великий Бог по имени Паладайн...
- Паладайн? - переспросил малыш. - Я никогда не слышал о таком Боге.
Из-за столика, где сидел Великий Теократ, послышалось раздраженное
фырканье. Тассельхоф бросил взгляд на Хедерика: тот хмурился, лицо его
было багрово. Старец, казалось, не замечал этого.
- Паладайн, деточка, это один из древних Богов. Ему давно уже никто
не поклоняется.
- А почему он ушел? - спросил мальчик с любопытством.
- Он никуда не уходил. - Улыбка старца стала печаль ной. - Наоборот,
это люди отвернулись от него в черные дни Катаклизма. Они винили в
разрушении мира Богов, а не себя, как то следовало бы по всей
справедливости. Слышал ли ты когда-нибудь "Песнь о Драконе"?
- Конечно, слышал! Я так люблю сказки о драконах! Вот только папа
говорит, что это все выдумки. А я верю в драконов. Я так хочу увидеть хоть
одного!
Тень печали легла на лицо старика, сделав его поистине древним. Он
погладил мальчика по голове.
- Думай хорошенько, прежде чем чего-то желать, - сказал он тихо. И
замолчал.
- Ты обещал сказку, - напомнил малыш.
- Да, да. Так вот, однажды Паладайн услышал молитву великого рыцаря
Хумы...
- Того самого Хумы из "Песни"?
- Того самого. Дело в том, что Хума заблудился в бескрайнем лесу. Он
брел и брел без конца и уже отчаялся когда-нибудь выйти на родину. Тогда
он попросил Паладайна о помощи, и неожиданно перед ним появился белый
олень.
- И Хума застрелил его?
- Он хотел было, но рука не поднялась. Больно уж красивым и величавым
был тот олень. И вот олень прыгнул прочь, а потом оглянулся на Хуму, как
бы приглашая его за собой. И рыцарь последовал за ним. День и ночь шел он
за оленем, и тот вывел-таки его из чащи. Тогда Хума возблагодарил
Паладайна...
- Святотатство! - зарычал хриплый голос. Грохнул опрокинутый стул.
Танис поставил кружку и вскинул глаза. Все кругом оставили пиво,
глядя на пьяного Теократа.
- Святотатство!.. - Покачиваясь на нетвердых ногах, Хедерик указывал
на старика. - Ер-ретик! Р-разлагать юношество!.. Тебя н-надо судить!.. -
Искатель качнулся назад, потом шагнул вперед. Величественно оглядел
комнату и театрально взмахнул рукой: - Зовите стр-ражу!.. Ар-рестуйте
этого м... м... мужчину и эту женщину. Они п-поют непристойные п-п-песни.
Она в-ведьма. И я конфискую этот п-посох...
Заплетающейся походкой приблизился он к женщине, смотревшей на него с
отвращением, и неуклюже попытался забрать ее посох.
- Нет, - сказала Золотая Луна. - Он мой. Ты не имеешь права его
забирать.
- Молчать, ведьма! - глумливо хмыкнул Искатель. - Я - В-высокий
Т-теократ! Я беру, что пожелаю!
И вновь потянулся к посоху, но тут рослый варвар поднялся на ноги.
- Дочь Вождя ясно сказала, что ты его не возьмешь, - ответил он
резко. И оттолкнул Искателя прочь.
Толчок был не слишком силен, но вдребезги пьяному Теократу хватило
вполне. Он отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и не
сумел. Запутался в длинном одеянии - и рухнул прямо в огонь!
Пламя с ревом взвилось... в ноздри ударил тошнотворный запах паленой
человеческой плоти. Теократ с воплем вскочил и заметался по комнате,
превращаясь в живой факел.
Неожиданное несчастье как громом поразило Таниса и остальных; один
Тассельхоф мгновенно кинулся вперед, пытаясь помочь. Но Теократ, не
переставая кричать, бестолково размахивал руками, еще больше раздувая
огонь, пожиравший его одежду и само тело. Маленький кендер ничего не мог
сделать.
- Держи!.. - Старик подхватил украшенный перьями посох варваров и
перебросил Тассельхофу. - Сбей его с ног, и мы потушим огонь!
Поймав посох, кендер размахнулся и что было силы ударил Теократа в
грудь. Тот свалился... и тут-то все ахнули, и даже Тассельхоф так и застыл
с разинутым ртом, крепко стиснув посох.
Огонь погас в мгновение ока. Одежды Теократа вновь были целехоньки, а
кожа - розовая и совершенно здоровая. Он пошевелился, привстал... испуг и
изумление были у него на лице. Он поднес к глазам руки, осмотрел одежду...
На коже не было ни пятнышка. А на платье - ни малейшего следа копоти.
- Он исцелился! - громко провозгласил старик. - Посох! Посмотрите на
посох!
Тассельхоф уставился на посох, который все еще сжимали его руки. Он
был из голубого хрусталя, от него шел яркий свет...
- Стража! Стража! - кричал старик. - Держите кендера! Арестуйте
варваров! И всех этих - они их друзья! Я видел, их привел сюда вон тот
рыцарь! - Он указал на Стурма.
- Что? - Танис вскочил на ноги. - Ты что, свихнулся, дед?
- Стража!.. - раздались новые голоса. - Вы видели?.. Голубой
хрустальный жезл! Мы обнаружили его, и теперь нас оставят в покое.
Стража!..
Теократ кое-как поднялся, лицо его было покрыто красными пятнами.
Варвары смотрели на него с тревогой и страхом.
- Гнусная ведьма! - Голос Хедерика срывался от ярости. - Ты исцелила
меня с помощью сил зла! И я обгорю, дабы очистилось мое тело, а тебя
сожгут, чтобы очистить твою душу!
И прежде, чем кто-либо успел ему помешать, он снова сунул руку в
огонь. Он задохнулся от боли, но не закричал. Потом стиснул обожженную
руку здоровой и, пошатываясь, удалился с чувством исполненного долга и
перекошенным от боли лицом. Люди перед ним расступались.
- Вот что, уносите-ка ноги, - подбежала к Танису Тика. - Весь город
уже сколько времени только и говорит о том, как бы отыскать голубой жезл
Люди в капюшонах посулили Теократу уничтожить Утеху, если обнаружится, что
кто-нибудь его укрывал. Горожане выдадут вас стражникам!
- Но это же не наш жезл!.. - попробовал возразить Танис. Он зло
посмотрел на старика и увидел, что тот с самым довольным видом устроился в
кресле. Поймав взгляд Таниса, старик улыбнулся ему и подмигнул.
Тика заломила руки:
- Пожалуй, кто-нибудь поверит тебе. Да посмотри же вокруг!
Танис посмотрел. Он увидел множество недобрых взглядов и руки, крепко
стиснувшие кружки. Кое-кто, наоборот, тянулся к рукоятям мечей. Снизу,
снаружи, послышались новые вопли, и Танис повернулся к друзьям.
- Это стража! - вскрикнула Тика.
Танис поднялся.
- Придется через кухню...
- Да! - кивнула она. - Там вас не будут искать. Только живей, пока
они не окружили дом...
Годы, проведенные врозь, ничуть не сказались на способности друзей к
слаженным действиям, особенно перед лицом близкой опасности. Карамон мигом
надел шлем, обнажил меч, вскинул на плечо свой мешок и помог брату
подняться. Рейстлин вылезал из-за стола, опираясь на свой магический
посох. Флинт, вытащив секиру, мрачно поглядывал на окружающих, и те, надо
сказать, отнюдь не спешили кидаться на столь хорошо вооруженных людей.
Лишь Стурм сидел как ни в чем не бывало и преспокойно допивал эль.
- Стурм, шевелись! - окликнул его Танис. - Надо убираться отсюда!
- Бежать? - изумился рыцарь. - От этого сброда?..
- Да, - Танис призадумался: рыцарский кодекс запрещал Стурму бежать
от опасности; его следовало убедить. - Этот человек - религиозный фанатик
и способен отправить всех нас на костер... - И неожиданная мысль выручила
его: - А кроме того, надо защитить даму!
- О да. - Стурм тотчас поднялся и подошел к женщине. - Располагай
мною, госпожа, - поклонился он. Рыцарская учтивость не допускала никакой
спешки. - Похоже, происходящее в одинаковой степени касается всех нас, -
продолжал Стурм. - Твой посох навлек на нас нешуточную опасность, а паче
всего на тебя, госпожа. Мы хорошо знаем эти места: мы здесь выросли. А вы
двое, насколько мне известно, пришли издалека. Мы почтем за честь
сопровождать тебя и твоего отважного друга и оберегать ваши жизни...
- Скорее! - взмолилась Тика, дергая Таниса за руку. Карамон и
Рейстлин были уже на пороге кухни.
- Тащи кендера, - велел девушке Танис. Ибо Тассельхоф стоял как
приросший к полу, во все глаза глядя на посох. Волшебный жезл быстро
возвращался в свое первоначальное состояние, становясь бурым и
неприметным. Тика без разговоров сцапала Таса за хохолок на макушке и
потащила в кухню. Кендер заверещал и выронил посох. Золотая Луна тотчас
подхватила его и прижала к груди Несмотря на испуг, ее взгляд,
устремленный на Стурма и Таниса, был спокоен и прям. Было похоже, как если
бы она что-то быстро взвешивала в уме. Ее спутник резко проговорил что-то
на их языке, но она только покачала головой. Нахмурившись, он рубанул
рукой воздух. Она быстро, повелительно ответила - и он смолк, помрачнев
еще больше.
- Мы пойдем с вами, - сказала она Стурму на Общем языке. - Спасибо
вам за помощь.
- Сюда! - Танис провел их сквозь вращающиеся кухонные двери следом за
Тикой и Тасом. Обернувшись, он увидел, что толпа придвинулась ближе -
впрочем, без особенной спешки.
Повар вытаращил глаза на вооруженных воинов, ни с того ни с сего
ворвавшихся в кухню. Карамон и Рейстлин были уже у черного хода - дыры,
вырезанной в полу. С прочной ветви, поддерживавшей потолок, свисала
веревка; ее нижний конец скрывался в сорокафутовом провале.
- Ага! - рассмеялся Тас. - Здесь эль путешествует вверх, а мусор -
вниз!
Ухватившись за веревку, он легко и ловко заскользил вниз.
Тика принялась извиняться перед Золотой Луной:
- Не судите строго, госпожа, другого выхода попросту нет.
- Я умею лазить по веревке, - улыбнулась та и добавила: - Правда, мне
давно уже не приходилось...
Вручив посох спутнику, она повисла на канате и стала спускаться,
сноровисто перебирая руками. Когда она достигла земли, ее товарищ
перебросил ей посох и сам живо оказался подле нее.
- Как ты спустишься, Рейст? - озабоченно морща лоб, спросил Карамон.
- Я бы мог тебя на спине...
Глаза Рейстлина сверкнули гневом, немало озадачившим Таниса.
- Я сам спущусь! - прошипел маг. Шагнул на край - и прыжком бросился
в пустоту. Ахнув, друзья склонились над люком, предполагая увидеть
Рейстлина расшибшимся в лепешку... Ничуть не бывало. Молодой маг плавно
снижался, алые одежды развевались, хрустальный шарик на посохе ярко горел.
- У меня от него мурашки по коже, - обращаясь к Танису, проговорил
Флинт.
- Давай, давай! - Танис подтолкнул гнома вперед. За Флинтом
последовал Карамон; крепкий сук жалобно заскрипел под тяжестью великана.
- Я пойду последним, - держа в руке обнаженный меч, сказал Стурм.
- Как хочешь. - Танис знал, что спорить бессмысленно: Перекинув через
плечо лук и колчан, он повис на веревке. Неожиданно сто руки скользнули, и
он поехал вниз, не в силах остановиться и чувствуя, что канат обдирает
кожу с ладоней. Встав наконец наземь и вздрагивая от боли, он осмотрел
свои руки. Израненные ладони кровоточили. Впрочем, думать о них было
особенно некогда: сверху уже спускался Стурм.
В освещенном люке появилось лицо Тики.
- Спрячьтесь у меня! - шепнула она, указывая рукой. И исчезла.
- Я знаю, куда идти! - возбужденно блестя глазами, объявил
Тассельхоф. - Идите за мной.
Друзья поспешили за кендером, прислушиваясь к топоту стражников,
