безвременья и ужаса, последовавшую за Катаклизмом. Прошло время, но Утеха
так и осталась висячим городом, одним из немногих истинных чудес, еще
сохранявшихся на Кринне. Прочные деревянные мостки соединяли между собой
жилые дома и общественные заведения - повседневная жизнь пятисот жителей
шла своим чередом высоко над землей. "Последний Приют", самое крупное во
всей Утехе строение, висело в сорока футах над землей. Снизу к нему вела
лестница, обвивавшая узловатый ствол древнего валлина. Отик был совершенно
прав, утверждая, что поскрипывание ступеней загодя предупредит о любом
посетителе, званом или незваном.
Но почему-то ни Тика, ни Отик не слышали, как подходил этот старик.
Он стоял на пороге и с интересом оглядывался, опираясь на видавший
виды дубовый посох. Капюшон простого серого плаща был накинут на голову:
лицо скрывала тень, только поблескивали ястребиные, пронзительные глаза.
- Чем я могу служить тебе, старец? - обратилась к нему Тика, но
прежде тревожно обменялась взглядами с Отиком: уж не соглядатай ли
Искателей пожаловал в "Последний Приют"?
- Э-э... - заморгал старик. - У вас открыто?
- Ну... - Тика замялась.
- Да-да, конечно, открыто. - Отик, широко улыбаясь, поспешил ей на
выручку. - Входи, входи, седобородый. Тика, кресло для гостя! Он, должно
быть, уморился, поднимаясь по лестнице...
- Что? Какая лестница? - Старик почесал затылок и выглянул на
крыльцо, потом посмотрел вниз, на землю. - Ах да, лестница... такая
пропасть ступенек... - Прихрамывая, он вошел внутрь и шутя погрозил
посохом Тике. - Не беспокойся, умница. Я и сам могу подыскать себе кресло.
Пожав плечами. Тика подхватила швабру и вновь взялась за уборку, не
забывая, впрочем, поглядывать на старика.
А он между тем проследовал на самую середину комнаты, осматриваясь
кругом так, словно желал запомнить расположение каждого стола и каждого
стула. Зальчик, правду сказать, был порядочных размеров и имел форму боба:
валлиновый ствол служил ему внутренней стеной, а сучья поддерживали пол и
потолок. С особенным интересом оглядел старец камин, устроенный я глубине
помещения. Кроме камина, в гостинице не было ничего, сделанного из камня,
но искусные строители-гномы даже и его сделали неотличимым среди сплошь
деревянного убранства: дымоход уходил вверх, изгибаясь подобно ветви.
Рядом с камином аккуратной горкой высились нарубленные куски сушняка и
сосновые чурбаки, привезенные издалека, с гор: никому во всей Утехе и в
голову не пришло бы пилить на дрова свои родные деревья.
Черный ход наружу вел через кухню и, вообще говоря, представлял собой
люк в полу, под которым зияла сорокафутовая пустота. Тем не менее кое-кто
из посетителей заведения находил столь необычный запасной выход весьма
даже удобным. Вот и старец, заметив его, одобрительно кивнул годовой. И
пробормотал что-то вполголоса, продолжая осматриваться.
Но как же изумилась Тика, когда он вдруг отложил свой посох, засучил
рукава и принялся переставлять мебель! Тика даже бросила мытье пола и
спросила, опираясь па швабру:
- Послушай, что ты делаешь? Этот стол всегда здесь стоял!
Она имела в виду длинный, узкий стол, который старец оттащил из
центра комнаты к самому стволу валлина, утвердив его напротив очага. И
отступил в сторону, любуясь работой.
- Вот и хорошо, - проворчал он. - Как раз у огня. Принеси-ка,
девочка, еще пару стульев: их должно быть шесть.
Тика вопросительно повернулась к Отику. Тот, казалось, хотел
возразить, но как раз в это время на кухне что-то вспыхнуло. Судя по крику
повара, масло опять пролилось в огонь. Отик умчался на помощь, исчезнув за
вращающимися кухонными дверьми.
- Дед безобиден, - шепнул он, пробегая мимо Тики. - Пусть делает что
хочет... в разумных пределах, естественно. Может быть, у него вечеринка...
Вздохнув, Тика подтащила два стула и поставила там, куда показал ей
старец.
- А теперь, - велел он, зорко оглядывая помещение, - поставь,
милочка, еще два кресла - да смотри, самые удобные! - вот сюда, в темный
уголок возле камина.
- Какой же он темный? - сказала Тика. - Солнце так и светит сюда!
- Верно. - Старец прищурился. - Но вечером, когда зажжется камин,
здесь как раз будет тень, а?
- Ну... - замялась Тика.
- Тогда будь умницей и принеси два стула получше. И третий - для
меня. Вот сюда! - Он указал место перед самым камином.
- У тебя вечеринка, дедушка? - спросила Тика, подставляя ему отменно
удобное, хоть и порядком вытертое кресло.
- Вечеринка?.. - Старца почему-то насмешило это слово. - Да, девочка,
- засмеялся он. - Вечеринка, причем такая, какой народ Кринна не видал со
времен Катаклизма! Так что готовься, Тика Вейлан. Готовься!
Он потрепал ее по плечу, ласково взъерошил ей волосы - и уселся,
хрустя суставами, в кресло. И потребовал:
- Кружку эля!
Тика нацедила и подала ему эль. Снова взялась за швабру... И только
тут до нее внезапно дошло: "Откуда он знает, как меня зовут?.."
КНИГА ПЕРВАЯ
1. ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ. НАГЛОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
Флинт Огненный Горн со вздохом опустился на обросший мохом валун.
Старые кости гнома горько жаловались на дальнюю дорогу, требуя отдыха.
- И чего ради я вообще уходил? - ворчал Флинт, глядя вниз, в долину.
Он рассуждал вслух, хотя вокруг не было видно ни души. Долгие годы
одиноких странствий выработали у гнома привычку беседовать с самим собой.
Он хлопнул ладонями по коленям и закончил со всей страстью: - Да провались
оно все!.. Чтобы я еще отсюда куда-нибудь потащился!..
Валун, нагретый послеполуденным солнцем, был весьма кстати после
целого дня ходьбы по стылому осеннему воздуху. Откинувшись, Флинт с
наслаждением ощущал, как впитывает тепло его старое тело. Тепло было не
только телу, но и душе, ибо Флинт вернулся домой.
Он неспешно оглядывался, любуясь знакомым пейзажем. Перед ним лежала
долина, щедро разукрашенная всеми красками осени. Алое и золотое
великолепие валлиновых листьев растворялось в лиловой дымке, окутавшей
далекие пики Харолисовых гор. Лазурное небо, сиявшее над головой,
отражалось в водах озера Кристалмир. Над вершинами валлинов поднимались из
невидимых труб тонкие струйки дыма, в воздухе пахло домашним уютом, теплом
родных очагов... Ах, Утеха, Утеха!
Не торопясь подниматься. Флинт машинально извлек из заплечного мешка
деревянный чурбачок и обнажил блестящий кинжал. Его народ с незапамятных
пор любил придавать форму бесформенному. Сам Флинт был кузнецом, притом
довольно известным, - пока не отошел от дел несколько лет назад. Он
принялся было строгать деревяшку, но потом, разглядев что-то внизу,
остановился.
- Во всех домах горят очаги, а мой - погас... - проговорил он тихо.
Но тут же сердито встряхнулся - ишь, расчувствовался! - и снова взялся за
чурбачок, продолжая громко ворчать: - Еще бы, столько времени без хозяина!
Небось и крыша протекла... вся мебель заплесневела... нет, до чего
дурацкое путешествие! В жизни большей глупости не совершал!.. Так ничему и
не выучился за сто сорок восемь лет!..
- И не выучишься, гном, - ответил ему далекий голос. - Ну, может,
разве к двумстам сорока восьми.
Флинт выронил чурбачок, рука его, оставив кинжал, привычно легла на
топорище секиры. Голос раздавался с тропы и казался знакомым. Давным-давно
уже гном не слышал знакомого голоса. Мудрено было сразу определить, кому
он принадлежал.
Солнце садилось; Флинт щурился, вглядываясь против света. Он увидел
человека, шедшего к нему по склону Поднявшись, Флинт отступил в тень
высокой сосны, чтобы свет не так бил в глаза. Походка человека была
упругой и легкой - на эльфийский лад, подумалось Флинту, - но тело
выглядело мускулистым и крепким, - черта не вполне эльфийская. Зеленый
капюшон мешал разглядеть лицо. Флинт видел только загорелые щеки и
рыжевато-русую бороду, какие у эльфов не растут никогда. При бедре у
человека висел меч, а на плече - длинный лук. На нем была одежда из мягкой
кожи с тисненым узором. Узор был эльфийским. Но борода? Погодите-ка...
- Танис? - окликнул Флинт неуверенно.
- А кто же еще! - Бородатая физиономия расплылась в широченной
улыбке. Танис сгреб гнома в охапку, оторвав его от земли. Флинт ответил
объятием на объятие, но тут же вспомнил о своем достоинстве и высвободился
из рук полуэльфа.
- Я смотрю, за пять лет ты так и не выучился хорошим манерам, -
пробурчал он. - Никакого почтения ни к возрасту, ни к заслугам! Я тебе не
мешок с картошкой!.. - И добавил, оглянувшись на тропинку: - Надеюсь, нас
не видел никто из знакомых...
- Сомневаюсь, чтобы нас многие помнили, - ответил Танис, с любовью
глядя на друга. - Для нас с тобой, старина, время движется совсем не так,
как для людей. Для нас пять лет - краткий миг, для них - долгий срок... -
И улыбнулся: - А ты все такой же!
- Про тебя я бы этого не сказал, - Флинт уселся обратно на камень и
принялся строгать. Потом поднял глаза на Таниса и нахмурился: - Бороду-то
зачем отрастил? Решил вконец себя изуродовать?
Танис поскреб подбородок:
- Мне случалось забредать в такие места, где на эльфов глядят косо...
Вот тут-то борода, наследие моего папаши-человека, и помогала скрыть мое
происхождение.
Горькая ирония звучала в его голосе.
Флинт хмыкнул, чувствуя недомолвку. Он знал, что полуэльф ненавидит
сражения и убийства, но и прятаться от схватки не станет... Стружки падали
из-под ножа.
- А мне, - сказал гном, - случалось забредать в такие места, где косо
глядят на любого. - Он повертел в руках чурбачок. - Но все это, по
счастью, миновало. Теперь мы дома!
- Если верно то, что я слышал, - не спеши говорить "гоп". - Танис
поправил капюшон, затеняя глаза. - Говорят, Высокие Искатели собрались в
Гавани и назначили какого-то человека по имени Хедерик Высоким Теократом в
Утеху. И он со своей новой религией успел уже превратить город в сущий
рассадник фанатизма!
Повернувшись, оба посмотрели вниз, в долину. Там начали понемногу
загораться огоньки, обозначая жилища, спрятанные в кронах валлинов.
Вечерний воздух был неподвижен, лишь доносился запах дровяного дымка
очагов. Время от времени издалека слышались голоса - матери звали детей
ужинать.
- А я и не слышал, чтобы в Утехе завелось какое-то зло, - негромко
сказал Флинт.
- Преследования за веру... дознания всякие... - Голос Таниса зловеще
прозвучал из-под надвинутого капюшона. Насколько помнилось гному, раньше
этот голос не был таким низким и мрачным. Петь лет порядком-таки изменили
его друга - притом что эльфы с годами не менялись вообще! С другой
стороны, Танис лишь наполовину был эльфом - дитя зверского насилия, сын
эльфийки, которую обесчестил человек-воин. Дитя войны - одной из множества
вспыхнувших между разными расами Кринна в страшные годы безвременья, после
Катаклизма...
- Дознания? Я слышал, хватают только тех, кто в открытую протестует
против Высокого Теократа. - Флинт фыркнул. - Я тоже не верю в Новых Богов,
о которых толкуют Искатели. И никогда в них не верил. Но я же не кричу об
этом на улице! Не высовывайся - и останешься цел, вот мой девиз. И потом,
я полагаю, Высокие Искатели, живущие в Гавани, как были людьми мудрыми и
праведными, так и остались. Одно сгнившее яблоко - утехинское - испоганило
всю корзину, вот и все. Кстати, а сам ты нашел, что искал?
- Какое-нибудь знамение древних истинных Богов? - спросил Танис. -
Или ты имеешь в виду душевное успокоение? Я искал того и другого...
