и других. И неизвестно, какой из миров их больше привлекает. Это ведь не
состояние души, это - реальность. Для мозга, для сознания, для всех
органов чувств, даже для осязания.
- Господи, как это ужасно, - сказала Таня.
- Ужасно?
- Рома, они же девушки. Они все романтичны, хотят чего-то, принца,
счастья, но все равно они - земные. Вымышленные миры - для мужчин.
Понимаешь? А тут... Как же они, бедные, мучаются...
Р.М. промолчал. Он не был согласен, но сейчас это не имело значения.
Ждать становилось невыносимо, Таня продолжала что-то говорить, но Р.М. не
слушал. Он встал и начал ходить по комнате.
Внутренняя дверь распахнулась неожиданно, и в приемный покой
ворвалась Тамара, следом появился мужчина средних лет в белом халате
далеко не первой свежести. Похоже было, что он недавно в этом халате спал.
- Рома! - воскликнула Тамара, не замечая Таню. - Скажи им! Может,
тебя послушают? Они не пускают меня к Лене! Говорят, что... Не нужно было
везти ее сюда! Я дура, господи, знала ведь...
Мужчина - врач? - слушал сбивчивую речь Тамары молча, достал из
кармана халата пачку "Кента", выбил сигарету, покосился на Романа
Михайловича и закурил. Потом сел за стол и сказал резко:
- Хватит паниковать! Я объяснил вам? Объяснил. А вы кто? Вы и вы.
- Друзья, - сказал Р.М. - И я не понимаю, почему девушку не отпускают
домой. Госпитализация, насколько мне известно, дело добровольное. А мать
против.
- Девушка больна, - врач заговорил монотонно, будто гипнотизировал. -
Первичный диагноз был: маниакально-депрессивный синдром. Сегодня бригада
скорой отметила состояние бреда. Вызвали спецбригаду, все по правилам.
Девушку успокоили, сейчас она спит. Я объяснил это вам, мамаша? Объяснил.
Как мы ее сейчас отпустим? Никак. Вот проснется, мы ее обследуем, и нужно
будет лечить. Понимаете? Лечить нужно.
Он махнул рукой и, достав из ящика стола несколько бланков, принялся
быстро писать. Он был сосредоточен. Он делал дело.
Тамара плакала. Она не видела уже ни врача, ни Романа Михайловича,
плакала, как девочка, размазывая по щекам слезы.
- Таня, - попросил Р.М., и Таня, которая тихо сидела, прислонившись к
стене, поднялась, обняла Тамару, повела к тахте, усадила и что-то
зашептала ей на ухо, отчего Тамара примолкла, слушала внимательно, то и
дело всхлипывая.
- Рома, - сказала Таня несколько минут спустя, - ты бы поймал такси.
Все равно до утра здесь не высидеть... Тамара поедет к нам. Она ужасно
боится этих больниц. Я тебе потом объясню.
Она могла и не объяснять. Тамара уже имела дело с психиатрами - Лена
состояла здесь на учете. Может, именно это общение и навело ее когда-то на
мысль использовать дочь для бизнеса. И она знала, чем это грозит.
Р.М. вышел на улицу. Кругом было темно, лишь окна светились, и оттого
улица была похожа на морское дно, над которым неподвижно висели плоские
глубоководные фосфоресцирующие рыбы странных прямоугольных форм. Ему даже
показалось, что и воздух стал вязким, упругим, как вода, и дышать было
трудно. Машин поблизости не было - место для психиатрической лечебницы
выбрали достаточно уединенное.
Он свернул за угол, здесь горели, хотя и редко, аргоновые
светильники, и уже не было ощущения заброшенности, да и машины то и дело
проносились мимо - все почему-то грузовики. Он махнул рукой первой же
легковушке, это оказался частный "Жигуль", хозяин которого откровенно
зевал и на просьбу Романа Михайловича только клюнул носом. Минуту спустя
женщины сидели на заднем сидении, и машина резво мчалась по ночному шоссе.
Подъехали к развилке: прямая дорога вела в город, а направо сворачивало
шоссе к рабочему поселку.
- Пожалуйста, направо, - попросил Р.М.
Водитель кинул на него удивленный взгляд - договаривались, вроде, в
город, - но свернул и почти сразу машина въехала в узкую улицу почти без
освещения.
- Заедем к Тамаре, - не оборачиваясь, пояснил Р.М. - Заберем папку с
рисунками.
Он знал, что подумала Таня: нашел время беспокоиться о рисунках, но
объяснять ничего не стал. Тамара молчала. Не проехать бы, - забеспокоился
Р.М., и тут же увидел слева знакомый палисадник.
Тамара действовала как лунатик, выполняя указания Романа Михайловича.
Папка обнаружилась почему-то на кухне, несколько листов валялись на полу.
Р.М. даже под плиту заглянул. Когда они мчались по ночным улицам - теперь
уже домой, - он прижимал папку к груди и думал, что больше никогда не
выпустит из рук, а Тамара сзади все время что-то шептала, она прихватила с
серванта какую-то безделушку, наверное, любимую Леной, и теперь, будто
помешанная, разговаривала с ней.
В квартире надрывался телефон. Р.М. поднял трубку, уверенный, что
звонит Галка.
- Приезжай сейчас же, - сказал он. - Ничего, что поздно. Бери такси.
- Что-нибудь случилось? - едва слышно спросила Галка.
- Приезжай, - Р.М. положил трубку и сразу поднял опять, набрал номер
Родикова.
Голос следователя был заспанным, проблемы службы и преступности его
по ночам, видимо, не волновали.
- Я собираюсь нарушить ваши инструкции, - заговорил Р.М. - Прямо
сейчас, ночью, потому что случиться может всякое, и времени нет. Хотелось
бы, чтобы вы присутствовали.
- Какие инструкции? - не понял Родиков. - А... Ну, это, знаете, ваше
дело, в конце концов... А что случилось?
- Лену Мухину увезли в сумасшедший дом сегодня вечером.
- Незаконно?
- У нее был приступ. Но...
- Послушайте меня, Роман Михайлович, и ложитесь спать. Утром
позвоните мне на работу, я буду с восьми. Попробую разобраться.
- Сергей Борисович, может случиться...
- Что, господи, может случиться? Ложитесь спать.
С каждой фразой голос Родикова становился все более раздраженным.
Р.М. услышал короткие гудки. Хотелось выругаться и что-нибудь разбить. Он
стоял у телефона и думал. Алгоритм пройден, и решение ясно. Даже вся
девятая ступень с проверочными вопросами. Ясно все, абсолютно все, даже
этот лысенковский финт с генетикой. Проверочный шаг дает предсказание -
совершенно недвусмысленное. Может быть, он ошибается? Может быть. Но чтобы
это узнать наверняка, нужно действовать. Действовать быстро, потому что из
алгоритма следует - Леной дело не ограничится.
Почему он думает, что эта ночь - решающая? Почему ночь, а не
завтрашний день, когда Лена проснется и сможет что-то сделать сама? Об
этом методика не говорит ничего. Это - вне ее. И все же он уверен - что-то
случится. Не методика утверждает это. Что? Воспоминания. Какие?.. Не
торопиться. Вспомнить. Иначе невозможно действовать. Только думать. Думать
- мое ремесло. Хотел опереться на Родикова, тот умеет действовать, но
предпочитает спать.
Где искать остальных? Они все связаны друг с другом - непременно, это
следует из последних шагов алгоритма! - и если невозможно воздействовать
сразу на всю цепь, то нужно ведь с чего-то начинать. Сначала вспомнить...
Постучали в дверь - пришла Галка. Р.М. вышел в прихожую, Галка едва
заметно улыбнулась ему - у них были свои тайны. Таня уже постелила Тамаре
на диване, и Галка, войдя в комнату, неожиданно опустилась перед Тамарой
на колени, что-то мгновенно поняв женским чутьем, и Таня подошла ближе,
три женщины о чем-то тихо говорили, Р.М. не слышал и не слушал, потому что
он вспомнил.
Это было в книге о магии, потрепанной и давно одетой в чужой
переплет. Книгу он читал очень давно, будучи в командировке в Москве.
Где-то должны сохраниться выписки. Он быстро прошел к себе, выдвинул
нижний ящик стола, где хранились старые тетради с выписками. Которая? Эта?
Нет, слишком древняя. Кажется, эта. Да, вот оно.
"И приказал кардинал сынам Господа учинить священный Суд над ведьмою.
В тот же вечер Анну-Луизу привели к отцам церкви, которые спросили ее:
"Признаешься ли в сношениях с дьяволом?" Анна-Луиза не видела своих судей,
взгляд ее был обращен вглубь себя, она видела адское пламя, терзающее ее
плоть, губы ее бормотали нечто на языке, который никто не понимал - это
был язык Сатаны. Потом она закричала: "Асмодей! Возьми нас всех к себе!" И
упала замертво к ногам судей. Судьи сочли случившееся ясным и достаточным
признаком вины и постановили труп ведьмы публично сжечь в полдень на
ратушной площади.
Однако в ту же ночь случилось иное чудо, повергшее в ужас горожан. В
тот момент, когда Анна-Луиза пала замертво, в разных концах города шесть
женщин сошли с ума. Жена трактирщика Якоба, мать двоих детей, вдруг
вскочила из-за стола, выбежала на улицу с криком "Час пробил! Вижу пламя!
Горячо! Город горит! Спасайте детей!" Она рвалась сквозь невидимые никому
преграды, будто силы Господни преградили ей дорогу. Женщину пытались
привести в чувство, но безуспешно. Она билась головой в пустоту и пала
мертвой к ногам мужа. Подоспевший цирюльник объявил смерть от ударов тупым
предметом - и верно, голова ведьмы была вся в синяках и кровоподтеках.
Повергнутые в ужас соседи сожгли жилище трактирщика, а заодно и трактир,
откуда едва успели спастись постояльцы. В то же время, по свидетельству
очевидцев, нечто подобное произошло еще на пяти улицах города. Пять женщин
умерли с криками "Пожар! Спасайте детей!"
Странное это происшествие описано в записках мэра города,
достопочтенного Лориха Маазеля. Записки эти спасены были из огня два года
спустя, когда жарким летним вечером взметнулось над домами пламя и
слизнуло сотни строений, погубило множество людей. Больше всего досталось
детям, которых собрала супруга мэра Марта Маазель на благотворительный
вечер. Ни один из них не спасся. И вспомнили тогда странную смерть женщин
два года назад, и удивительное пророчество, которое так страшно сбылось. И
люди, напуганные пожаром, решили, что то была порча, напущенная на город
ведьмами в отместку за гибель Анны-Луизы. И вера в это укрепилась, потому
что все дома, где жили когда-то ведьмы, были пощажены огнем - мрачными
островами стояли они среди пепелища. И люди довершили содеянное дьяволом,
и сожгли эти дома вместе с теми, кто в них жил. Так в одночасье умерли
восемьдесят семь слуг дьявола, среди коих были дети."
Р.М. оторопело смотрел на его же рукой написанный текст. Не может
быть, чтобы ситуация повторилась. Не может быть. Во всяком случае, пожар
здесь не при чем. Что-то другое. Но если так, то уже поздно. И это,
вероятно, так, потому что аналогичный вывод следует из шага 9в - одного из
последних в алгоритме, где рассматриваются экспериментальные возможности
проверки научного предсказания.
Что же теперь делать? Р.М. положил перед собой список. Ближе всех
живет Наиля Касимова, минут двадцать на автобусе. Впрочем, какие сейчас
автобусы? Замужем. Две дочери. Еще проблема. Для начала нужно хотя бы
выяснить, все ли у них в порядке. Может быть, его страхи - лишь
перестраховка мышления, сбой в алгоритме?
Р.М. выглянул в гостиную. Тамара лежала на диване, свернувшись
калачиком и закрыв глаза. Таня с Галкой сидели у стола, выключив верхний
свет, тихо разговаривали, у обеих женщин над головами светился неясный
нимб - странная игра лучей от включенного торшера. Обе выглядели
спокойными - Таня еще просто не понимала до конца, а Галка уже отплакала
свое.
Р.М. позвонил в справочную. Долго не отвечали, а потом едва слышный
женский голос назвал номер, и Р.М., боясь ошибиться и подумав "только бы
все было нормально", набрал шесть цифр. Трубку не брали. Первый час ночи.
Выключили телефон? Спят без задних ног? Или... Набрав еще раз и послушав
долгие гудки, Р.М. положил трубку.
- Рома, - позвала Таня. - Я вот думаю - куда положить Галочку. Может,
