приборами. Зафиксировано, значит, существует. Приборами не фиксируется -
значит, субъективно, ненадежно, наукой не является. Между тем, с точки
зрения самого же науковедения, здесь просматривается противоречие.
Первыми, впрочем, на подобное противоречие обратили внимание
изобретатели: противоречие между экстенсивным развитием технических систем
и необходимостью достижения идеального конечного результата. Идеальная
машина - когда тот же результат достигается сам собой, без использования
машины вообще. И в технике это удается. Паровозы-монстры, пожирающие тонны
угля, уступили место более элегантным электровозам. Химические ракетные
двигатели со временем будут заменены ядерными. И так далее.
Но что есть идеальный конечный результат в науке? Ситуация, когда
знание приобретается само, без использования монстрообразных аппаратов и
приборов. Ученый при этих словах восклицает: невозможно! А почему,
собственно? Идеальная ситуация: человек берет в руки брусок металла и
говорит: "атомы в нем расположены так-то и так-то". Невозможно? Да - на
сегодняшнем уровне отношения науки к человеку как к познающему субъекту.
Что делает наука, когда предлагается способ познания, полностью
отвечающий представлениям об идеальном? Наука отвергает этот способ как
субъективно-идеалистический. Все явления, которые можно было открыть
примитивными способами, открыты, мы проникаем все глубже в тайны материи,
и здесь без гигантских капиталовложений и сложнейшей аппаратуры не
обойтись. Доведем ситуацию до абсурда: все деньги идут только в науку,
более того - в один какой-то эксперимент. Это невозможно так же, как
невозможно, чтобы все жители планеты были учеными. Да, но когда нужно
остановиться? Экспоненциальный рост сложности аппаратуры не может
продолжаться вечно. Наступит момент, когда природу придется познавать
как-то иначе. Придется перейти к идеальному способу познания или хотя бы
стремиться отыскать такой способ. Не путать идеальный способ с
идеалистическим!
Каждый новый способ познания зреет, естественно, в недрах старого.
Ведовство - в недрах научно-технического прогресса. Представим себе мир, в
котором господствует идеальный способ познания - процветает ведовство,
ясновидение становится основой для принятия решений, а Вселенная познается
интуитивно, хотя познание при этом не перестает быть объективным,
поскольку все владеют этими методами (именно методами познания, а не
психическими аномалиями), и хотя бы только из-за колоссальной статистики
повторяемость любого "экспериментального" результата обеспечена. В таком
мире получение информации с помощью приборов будет считаться варварством.
В западной фантастике колдовские миры описаны многократно, и из-за
этого проблема познания затемнена еще больше. Ведь описывает западная
fantasy не способ познания, не альтернативу технологической науке - наука
против науки! - но именно мистические миры, где возможно все, где способ
познания путается со способом производства: творением из ничего,
волшебством. Научная же фантастика, следуя логике нынешней науки, сдала
поле боя даже здесь, в области воображаемого.
А противоречие зрело.
Оно и сейчас не созрело окончательно. Это - противоречие будущего.
Науке еще долгие годы не будет противопоказан технологический путь,
движение по этому пути будет все более замедляться, хотя и станет даже
более впечатляющим, чем сейчас - синхрофазотрон размером с Солнечную
систему, радиотелескоп размером с орбиту Юпитера... Но выход нужно искать
сегодня. И, как ни странно, - глядя во вчерашний день. Искать переход
познания от технологического к идеальному.
Познание без познания? Это - отказ от традиционных, освященных
веками, способов. Пример - поиск ведьм. Тестирование в свое время
показало: существует категория женщин, отличающихся психофизиологическими
особенностями. Женщины эти способны предвидеть будущее, видеть "странное",
теряя при этом способность воспринимать реальный мир: не видят его, не
слышат, не осязают. Они - где-то. Мы приписываем ведьмам качества, какими
они на самом деле не обладают - способность общения с несуществующей
нечистой силой (попытка объяснения феномена с религиозно-мистической точки
зрения) или способность вводить себя в психический транс, и не более того
(попытка хоть что-то объяснить с точки зрения традиционной науки).
Двадцать лет назад я решал ограниченную задачу - хотел найти женщин,
реально или потенциально обладающих подобными способностями. Глубже не
забирался, общей задачи не решал. Открытие еще не было сделано, а я уже
искал способы его применения. Это было ошибкой.
Работа над теорией открытий и стала следующим шагом на пути к
идеальному познанию. С точки зрения теории открытий, ведьма есть ничто
иное, как "инструмент познания", идеальный прибор. Без всякой мистики.
Беда в том, что выбор природы здесь случаен и чрезвычайно редок.
Существует естественное противоречие. Природа женщин, какой мы ее знаем,
не нацелена на миссию познания в том смысле, какой мы обычно придаем этому
понятию. Женщина, наделенная редчайшим свойством ведовства, либо просто
боится, либо интерпретирует свое умение в традиционных рамках
сверхъестественного и начинает эксплуатировать уникальный дар тоже вполне
традиционным образом. Женщина по природе своей склонна к стабильности,
отрицанию необычного. И вот - на ее долю пришлось самое неожиданное, самое
пока непонятное: стать инструментом познания. Все следствия нетрудно
предвидеть. Что и происходило во все века. Что и происходит. Что и будет
происходить?
Два принципиальных вопроса. Можно ли понять, что именно познают
ведьмы? И почему, черт возьми, с Галкой не получилось ничего, а Надя...
Случайное совпадение? Но тогда нужно однозначно убедиться в том, что
причинно-следственной связи здесь нет. Существует только один способ
убедиться, только один..."
6
Он понял, что пришла Галка, когда она села рядом и провела ладонью по
его волосам. Р.М. обернулся: Галка смотрела на него пристально и печально.
Он еще не видел ее при дневном освещении, и она показалась ему незнакомой.
Обыкновенная городская женщина с лицом существа из иного мира.
- Сейчас будем обедать, - сказала Галка, не сводя с него глаз. - Ты
работай, а я буду на тебя поглядывать. Только ты не оборачивайся, я
некрасивая, когда у плиты. Ты только говори со мной, ладно? О себе.
Р.М. молча кивнул. Галка тяжело встала, и он хотел остановить ее,
пусть посидит, отдохнет, но неожиданно походка ее стала легкой, Галка
будто вспорхнула, засуетилась.
- Говори, - торопила она, и он вдруг начал рассказывать все.
Путаясь и возвращаясь, вспоминал, как ушел в свое время из "Каскада",
потому что его увлечение ведьмами закончилось, - он понял, что все надо
делать иначе. С ведьмами не разобраться, если не решить главную задачу -
научиться прогнозировать открытия. В любой науке. Ведь придумали же
методику изобретений. Проблема эта оказалась такой обширной, что он не мог
больше таскаться по городам и весям, год вообще не работал, перебиваясь
случайными заработками - писал рассказики, статьи в газеты, даже сценарии
для телепередач, но больше сидел в библиотеке или дома, вызывая
недоуменное раздражение у знакомых и даже у собственной матери. За год он
сумел систематизировать около десяти тысяч открытий, собрал их в классы и
подклассы, группы и подгруппы. А когда этот первый этап завершился, он все
же вынужден был пойти работать, потому что положение стало бедственным:
мать болела, и его грошей не хватало даже на полноценное питание. В
институте физики открылась вакансия младшего научного сотрудника, и он
вспомнил, что закончил физфак.
Потом, в ответ на вопрос Галки, Р.М. рассказал, как женился. Мать
торопила: вот умру, а внуков не увижу (и не увидела, впрочем). Роман
осваивался на новом месте работы, физику твердого тела он помнил очень
приблизительно, приходилось наверстывать. За три месяца мать познакомила
его с пятью или шестью (точно не вспоминалось) претендентками, и Роман
обнаружил странную закономерность. Работая над проблемой ведьм, он легко
знакомился с девушками, запросто приводил их в свою компанию (ну, ты ведь
помнишь, Галка?), но не воспринимал никого из них, как объект для женитьбы
(Рома, я знаю по крайней мере двух, кто пошел бы за тебя, если бы тебе это
пришло в голову... - Ты думаешь? - Не думаю, а знаю). А потом, встречаясь
с кандидатками, он неожиданно становился косноязычен и не мог произвести
благоприятного впечатления. Таня была очередной знакомой, с которой его
свели на каком-то киносеансе. Она не задавала дурацких вопросов, была в
меру естественна, нравилась ему не больше предшественниц, обычно
"линявших" после первого же свидания. С Таней почему-то было легко, и эту
легкость общения он принял за любовь. Он никогда не спрашивал у Тани, что
чувствовала она, боялся услышать в ответ вовсе не то, что предполагал. Как
бы то ни было, он сделал предложение, которое было незамедлительно принято
(вот ведь удивительно, Галка, мы до этого ни разу не поцеловались!). В
общем, через три месяца он был женатым мужчиной.
На брак свой он пожаловаться не мог. Таня впитала все его привычки,
быстро поняла, что может с пренебрежением относиться к его работе в
институте, но не дай бог задеть неосторожным словом методику открытий.
Постепенно она приучила Романа к мысли, что без ее помощи ему не
справиться с многочисленными карточками и тетрадками.
Мать умерла, а потом случилось несчастье, и Таня долго болела, а,
поправившись, больше не пошла работать. В конце концов, если Роман не мог
изменить своему призванию, то и Таня не могла изменить своему. Она
принадлежала к довольно редкой категории женщин, для которых домашняя
работа - призвание и счастье.
А теория открытий... Это долгая история (Ты действительно умеешь
предсказывать открытия? - Умею, Галя, хотя далеко не всегда, и, если не
получается, пишу фантастический рассказ). Не то, чтобы теорию не
признавали. Ни с ней, ни с автором предпочитали не связываться. Когда
приводишь пример предсказания открытия, даже фундаментального, как,
например, открытие радиоактивности, оппонент отвечает, что "post factum"
рассуждать легко, а вы предскажите то, чего еще нет. А вот, говорю,
предсказал столько-то лет назад. И видите - сделано именно это открытие.
Впечатляет? Нет, - говорят, - не впечатляет. Это - те, от кого что-то
зависит в науке. А любителей-энтузиастов много. Слава богу, хоть книжки
выходят. Нет, издатели тоже не революционеры, но на десяток скептиков
находится один, который думает: "Если даже все это чушь, почему бы не
напечатать? Написано интересно, аргументация оригинальна. Вот две
рецензии, одна разгромная, другая либеральная. Кому дать на третью? Вот
доктор Н.Науковед, утверждает, что любит даже сомнительные идеи, если они
непротиворечивы. Автор, кстати, упоминает его в тексте довольно лестно.
Пусть даст рецензию." Так и выходил книга. У меня их две по методике
открытий. И обе - не в академических издательствах.
На кухне стало жарко, все форсунки горели, Р.М. стоял, прислонившись
к дверному косяку, чтобы не мешать Галке, говорил тихо, ей то и дело
приходилось переспрашивать. Наконец, испытание жаром кончилось, и Галка
потащила его за рукав в комнату, усадила на диван и присела рядом, руки
сложила на коленях.
- Галя, - сказал Р.М., - лучше ты мне расскажи...
