вообще продралась бы сквозь этот чертов лес.
Наконец, лошади немного успокоились и стали более осторожно выбирать
дорогу. Розалинда высунулась из корзины и ухитрилась схватить вожжи.
Животные пошли шагом, и мы выехали на узкую просеку. В темноте трудно было
определить, куда ведет эта дорога, и мы долго не могли решить: ехать по
ней или лучше не рисковать? Наконец, мы все-таки свернули с нее, и тут же
треск веток заставил нас схватиться за луки. Но оказалось, что наша вторая
лошадь, которая, как ни в чем ни бывало, пристроилась сзади, будто
веревка, связывающая ее с нашей, была цела.
Лес постепенно редел. То и дело стали попадаться ручейки, замелькали
просеки. Похоже, мы были уже в Джунглях. Рискнут ли наши преследователи
идти за нами дальше, мы не знали, а связаться с Мишелем не могли: должно
быть, он спал. Мы подумали, не пора ли нам избавиться от наших громадин, о
которых наверняка уже прошел слух на много миль вокруг. Может, стоило
пустить их по дороге, а самим пешком двинуться в другую сторону? Решиться
на это было нелегко, ведь избавляться от лошадей, не зная, прекратилась ли
погоня, было глупо. С другой стороны, если даже они погоняться за нами, то
догнать смогут и лошадей, причем довольно быстро: ведь за день они
успевают проехать гораздо большее расстояние, чем мы за ночь. Мы не знали,
что делать... Но мы так устали, а перспектива тащиться пешком так мало
привлекала нас, что мы нерешительно продолжали топтаться на месте.
Попробовали было еще раз связаться с Мишелем, но без толку. В конце концов
выбирать пришлось не нам...
Лошади потихоньку сами двинулись вперед по просеке. Деревья смыкались
верхушками над нашими головами, и мы ехали, как в тоннеле, почти ничего не
различая впереди. Неожиданно что-то тяжелое и бесформенное упало на меня
сверху, и я распластался на дне корзины. Огромная тяжесть придавила меня,
и я не мог не то что дотянуться до лука, но даже просто шевельнуться. Я
напрягся изо всех сил, чуть-чуть приподнялся, но в этот миг в голове у
меня что-то взорвалось, и я потерял сознание.
14
Очень медленно я пришел в себя и сразу услышал Розалинду.
Н_а_с_т_о_я_щ_у_ю_ Розалинду - робкую, доверчивую, _о_т_к_р_ы_т_у_ю_. Та,
другая - уверенная в себе, практичная, сильная и независимая - была
всего-навсего ее собственным созданием. Я видел, _в_и_д_е_л_ и чувствовал
уже давно, что она начала искусственно создавать этот _о_б_р_а_з_, будучи
на самом деле очень ранимым, робким, хотя по-своему и решительным
подростком. Раньше, чем все мы, она инстинктивно ощутила, что живет в
чужом и враждебном ей мире, и стала сознательно готовить себя к тому, что
рано или поздно ей придется встретиться с этой враждебностью лицом к лицу.
Шаг за шагом она создавала себе броню. Я _в_и_д_е_л_, как она находила все
новые и новые средства защиты, как упорно она _л_е_п_и_л_а_ свой образ.
Создала она его в конце концов так искусно, так тщательно продуманно, что
редко позволяла себе снимать эту маску, почти срослась с ней.
Я очень любил ее такой, какой она была для всех остальных. Я любил ее
высокую, стройную фигуру, линию шеи и груди... Ее чудные, длинные ноги...
Все это не просто нравилось мне - я _л_ю_б_и_л_ все это... И то, как она
двигалась, и тепло ее маленьких ладоней и ее улыбку. Я любил золотистую
копну ее волос, матовую кожу лица, свежесть дыхания, тепло всего ее
тела...
Но все это любить было легко... Даже слишком легко - _э_т_о_ мог
полюбить кто угодно... И все это нуждалось в защите... В
в_и_д_и_м_о_с_т_и_ уверенности, _в_и_д_и_м_о_с_т_и_ независимости,
в_и_д_и_м_о_с_т_и_ силы и способности постоять за себя... Так возникла ее
маска, ее "броня", которую я тоже любил, но больше восхищался, как
великолепным произведением искусства. Она и в самом деле была
произведением искусства, была и_с_к_у_с_с_т_в_е_н_н_а_я_...
И вот сейчас я услышал другую, _н_а_с_т_о_я_щ_у_ю_, Розалинду,
нежную, беззащитную... Она звала меня, отбросив, как ненужную шелуху, эту
свою маску, шла мне навстречу, раскрывалась вплоть до самых потаенных
уголков сознания...
Словами это не выразить...
Словами можно нарисовать тусклую картину телесной любви, в которой
двое _с_у_щ_е_с_т_в_у_ю_т_ отдельно друг от друга, как бы они не
стремились слиться воедино. Передать словами любовь, _л_ю_б_о_в_ь_ ее,
мою, нашу, невозможно... Любовь волнами шла от нее ко мне, она захватила
нас целиком, и не было между нами ни расстояния, ни различия... Мы были
в_м_е_с_т_е_... Мы встречались, касались друг друга _в_н_у_т_р_и_,
проникали друг в друга и сливались в одно - мы больше не были
о_т_д_е_л_ь_н_о_, не было ее и меня... Были мы!.. _В_м_е_с_т_е_!..
Такую Розалинду не знал никто, кроме меня. Даже Мишель и все наши
лишь изредка видели тень такой Розалинды, и они даже не представляли себе,
ч_е_г_о_ ей стоило даже им казаться такой, какой они привыкли ее знать...
Никто!.. Никто не знал _м_о_ю_ Розалинду - беззащитную, родную, любимую...
Розалинду, боящуюся того, что она с собой сделала, но еще больше боящуюся
столкнуться с жизнью без маски, без "брони", которая стала уже частью ее
самой.
Времени у нас не было. Мы были _в_м_е_с_т_е_ секунду - не больше...
Но мы _б_ы_л_и_ вместе, и это главное, а сколько это продолжалось - не
имеет значения... В сравнении с _э_т_и_м_, ничто на свете не имеет
значения...
Потом все кончилось, и я вернулся к реальности. Над нами было
тускло-серое небо, лежал я очень неудобно, все тело затекло... Я услышал
Мишеля, который, видимо, уже давно пытался связаться со мной, тревожно и
настойчиво спрашивая, что с нами происходит. Я собрался с мыслями.
- Понятия не имею, - сказал я ему, - что-то вдруг ударило меня
сверху... Но вроде я цел, только вот голова трещит и очень неудобно
лежать...
Я чувствовал, что по-прежнему лежу на дне корзины и что-то буквально
вдавило меня в ее днище.
Мишель ни черта не понял и обратился к Розалинде.
- Они спрыгнули на нас сверху, с веток - четверо или пятеро, -
объяснила она, - один из них угодил прямо на голову Дэвиду...
- Кто они?! - почти выкрикнул Мишель.
- Люди из Джунглей, - к моему огромному облегчению ответила она.
- Это не в вас стреляли ночью? - спросил Мишель.
Я ответил, что в нас, но кто стрелял, я не знал.
- Наверно, это наши... - с досадой сказал он. - Я-то надеялся, что
они потеряли ваш след. Мы тут собрались вместе - несколько отрядов. Все
считают, что преследовать вас в Джунглях маленькими отрядами опасно, так
что теперь мы пойдем все скопом - нас тут больше сотни. Выйдем, наверно,
часа через четыре. Все решили, что в любом случае будет неплохо дать
Джунглям хороший урок - меньше будут лезть к нам после. Постарайтесь
избавиться от ваших лошадей. Пока они с вами, вам не замести следов...
- С этим советом ты слегка опоздал, - спокойно сказала Розалинда. - Я
лежу связанная в корзине на одной лошади, а Дэвид - на другой.
- А где Петра? - с тревогой воскликнул Мишель.
- С ней все в порядке. Она на той же лошади, что и я, но в другой
корзине. Похоже, она подружилась с парнем, который нас стережет.
- Расскажите мне подробно, по порядку, что произошло, - секунду
подумав, сказал Мишель.
- Сначала они свалились на нас сверху. Потом из лесу выскочило еще
человек двадцать. Они стащили нас вниз и стали гадать, что с нами делать.
В конце концов они решили от нас избавиться: связали, кинули в корзины, на
каждую нашу лошадь посадили по своему человеку и пустили вперед по
дороге...
- Как вперед? Еще дальше в Джунгли?
- Ну да... - сказала Розалинда.
- Ну что ж, из всех дорог эта не самая худшая, - заметил с
облегчением Мишель. - А как они с вами обращаются? Грубо?
- Нет. Совсем нет. Для них главное, чтобы мы не убежали. По-моему,
они кое-что о нас знают, но не очень ясно представляют, что, собственно, с
нами делать... Они долго спорили, но, кажется, их больше интересуют наши
лошади... Тот, что едет с нами, совсем не злой. Он все время болтает с
Петрой (словами, конечно)... По-моему, он слегка... ну, придурковатый...
- Вы можете что-нибудь разузнать об их планах? Что они собираются с
вами делать?
- Я спрашивала у него, но он вроде и сам не знает. Ему только велели
нас куда-то отвезти.
- Ну ладно... - Мишель, кажется, и сам был в растерянности. - Нам
теперь остается только ждать... Правда, можно сказать ему, что мы за вами
гонимся...
Я напрягся и перевернулся на живот. С трудом мне удалось подняться на
ноги. Человек, сидящий в другой корзине, посмотрел на меня равнодушно.
- Н-но, пошла! - прикрикнул он на лошадь.
Неторопливо он снял с груди плетеную флягу на ремне и протянул мне.
Попив воды, я вернул ему флягу, и он молча повесил ее себе на грудь.
Кое-что я уже различал вокруг. Мы ехали по довольно унылой местности.
Громадный лес кончился, и деревья вокруг нас были нормальных размеров. Но
даже по первому взгляду мне показалось на мгновение, что отец был прав,
когда говорил о пародии на НОРМУ. Ни для одного дерева я не мог подобрать
названия: стволы, ветки, листья - все было _н_е_п_р_а_в_и_л_ь_н_ы_м_.
Некоторое время по левую сторону от нас тянулся фантастический частокол из
куманики, шипы которой были размером с лопату. В другом месте земля была
похожа на высохшее русло реки, усеянное крупной галькой, но когда мы
подъехали ближе, "галька" оказалась шаровидными грибами, растущими так
тесно, что между ними не было ни просвета, ни щелочки. Встречались деревья
с такими мягкими стволами, что росли они не вверх, а стелились по земле.
Тут и там попадались сморщенные, искривленные деревца, которым на вид было
по сто-двести лет, если не больше...
Я исподтишка глянул на своего провожатого. На вид он был вполне
нормальный, разве что весь в грязи. Одежда его была сильно измазана, а
местами разорвана. Он перехватил мой взгляд.
- Первый раз в Джунглях? А, парень?
- Да, - сказал я. - Тут везде... _т_а_к_?
- Тут везде по-разному, - усмехнулся он, - на то они и Джунгли...
Нигде не растет тут ничего одинакового... Пока что.
- Что значит "пока что"? - не понял я.
- Ну, со временем кое-что становится постоянным. Ведь и Дикая Земля
тоже была когда-то Джунглями. Но теперь она постепенно приходит в норму.
Видно, и те места, откуда ты родом, тоже были когда-то вроде Диких, но
постепенно пришли в норму. Все со временем становится на свое место...
Только медленно... Ну, да ведь Богу-то торопиться некуда...
- Богу? - неуверенно протянул я. - Но нас всегда учили, что в
Джунглях... сам дьявол...
- Ну да, они так всегда говорят, - перебил он меня, - только все это
чушь, парень! Дураки вас учат! Остолопы! Ничему их Кара не научила! Ведь
Древние тоже думали, что _о_н_и_ самые правильные. Считали, что только они
знают, как надо жить... Напридумывали себе всяких удобств, разных там
штуковин... Хотели быть поумнее Бога, - он усмехнулся, - а ничего не
вышло, парень! Они думали, что сами лучше всех, дескать, последнее слово
Божье... Но Бог еще последнего слова не сказал! А когда скажет, сам
умрет... Но пока что он не умер, и потому все вокруг меняется - все, что
живет и растет. Когда ваши кретины хотят, чтобы все застыло на каком-то,
по-ихнему, нормальном уровне, они много на себя берут... Много берут на
себя, ты понял, парень? Кара ведь постигла Древних не зря, а чтоб помнили:
ничего нет вечного, все меняется и должно меняться... Господь увидел, что
