- Мы думали, что Дэви мертвый! Мы думали, они его убили!! - радостно
сообщила всем Петра.
Я начал улавливать Розалинду. Она тоже была сама не своя от радости,
но мысли ее были беспорядочны, и я отвечал ей так же сумбурно и бессвязно.
Она _р_а_с_к_р_ы_л_а_с_ь_, и мы опять были _в_м_е_с_т_е_, пока не вмешался
Мишель и не попросил нас умолкнуть.
- Извините за бестактность, - сказал он, - но сейчас не время для
любовных арий. Когда выпутаемся, тогда сколько угодно! - он выждал паузу.
- Ну, что у вас происходит?
Розалинда сказала ему, что они по-прежнему в том шалаше, откуда меня
увели те двое. "Паук" ушел, но оставил какого-то красноглазого и
беловолосого человека сторожить их. Я объяснил, где нахожусь и что со
мной.
- М-да... Ладно, - сказал Мишель. - Вы говорите, что этот... "Паук" у
них вроде вожака? Хотелось бы знать, будет ли он сам участвовать в бою или
же будет командовать ими издали? Если верно второе предположение, он ведь
может в любую минуту и вернуться.
- Да, пожалуй.
- Я его _б_о_ю_с_ь_... - вырвалось неожиданно у Розалинды. Она была
на грани истерики. - Он... он _д_р_у_г_о_й_! Не такой, как мы!.. Даже не
такой, как они!.. _В_о_о_б_щ_е_ другой, не человек, а... зверь! Если он...
Если только... Я покончу с собой!
- Ничего подобного ты не сделаешь! - тон, каким произнес это Мишель,
подействовал на нее, как ушат холодной воды. - Если понадобится, ты убьешь
не себя, а _е_г_о_! Ясно?! - Почувствовав, что Розалинда успокоилась, он
напрягся изо всех сил и переключился на женщину из Селандии. Он спросил,
по-прежнему ли она полагает, что сумеет помочь нам. Ответ донесся
издалека, но вполне отчетливо. Он был предельно лаконичен.
- Да, - коротко сказала она.
- Когда? - спросил Мишель.
Прошло некоторое время, как будто там совещались. Затем последовал
ответ:
- Не позднее, чем через шестнадцать часов.
Я чувствовал, что недоверие Мишеля к этим селандцам постепенно тает.
Кажется, он впервые всерьез поверил, что помощь _о_т_т_у_д_а
действительно придет.
- Что ж, - после секундной заминки сказал он, - тогда, ребята, вам
остается только продержаться эти самые шестнадцать часов.
- Погоди! - попросил я. - Погоди, не пропадай... Я... я сейчас...
Я глянул на Софи. Она опять зажгла свои смрадные свечи, и я видел,
что она смотрит на меня с изумлением и страхом.
- Ты... ты "разговаривал" с той... девушкой? - негромко спросила она.
- Да. И с моей сестрой. Они проснулись. Они все еще там в шалаше у...
у этого человека. Но его самого там нет. Он оставил какого-то альбиноса
сторожить их... Вообще-то это странно...
- Что странно? - не поняла Софи.
- Ну... естественней было оставить с ними женщину...
- Не забывай, что ты в Джунглях, - с горечью произнесла Софи и
посмотрела на меня исподлобья.
- Ну да, конечно... - смутился я, - понимаю... Видишь ли, я хочу
спросить... Как бы нам выбраться отсюда, прежде чем _т_о_т_ вернется?
По-моему, сейчас самый подходящий момент, потому что если он вернется... -
я посмотрел ей прямо в глаза.
Она отвернулась и некоторое время молча смотрела на тусклое пламя
свечей. Потом кивнула.
- Да, ты прав. Так будет лучше для нас всех. Всех... кроме него, -
сказала она неожиданно грустно. - Ладно, попробуем.
- Прямо сейчас?
Она опять молча кивнула. Я поднял длинный кинжал, валявшийся у
изголовья матраса, и взвесил его на ладони. Пожалуй, он был легковат, но в
общем... годился. Она глянула на меня и отрицательно покачала головой.
- Ты должен остаться, Дэви.
- Но как же... - начал было я.
- Если тебя увидят, поднимется паника. А на меня никто не обратит
внимания. Даже если увидят возле его дома...
Это было резонно, и я с каким-то странным сожалением положил кинжал
на место.
- Но ты... ты справишься? - осторожно спросил я.
- Да, - коротко и решительно произнесла она. Потом встала и из темной
ниши в стене достала нож - обыкновенный кухонный нож, гораздо меньше
кинжала, но хорошо вычищенный и острый, как бритва. Она засунула его за
пояс юбки так, что виден был лишь самый кончик рукоятки, потом обернулась
ко мне и долго-долго глядела мне в глаза.
- Дэви... - начала она осторожно.
- Что? - тут же откликнулся я. - Что, Софи?
Но она, как видно, раздумала и не стала продолжать. Совсем другим,
деловым тоном она сказала:
- Ты можешь дать знать своим, чтобы они не шумели? Что бы ни
произошло, они должны молчать! Скажи им, чтобы, как только я позову, они
сразу шли за мной... И пусть у каждой будет наготове кусок темной ткани,
чтобы накинуть его поверх одежды... Можешь это им все передать?
- Конечно, - кивнул я, - но лучше было бы все-таки мне...
- Нет, Дэви! Это слишком рискованно. Ты ведь даже не знаешь, как туда
пройти...
Она подошла к выходу, отодвинула шкуру... Секунду или даже меньше я
отчетливо видел ее силуэт на фоне открывшегося просвета, и она исчезла...
Я передал все, что она велела, Розалинде, и мы вдвоем старались втолковать
Петре, чтобы она вела себя тихо. Теперь мне оставалось только сидеть и
ждать, слушая, как капля за каплей падает вода в деревянную бадью. Но я не
мог долго сидеть на одном месте и подошел к выходу из пещеры. Отодвинув
шкуру, я осторожно высунул голову наружу. Было видно несколько огоньков
возле лачуг, иногда огоньки на мгновение исчезали, и я догадался, что
движущиеся фигурки людей заслоняют их от меня. Вдалеке раздавался неясный
гул людских голосов и другие звуки - из леса: вот крикнула ночная птица
где-то вдалеке, а еще дальше послышался глухой звериный рык...
Всех нас извело томительное ожидание. Вдруг я уловил от Петры слабый,
изо всех сил сдерживаемый _в_о_з_г_л_а_с_ удивления. Мишель и Розалинда
никак не прореагировали на это. Потом от Розалинды послышалось
облегченное: "Все в порядке". Но прозвучало это не очень явственно, словно
она была в каком-то шоке. Я решил пока ни о чем не спрашивать, чтобы не
мешать им, и лишь вслушивался в каждый шорох. Никакой суматохи вроде бы не
было, все тот же отдаленный, мерный гул голосов. Казалось, прошла целая
вечность, пока внизу, прямо подо мной, не послышался хруст гравия, не
заскрипели ступеньки лестницы и я не уловил Розалинду, спрашивающую:
- Дэви? Ты тут?..
- Да... Поднимайтесь, - сказал я.
У входа возникла женская фигура. Я узнал Розалинду. Потом появилась
детская, потом еще одна женская. Шкура задернулась. Через секунду
загорелись обе свечки.
Розалинда и Петра молча, с широко открытыми глазами смотрели, как
Софи зачерпнула в чашку воды из бадьи и принялась отмывать испачканные
кровью руки и чистить нож.
16
Две девушки изучающе и настороженно разглядывали друг друга. Софи
медленно скользила взглядом по Розалинде: по ее рваной шерстяной кофте с
нашитым на нее коричневым крестом, по ее кожаным туфлям. Потом она
перевела взгляд на свои грубые бесформенные башмаки, на свою короткую
замызганную юбку. Оглядывая себя, она обнаружила несколько кровавых пятен
на кофте, и нисколько не смущаясь, тут же сняла ее и начала стирать в
холодной воде. Розалинде она бросила:
- Отпори с платья крест. И у нее тоже, - кинула она косой взгляд на
Петру. - Он выдает вас. Здесь, в Джунглях, женщины не носят крестов. Они
не находят, чтобы это им особенно помогало в жизни. Да и мужчины их не
слишком жалуют. На, возьми! - она протянула Розалинде маленький ножичек с
узким лезвием. Та нерешительно повертела его в руках, посмотрела на крест
и снова перевела взгляд на ножик... Ни одно платье она еще не смела
надеть, не нашив на него крест. Софи наблюдала за ней.
- Я тоже носила такой, - с горькой усмешкой сказала она. - Как
видишь, мне он не помог. Розалинда робко глянула на меня. Я кивнул.
- Здесь, как видно, не очень-то любят благодарить господа Бога за
свою судьбу, - сказал я, - и... возможно, они правы. Спори его...
Розалинда неуверенно принялась отпарывать крест.
- Что теперь? - спросил я у Софи... - Может, нам лучше бежать, пока
не рассвело?
- Нет, - глухо сказала она, не поднимая головы, по-прежнему
склоненной над чашей с водой. - Они могут обнаружить труп в любую секунду
и решат, что это ваша работа. Тогда они будут искать вас в лесу. Никому
ведь и в голову не придет, что вы здесь. А лес они обшарят как следует,
будь уверен...
- Значит, нам пока лучше оставаться тут? - спросил я.
- Дня два или три, не меньше, - кивнула она. - Потом, когда они
успокоятся, я выведу вас отсюда.
Розалинда оторвалась от своего креста и внимательно посмотрела на
нее.
- Почему ты так о нас печешься? - спросила она подозрительно.
Я объяснил ей про Софи и "Паука" гораздо быстрее, чем это можно было
сделать словами... Может быть, даже слишком поспешно... Она почувствовала,
что это еще не все, и не отрывала глаз от Софи.
Та бросила недостиранную кофту в чан с водой, выпрямилась и медленно
приблизилась к Розалинде. Она подошла к ней почти вплотную... Темные пряди
волос разметались по ее обнаженной груди, глаза сузились...
- Будь ты проклята! - хрипло выговорила она с дикой яростью. -
Слышишь? И оставь меня в покое, а не то!..
Розалинда вся напряглась, но не испугалась и не отступила ни на шаг.
Я придвинулся поближе, чтобы в любой момент оказаться между ними.
Несколько секунд мы стояли неподвижно: Софи, обнаженная до пояса, что,
по-видимому, ее совершенно не смущало, пылающая злобой, готовая, как дикий
зверь, к прыжку, и Розалинда, в коричневом платье с полуоторванным
крестом, бронзовыми волосами, тускло сверкающими в пламени свечей, с
искаженными чертами лица и настороженными, недобрыми глазами... Наконец,
напряжение спало. Злоба и ярость, светившиеся в глазах Софи, угасли, хотя
поза ее оставалось такой же агрессивной. Но вот губы ее дрогнули, по всему
телу пробежала дрожь...
- Будь ты проклята!.. - повторила она уже шепотом, но не со злобой, а
с усталой горечью. - Можешь смеяться надо мной! Будь оно проклято - твое
смазливое личико! Валяй, смейся... Потому что я люблю его! Я!... - она
горько засмеялась, будто издевалась над собой. - Но что толку! Даже
если... если бы он не любил тебя, разве остался бы он здесь со мной? С
такой?!..
Она прижала ладони к лицу и с минуту стояла так, неподвижно, только
дрожь волнами пробегала по ее телу... Потом она отвернулась от нас, пошла
в дальний угол пещеры и ничком кинулась на матрас.
Мы трое молча смотрели на нее. Один ботинок слетел с ее ноги, и я
ясно видел грубую подошву ее ступни с шестью пальцами. Я повернулся к
Розалинде. Она посмотрела на меня виновато и сделал шаг к тому углу, где
лежала Софи. Я отрицательно качнул головой, и она неуверенно отступила.
Было очень тихо. Мертвую тишину нарушали только еле слышные всхлипывания и
раздражающее капанье воды.
Петра выжидательно посмотрела на нас, потом на лежащую Софи, потом
опять на нас. Никто из нас не двинулся с места. Тогда Петра, видимо,
решила, что пришел ее черед, и начала действовать сама. Она присела на
матрас рядом с Софи и осторожно положила свою маленькую ручку на темную
копну ее волос.
- Не надо, - тихонько попросила она. - Пожалуйста, _н_е _н_а_д_о_!
Всхлипывания стали чуть тише, и через несколько секунд темная от
загара рука обняла Петру. Плач Софи постепенно утих, стал не таким
надрывным и горьким... Он уже не рвал мое сердце на части, а причинял лишь
тупую, щемящую боль...
Проснулся я, дрожа от холода, потому что лежал на голом полу, и тут
