Джек УИЛЬЯМСОН
КОРАБЛЬ СИТИ
Посвящается Лэри, Дону и Нейлу,
которые неустанно стремятся к
достижению недостижимого.
Сити (от англ. сокращения СТ - антиматерия).
Противоположность материи. Не существует на Земле, но
образует многие метеориты, кометы и астероиды. Атомы сити
с точки зрения электричества вывернуты наизнанку, т.е.
имеют отрицательное ядро и положительные электроны. Эта
невидимая глазу разница делает ее смертельно опасной. Сити
выглядит как обычная земная материя, пока она не
соприкасается с настоящей материей. Тогда противоположные
заряды взаимоуничтожаются. Противоположные частицы
взрываются, выделяя свободную энергию со скоростью,
установленной знаменитым уравнением Эйнштейна. По
сравнению с этой реакцией распад урана кажется слабым
свечением спички. И все же есть люди, которые говорят о
возможности укрощения этой энергии. Космические инженеры,
мечтатели, подобные Бранду и Дрейку, задумали сити-машины
на дистанционном управлении, добывающие и очищающие
антируду для сити-энергостанций. Они глупцы. Сити
неприкосновенна. Изолирующие подставки, поддерживающие
антимеханизмы на основах из земной материи, невозможны по
определению. Оставив в стороне эти досужие домыслы,
сегодня можно с уверенностью сказать, что сити-порода,
дрейфующая в космосе, продолжает оставаться главной
опасностью космической навигации.
Капитан Пол Андерс, ГВС. "Справочник космонавта"
1. ВЫСОКАЯ ГРАНИЦА
Палласпорт был песчинкой жизни в мертвом Палласе. Сугубо пограничный
город на вершине горы, пробуренной космическими инженерами для создания
парагравитации, Палласпорт был заключен в тонкую оболочку синтетического
воздуха. Новый, многоцветный, беспечно кипящий город искателей
приключений, он был в то же время столицей далеких астероидов Мандата
Высокого космоса.
Рик Дрейк вернулся сюда с Земли мартовским утром 2109 года на борту
"Планетании". Он провел четыре года в Солнечном городе и получил ученую
степень космического инженера. И вот он снова в Мандате с новой степенью и
смелыми мечтами создания сити подставок.
Он не сразу сошел с корабля. Всю дорогу он работал, отстаивая вахты с
аварийной командой. Ему нужно было составить отчет и проверить
оборудование и управляемый скафандр. Надо было подождать, пока все
пассажиры не сойдут.
Наконец он вышел на длинный трап, худощавый молодой гигант с
ярко-голубыми глазами и бронзово-рыжими волосами. Он беспокойно топтался в
конце длинного ряда прибывших на работу людей, медленно продвигающихся к
таможне и иммиграционной службе.
Он огляделся в надежде увидеть знакомое лицо. Его дом на маленьком
астероиде Обания был за двадцать миллионов километров отсюда, и в эти
тяжелые времена туда почти не ходили корабли. Он надеялся, что его
встретит отец, или по крайней мере Роб Мак-Джи.
Корабли, как серебряные шпили, сгрудились на вершине горы, но среди
них не было "Прощай, Джейн", старенького буксира Мак-Джи. Причалы и
подходы к ним кишели людьми со всех планет. Разъяренный кантонец-торговец
гнался за оборванным мальчишкой, укравшим апельсин. Суровый немец - офицер
с марса в аккуратной черной форме Гвардии глубокого Космоса - гортанно
распекал розовощекого новобранца с Земли, который не поприветствовал его.
Огромный чернобородый каллистиец молча наблюдал, как бригада усталых
грузчиков-астеритов переносила тяжелые контейнеры с надписью ГОРНАЯ
ТЕХНИКА с "Планетании" в трюмы иностранного судна "Иванов". При этом он
улыбался так, как будто в этих длинных контейнерах перевозились
контрабандные космические ружья для Юпитерианского Совета. Торговец из
Интерпланета, рыхлый толстяк с тяжелым взглядом, на ломаном английском с
земным акцентом торговался с двумя сухощавыми шахтерами за несколько
мешков ториевой руды. Люди всех планет пытались получить что-то от
иссякающего богатства Мандата. Но среди них не было сухопарого старика
Джима Дрейка и его странного напарника-астерита.
Разочарование стерло улыбку с лица Рика, и в глазах появилась
тревога. Правительство Мандата не одобряло исследований в области сити из
боязни нового оружия. Хотя Дрейк и Мак-Джи не имели ни малейшего намерения
использовать сити подпорки для какого-либо оружия, Рик содрогнулся при
мысли, что с ними что-то случилось.
Нахмурившись от нехорошего предчувствия, он решил позвонить отцу в
Обанию. Он боялся открыто упоминать сити-фотофонные линии прослушивались
агентами планет, рвущихся к власти. Но он должен был выяснить, что
случилось. Беспокойным жестом он поправил рюкзак на спине и начал медленно
спускаться по трапу вслед за длинной чередой наемных рабочих одетых в
форменные комбинезоны.
"Мисс Карен Худ!" - с восхищением воскликнул шахтер, стоящий за
Риком. Ткнув Рика локтем, он вновь уставился на женщину. "Племянница
одного из Верховных Комиссаров. Двадцать семь чемоданов с монограммами. Ей
ни по чем перевес. Только глянь! Ну и штучка! И дядюшка встречает ее на
служебной машине.
Рик посмотрел. Хотя он проделал весь путь на борту "Планетании", он
не встречал там Карен Худ. Они принадлежали к разным мирам. Она держала
акции Интерпланет, что делало ее принцессой в ее кругу. Ведь Интерпланет
правил Землей, а тогда владел и всеми планетами Мандата.
Но посмотреть на нее Рик мог, и она ему понравилась. Это была
стройная женщина с рыжими волосами. Она держалась так прямо, что казалась
высокой. Она смеясь разговаривала с угодливо окружавшими ее мужчинами -
молодыми гвардейскими офицерами и мелкими служащими Интерпланет, с
которыми она очевидно обедала и флиртовала на палубах первого класса. Ему
понравилась ее стройная фигурка в элегантном костюме, ее манера двигаться,
легко уклоняясь от навязчивых поклонников. Она открыто улыбнулась
навстречу толстому Верховному Комиссару.
- Ну и штучка, а? - благоговейно пробормотал шахтер.
Но Рик раздраженно покачал головой. Она было слишком красива для этих
уродливых узких улиц города и дешевого листового железа. Ее место было в
особняке где-нибудь на крыше небоскреба в Солнечном городе. Все что ей
нужно было от этой земли, это металл, который добывался для обогащения
таких расточительных баловней, как она. На мгновение он задумался над тем,
что заставило ее рисковать своей драгоценной жизнью и покинуть Землю.
Может, она устала от яхт, ночных клубов и вилл на берегу моря.
Он кивнул, размышляя сам с собой. Для него четыре года, проведенные
на Земле, тянулись как вечность. Скучное небо, низкий горизонт, тяжелый
удушливый воздух заставляли его тянуться домой к родной природе, к
холодному великолепию звезд и темноты, к бесконечной свободе, дикому
солнцу, беззвучному покою и безграничному простору.
Но она дитя Земли, рожденное в скучной безопасности и удушливом
комфорте своего родного мира. Он подумал, что ей здесь не понравится,
несмотря на дорогостоящее содержание ее чемоданов с монограммами, на
одиноких мужчин, умоляющих ее остаться. Она посмотрит на Палласпорт,
задерет свой очаровательный носик и отправится домой тем же судном.
Неожиданно завись кольнула его при виде мужчин, роящихся вокруг ее
пламенеющей головки. Он пытался сдержать свои чувства. Она недосягаема. Ни
один астерит не может даже надеяться дотянуться до ее мира, так же как не
один человек не может прикоснуться к сити. Но Рик с болью вспомнил, что он
не совсем астерит.
Хотя три поколения предков его отца прожили на границе глубокого
космоса, бросая вызов метеоритам и дрейфующим скоплениям сити, исследуя и
добывая руду для создания искусственных городов, мать его была родом с
Земли. Она сбежала в космос из семьи, принадлежащей Интерпланет. Семьи
такой же богатой, гордой старинной как родня Карен Худ. Она сбежала, чтобы
выйти замуж за шахтера по имени Джим Дрейк.
Он нахмурился, сжал зубы и медленно сделал шаг по причалу вслед за
очередью, стараясь избавиться от этих грустных воспоминаний. Не подозревая
о его существовании, рыжеволосая красавица проскользнула в машину своего
дяди и повернувшись махала рукой мужчинам, оставшимся на причале.
Рик был рад что она уехала. Он наполнил легкие свежим чистым воздухом
и с надеждой огляделся. Корабли напоминали лес конусообразных серебряных
стволов, причудливо расходящихся в разные стороны. Те, что стояли на краю
поля, казалось, тянулись к голому одиночеству Палласа, к диким утесам
выработанной породы и черным безвоздушным ущельям, потому что только на
этой горе на все планетоиде была создана парагравитация. Это была
единственная песчинка жизни во все еще мертвом мире.
Его голубые глаза радовались дикому пейзажу, плечи не чувствовали
тяжести космического рюкзака. Старый мир Карен Худ и Интерпланет добрался
сюда при помощи энергии расщепления ядра. Они грабили запасы урана и
тория, принадлежавшие планетоидам, но теперь рудники были близки к
истощению. Еще до рождения Рика колониальные планеты пытались отвоевать
эти энергетически ценные металлы в Космической войне. Они и сейчас,
несмотря на кабальный мирный договор Мандата, вели скрытую борьбу за свои
истощающиеся запасы. Но запасы руды скоро иссякнут, и с ними уйдет в
прошлое мир Мандата.
Острый взгляд Рика не замечал пустынности голых скал и безжизненной
пустоты, которую так и не смогла укротить атомная энергия. Его воображение
уже было подчинено мощи сити реакции. В руках космических инженеров эта
безграничная энергия может одеть весь каменный Паллас в теплую воздушную
оболочку искусственной жизни.
Все астероиды могут быть покорены при помощи энергии антиматерии,
которая превратит их в уютный человеческий дом. Это была мечта и цель,
которую Рик унаследовал у своего отца. Он жил ради этого могущественного
нового мира, который должен покоится, если это вообще возможно, на сити
основании.
Осторожные земляне всегда считали, что это невозможно, но он не был
землянином. Эти скалы были его миром, его вновь обретенным домом. Пусть
дрейфующая сити все еще неприкосновенна, как блестящие волосы Карен Худ.
Все равно должен быть выход. Расщепляющийся уран когда-то тоже казался
неуправляемым, пока он не был усмирен силой парагравитации, которая
заставила его завоевать космос. Теперь он был космическим инженером.
Гордость этим высоким званием и ощущение силы своего гибкого тела давали
ему уверенность в том, что ему подвластно все.
Однако, беспокойство заглушало радость возвращения домой. Терпеливая
очередь медленно ползла по направлению к выходу. Отец или по крайней мере,
Мак-Джи должен быть там. Когда наконец неторопливые таможенники осмотрели
его рюкзак и поставили печать в паспорте, он бросился к телефонной будке
вокзала Интерпланет и набрал Обанию.
"Фирма Дрейк и Мак-Джи", сказал он телефонисту. "Все равно кого".
"Десять долларов десять минут", сказал телефонист, и в трубке
послышались его позывные. "Дождитесь ответного сигнала". Прошло три
