данный момент от любого моего совета будет мало толку.
Маннон скорчил противную рожу и повел сверху вниз руками.
- Я все еще нахожусь под действием мнемограммы ЛСВО. Вы знаете, как
это выглядит: одна моя половина думает, что я - птица, а другая находится
по этому поводу в замешательстве. Но что за совет вам необходим? -
продолжил он, странно склонив голову на птичий манер. - Если это особая
форма помешательства, называемая влюбленностью, или другое психическое
отклонение, я советовал бы повидаться с О'Марой.
Конвей поспешно покачал головой: кто угодно, только не О'Мара.
- Нет, - сказал он. - Скорее это философский вопрос, имеющий
отношение к этике, возможно...
- И это все?! - воскликнул Маннон. Он собирался сказать что-то еще,
но тут его лицо застыло, и он стал внимательно прислушиваться. Неожиданно
он дернул рукой, указывая пальцем на ближайший настенный громкоговоритель.
- Разрешение ваших тяжких проблем придется отложить, - мягко сказал
он, - вас разыскивают.
- ...доктор Конвей! - оживленно вещал громкоговоритель. - Вам
надлежит пройти в комнату номер восемьдесят семь и проследить за введением
стимуляторов...
- Но восемьдесят седьмая даже не в нашем секторе, - запротестовал
Конвей. - Что тут происходит?..
Неожиданно Маннон помрачнел.
- Кажется, я знаю, - сказал он, - и советую вам приберечь пару доз
для себя - скоро они вам понадобятся.
Он резко повернулся и заспешил прочь, что-то бормоча о необходимости
побыстрее стереть мнемограмму, пока его тоже не вызвали.
Комната номер 87 оказалась помещением для отдыха персонала отделения
скорой помощи. В креслах, на столах и даже на полу - повсюду сидели люди в
зеленой форме мониторов. Когда Конвей вошел у некоторых даже не хватило
сил повернуть голову в его сторону. Один из мониторов с большим усилием
выбрался из кресла и подался к нему. Следом за ним - второй, с нашивками
майора на плечах и змеей, обвившей чашу в петлицах.
- Максимальную дозу, - сказал он и начал закатывать рукав мундира. -
Начнем с меня.
Конвей огляделся. В комнате находилось человек сто с явными
признаками крайнего переутомления, да и их пепельно-серые лица говорили
сами за себя. Конвей по-прежнему не испытывал к мониторам особых симпатий,
но эти, вне зависимости от его эмоций, были пациентами, и оказать им
помощь было его прямым долгом.
- Как врач я вам этого настоятельно не советую, - отчеканил Конвей. -
Очевидно, что вы и так уже приняли достаточно стимуляторов, даже более чем
достаточно. Что вам необходимо, так это сон...
- Сон? - раздался откуда-то голос. - А что это такое?
- Успокойся, Тейрнан, - устало откликнулся майор и обернулся к
Конвею. - Как врач я понимаю всю степень опасности. Предлагаю: давайте не
терять зря время.
Быстро и профессионально Конвей сделал уколы. Представшие перед ним
люди с усталыми взглядами и непослушными телами уже через пять минут с
неестественным блеском в глазах упругим шагом покидали помещение. Не успел
он покончить с уколами, как снова услышал свое имя - громкоговоритель
приказывал ему прибыть к шестому доку и ждать там дальнейших распоряжений.
Конвей знал, что шестой является вспомогательным причалом к сектору
экстренной помощи.
Торопясь побыстрее добраться до места. Конвей вдруг сообразил, что он
устал и проголодался, но продолжения его мыслям не дали громкоговорители,
которые объявили общий вызов всем интернам в отделение скорой помощи и
приказали эвакуировать прилегающие помещения куда только возможно.
Объявления перемежались незнакомой речью, повторяя те же распоряжения на
языках, понятных для внеземного персонала.
Стало очевидно, что отделение скорой помощи расширяется в аварийном
порядке. Но почему и откуда берутся все эти пострадавшие... Мысли Конвея
смешались настолько, что он даже забыл поставить знак вопроса.
5
У дока номер шесть диагност с Тралтана что-то горячо обсуждал с двумя
мониторами. При виде столь дружелюбных взаимоотношений между
высококлассным специалистом и каким-то жалким администратором Конвей
испытал чувство неприязни, но тут же признался себе, что больше его уже
ничто не удивит. Еще два монитора сидели перед видеопанелью прямого
обзора.
- Здравствуйте, доктор! - приветливо сказал один из них и кивнул на
экран. - Они разгружаются у доков номер восемь, десять и одиннадцать.
Теперь хватит работенки на всех.
Большая прозрачная панель являла собой внушительнее зрелище: Конвей
еще никогда не видел такого количества космолетов одновременно. Более
тридцати серебристых игл - от десятиместных прогулочных яхт до
гулливеровских транспортов Корпуса мониторов - медлительно перемещались по
сложным траекториям вокруг друг друга в ожидании разрешения на
пристыковку.
- Ну и мудреная эта работа, - заметил дежурный монитор.
Для того, чтобы надежно защитить корабль от космических тел,
противометеоритные экраны устанавливались на расстоянии пяти миль - еще
дальше, если корабль был большим. Но космолеты находились буквально в
сотне ярдов друг от друга, и единственной их защитой служило искусство
пилотов. Для последних это было нелегким испытанием.
Не успел Конвей толком осмотреться, как уже прибыли три
интерна-землянина. Скоро за ними последовали два покрытых рыжей шерстью
ДБДГ и похожий на гусеницу ДБЛФ - все с эмблемами врачей. Раздался лязг
металла о металл, и красные сигнальные огни сменились на зеленые,
указывая, что очередной корабль пристыковался правильно. Открылись люки, и
хлынул поток пациентов.
Мониторы вносили на носилках существ двух видов: гуманоидов ДБДГ и
гусениц подобных ДБЛФ. Задачей Конвея и остальных врачей было обследовать
больных и отправить их в соответствующую палату скорой помощи. Он
приступил к работе. Ему ассистировал монитор, представившийся Вильямсоном
и оказавшийся опытным медбратом, хотя и без соответствующей эмблемы.
Состояние первого пациента привело Конвея в шок, но не потому, что
оно было серьезным, а из-за характера повреждений. Вид третьего заставил
его остановиться, и монитор вопросительно посмотрел на врача.
- Что же это за несчастный случай? - взвился Конвей. - Множественные
колотые раны, да еще с обожженными краями. Проникающие ранения, как от
осколков взрыва. Каким образом?..
- Мы особо, конечно, не распространялись, - ответил монитор, - но я
думал, что слух дошел до всех.
Губы монитора поджались, а взгляд приобрел уже знакомое Конвею
выражение.
- Они решили повоевать, - продолжал Вильямсон, кивнув в сторону
пострадавших. - Боюсь, что, прежде чем мы справились с ситуацией, дело
зашло довольно далеко.
Война!.. - с отвращением подумал Конвей. Разумные существа, у которых
так много общего, пытаются убить друг друга. Он слыхал, что эпизодически
такое случалось, но никогда по-настоящему не верил, что какое-либо
разумное существо может лишиться разума до такой степени. Так много
жертв...
Он не в такой мере погрузился в мысли о том, как отвратительны и
недопустимы столь грязные дела, чтобы не отметить довольно странный факт:
выражение лица монитора отражало его собственные чувства. Если Вильямсон
испытывает те же чувства, что и он, то, возможно, настало время
пересмотреть свои взгляды на Корпус мониторов в целом.
Неожиданно справа от Конвея возникло какое-то движение, привлекшее
его внимание. Пациент-гуманоид в оскорбительном тоне категорически
отказывался подчиниться интерну ДБЛФ, который пытался его обследовать.
Врач был обескуражен и старался ровным тоном переубедить больного.
Дело уладил Вильямсон. Он подскочил к громко протестующему раненому и
склонился над ним, так что их лица оказались в нескольких дюймах друг от
друга. Раздался тихий, почти дружелюбный голос, от которого, тем не менее,
по спине Конвея пробежал холодок.
- Послушай-ка, приятель, - поинтересовался монитор, - говоришь, ты
отказываешься подчиняться ползучим вонючкам, что хотят тебя укокошить? Так
вот крепко запомни: эта конкретная вонючка является здесь врачом. К тому
же в нашем заведении не бывает войны. Поэтому заткнись, не трепыхайся и
веди себя хорошо. Все мы - солдаты одной армии, а ваши мундиры - пижамные
куртки. Заруби это все на своем носу - в противном случае я его отстригу.
Конвей снова принялся за работу, еще раз отмстив необходимость
переосмыслить свое отношение к мониторам. Странным образом, в то время как
сто руки занимались извращенными, покалеченными и обожженными, мысли были
заняты совсем другим. Он все еще удивлялся поведению Вильямсона,
подтверждавшему, что все говорившееся о мониторах - ложь. Был ли этот
неутомимый, спокойный, надежный как гранит человек убийцей и садистом с
низким интеллектом и отсутствием морали? В это было трудно поверить.
Украдкой поглядывая на монитора, Конвей постепенно принял решение.
Выполнить его было трудно. Если он не будет осторожным, у него точно
что-нибудь отстригут.
Вариант с О'Марой исключался; с Брайсоном и Манноном со разумным
причинам - тоже, а вот Вильямсон...
- А... э-э, Вильямсон, - неуверенно начал Конвей и закончил
скороговоркой, - вы когда-нибудь убивали?
Монитор резко выпрямился, губы его слились в одну бескровную линию.
- Доктор, - сказал он без всякого выражения, - вам не страшно
задавать подобные вопросы монитору?
Он заколебался, видимо, его смутило выражение лица врача, отражавшее
его переживания, и любопытство явно пересилило гнев.
- Что вас гложет, док? - требовательно спросил он.
Конвей от всей души жалел, что задал свой дурацкий вопрос, но теперь
отступать было уже поздно. Поначалу, запинаясь, он начал рассказывать и о
своих идеалах, и о любви к профессии, и о той тревоге и озабоченности,
которые возникли, когда он обнаружил, что главный психолог Госпиталя -
учреждения, как он считал, которое удовлетворяет всем его высшим помыслам
- является монитором, да и другие ответственные посты, возможно, тоже
занимают члены их корпуса Мол, он знает, что не все в корпусе плохо - ну
вот они сейчас прислали, например, свои медицинские подразделения, чтобы
помочь Госпиталю в чрезвычайной ситуации. И все же - мониторы!..
- Я нанесу вам еще один удар, - сухо заметил Вильямсон, - сообщив о
таком общеизвестном факте, что о нем никто уже не вспоминает: доктор
Листер, начальник Госпиталя, тоже офицер корпуса. Конечно, он не носит
форму, - поспешно добавил Вильямсон, - ибо диагносты забывчивы и не
обращают внимания на мелочи. А к неаккуратности Корпус относиться
неодобрительно, даже если это касается - как в данном случае -
генерал-лейтенанта.
Листер - и тот монитор!
- Но почему?! - непроизвольно воскликнул Конвей. - Ведь всем
известно, кто вы такие. Как вам удалось захватить тут власть? В этом
месте? У тек, кто...
- Очевидно, никому ничего неизвестно, прервал его Вильямсон, - хотя
бы потому, что это неизвестно вам.
6
Когда, покончив с очередным пациентом, они занялись следующим, Конвей
понял, что монитор больше не сердится. У него было выражение лица
родителя, собирающегося поведать своему отпрыску о не самых хороших
сторонах жизни.
- В основном, - начал Вильямсон, бережно стягивая полевую форму с
раненого ДБЛФ, - все ваши проблемы - да и проблемы всего вашего социума -
кроются в том, что вы слишком защищены.
