вашего приговора будет вычтено, что составит как минимум десять лет, -
если, конечно, вы будете признаны виновным. И кстати, я предпочел бы
видеть своего собеседника. Не согласитесь ли вы включить видеосвязь?
Внезапно сила тяжести в каюте возросла вдвое, что застигло О'Мару
врасплох - у него подогнулись ноги и он плашмя грохнулся на пол. Рев
малыша в соседнем помещении, должно быть, заглушил шум падения, так как
собеседники никак на него не отреагировали, О'Мара тяжело поднялся на
колени и проговорил:
- Простите, мой видеофон не в порядке.
Монитор помолчал, дав тем самым понять, что разгадал его уловку и
согласен пока не придавать ей значения. Наконец он произнес:
- Ну, хотя бы меня-то вы видеть можете. - И видеофон включился.
На экране появился моложавый, коротко остриженный мужчина, глаза его
казались лет на двадцать старше лица. На парадном темно-зеленом мундире
виднелись майорские знаки отличия, на воротничке - изображение жезла.
О'Мара решил, что при иных обстоятельствах этот человек, пожалуй, пришелся
бы ему по душе.
- Мне нужно кое-что сделать в соседнем помещении, - сказал он. - Я
сейчас же вернусь.
Он установил антигравитационный пояс на отталкивание в два "же",
которое точно уравновесило бы существующую в каюте силу тяжести и
позволило бы ему без особых последствий увеличить гравитацию до четырех
"же". Дальше он намерен был дать три "же", чтобы в результате получить
суммарное тяготение, равное одному "же".
По крайней мере таковы были его планы.
Вместо этого пояс (или решетки, или пояс и решетки одновременно)
начал создавать флуктуации тяготения в половину "же", и каюта словно
взбесилась. Это напоминало подъем в скоростном лифте, который то включают,
то останавливают. Частота колебаний быстро возрастала, и О'Мару затрясло
так, что у него заклацали зубы. Не успел он что-либо предпринять, как
возникло новое и еще более грозное осложнение. Решетки не только
непрестанно меняли силу тяжести, но и перестали действовать
перпендикулярно плоскости пола. Даже застигнутый штормом корабль, пожалуй,
никогда не дергался и не валился с боку на бок так, как ходуном ходил пол
в каюте О'Мары. Отчаянно пытаясь схватиться за диван, О'Мара промахнулся и
тяжело ударился о стену. Прежде чем он успел выключить пояс, его швырнуло
через всю каюту к противоположной стене. После чего в каюте установилась
устойчивая сила тяжести, равная двум "же".
- И долго это продлится? - спросил вдруг монитор.
В суматохе О'Мара забыл о нем. Отвечая монитору, он приложил все
усилия, чтобы голос его звучал естественно.
- Кто знает. Не смогли бы вы позвонить попозже?
- Я подожду, - сказал монитор.
Не обращая внимания на ушибы, от которых не спас скафандр высокой
защиты, О'Мара пытался собраться с мыслями, чтобы найти выход. Он
догадывался, что здесь произошло.
При одновременном включении двух антигравитационных генераторов
одинаковой мощности и частоты, возникает интерференция, которая нарушает
их стабильность. Решетки, установленные в каюте О'Мары, были временными и
питались от генератора, сходного с генератором пояса. Обычно между ними
существовал сдвиг по частоте - как раз во избежание подобной
неустойчивости. Однако последние пять недель О'Мара постоянно забирался в
механизм решеток, да еще лез туда всякий раз, когда устраивал малышу баню,
и, по-видимому, сам того не зная, изменил частоту. Он понятия не имел, в
чем именно состояла его промашка, да если бы и знал, то времени ее
исправить у него не было. Он снова осторожно включил пояс и стал медленно
наращивать мощность. Первые признаки неустойчивости появились, когда
отрицательная гравитация пояса достигла трех четвертей "же".
Четыре "же" минус три четверти - это чуть больше трех "же". Похоже,
придется работать без всяких послаблений, мрачно подумал О'Мара.
Торопливо нахлобучив шлем, О'Мара протянул кабель от микрофона в
скафандре к коммуникатору, чтобы можно было разговаривать и при том
Какстон или монитор не догадались бы, что он в скафандре. Если уж
добиваться отсрочки для окончания лечения, то они не должны заподозрить,
что здесь происходит нечто необычное. Он принялся за наладку воздухообмена
и гравитации.
Минуты за две атмосферное давление в каюте возросло в шесть раз, а
искусственное тяготение увеличилось до четырех "же" - это было предельным
приближением к "обычным" худларианским условиям, какого удалось достичь.
Ощущая, как напряжены и едва не рвутся мышцы плеча - ведь пояс
нейтрализовал лишь три четверти "же" из четырех, - О'Мара вытащил из
отверстия в настиле невероятно тяжелую и неуклюжую болванку, в которую
превратилась его рука, и тяжело перекатился на спину. Казалось, его
дорогой полутонный малыш навалился ему на грудь; перед глазами прыгали
большие черные мушки. Сквозь эти мушки проступала небольшая часть потолка
и экран видеофона под каким-то невероятным углом. Человек на экране
проявлял признаки нетерпения.
- Я тут, - с трудом проговорил О'Мара. Он пытался совладать с
учащенным дыханием. - Вы, наверно, хотите услышать мою версию несчастного
случая?
- Нет, - ответил монитор. - Я прослушал запись, сделанную Какстоном.
Меня интересует ваше прошлое, до того как вы поступили сюда. Я наводил
справки, и тут что-то концы с концами не сходятся...
Беседу прервал оглушительный рев. Хотя из-за повышенного давления
малыш ревел натужным басом, О'Мара понял, что тот голоден и раздражен.
С огромным трудом он перевернулся на бок, затем оперся на локти.
Какое-то время неподвижно лежал в таком положении, собираясь с силами,
чтобы переместить тяжесть тела на ладони и колени. Но когда ему наконец
это удалось, он обнаружил, что руки и ноги набухли и, казалось, вот-вот
лопнут от давления прихлынувшей к ним крови. Задыхаясь, он опустил голову.
Тотчас кровь хлынула в переднюю часть тела - и перед глазами поплыли
красные круги. Он не мог ползти ни на четвереньках, ни на животе. И уж
конечно, при трех "же" нечего было думать, чтобы просто встать и пойти.
Что же еще оставалось?
Ценой героических усилий он снова повернулся на бок, а потом
перекатился на спину, помогая себе на этот раз локтями. Воротник скафандра
поддерживал голову на весу, но тонкие прокладки в рукавах ас предохраняли
локти. От напряжения отчаянно колотилось сердце. И, что хуже всего, он
снова начал терять сознание.
Должен был быть какой-то способ, позволяющий уравновесить или по
крайней мере распределить вес тела так, чтобы передвигаться, не теряя при
этом сознания. Он попытался представить, как располагался человек в
противоперегрузочных креслах, которые применялись на кораблях до появления
искусственной гравитации. И вдруг вспомнил, что в них лежали не совсем
плашмя, а подняв колени...
Медлительно, отталкиваясь то локтями, то спиной, то пятками,
извиваясь словно змея, О'Мара двинулся к спальне. Могучие мышцы, которыми
наградила его природа, теперь особенно пригодились - почти всякий в таких
условиях беспомощно распластался бы на полу. Но все равно ему понадобилось
целых пятнадцать минут, прежде чем он добрался до распылителя, и все это
под непрерывный рев малыша. Звук был таким громким и низким, что от него,
казалось, вибрирует каждая косточка.
- Мне необходимо с вами поговорить! - прокричал монитор в момент
короткой паузы. - Неужто нельзя заткнуть глотку этому горластому
младенцу?!
- Он голоден, - ответил О'Мара, - и успокоится, только когда будет
сыт.
Распылитель был укреплен на тележке, и О'Мара приспособил к нему
ножную педаль; теперь обе руки были свободны для того, чтобы наводить
струю в цель. Прикованного к месту учетверенной силой тяжести, малыша не
нужно было удерживать. Толкнув тележку плечом, чтобы она заняла нужное
положение, О'Мара локтем нажал на педаль. Возросшая сила тяжести загибала
струю пищи к полу, но все же О'Маре удалось покрыть малыша слоем пищи. А
вот очистить больные участки от питательной смеси оказалось труднее. Лежа
на полу, струю воды совершенно невозможно было направить точно в цель. И
все же ему удалось попасть в широкое ярко-синее пятно, образованное тремя
слившимися воедино пятнами, и покрывавшее едва ли не четверть тела малыша.
Покончив с гигиенической процедурой, О'Мара выпрямил ноги и осторожно
опустился на спину. Невзирая на силу тяжести в три "же", он чувствовал
себя неплохо, хотя битых полчаса пытался удерживать тело в полусидячем
положении.
Малыш прекратил ер.
- Я хотел сказать, - строго проговорил монитор, когда установилась
тишина, - я хотел сказать, что отзывы о вас с прежних мест вашей работы не
согласуются со здешними. Правда, и тут и там вас характеризовали как
человека беспокойного и неудовлетворенного, но прежде вы пользовались
неизменной симпатией товарищей и несколько меньшей - руководства: ваше
начальство иногда ошибалось, вы же - никогда...
- Я был ничуть не глупее их, - устало возразил О'Мара, - и часто
доказывал им это. Но на лице у меня было написано, что я неотесанный
мужик!
Как ни странно, но все эти личные неприятности были сейчас ему почти
безразличны. Он не мог отвести глаз от зловещего синего пятна на боку
малыша: оно потемнело и припухло в середине. Создавалось впечатление, что
сверхтвердый панцирь в этом месте как бы размягчился и колоссальное
внутреннее давление распирает ФРОБа изнутри. О'Мара надеялся, что теперь,
когда сила тяжести и давление достигли худларианской нормы, этот процесс
приостановился - если только он не является симптомом какого-то совершенно
иного заболевания.
О'Мара уже подумывал о следующем шаге - распылить питательную смесь
прямо в воздух возле своего подопечного. На Худларе аборигены питались
мельчайшими живыми организмами, находившимися в сверхплотной атмосфере,
однако в справочнике недвусмысленно говорилось о том, что частицы пищи не
должны соприкасаться с поврежденными участками кожного наружного покрова,
так что повышенного давления и гравитации, по-видимому, достаточно...
- Тем не менее, - продолжал свои рассуждения монитор, - случись
подобное происшествие в одном из тех коллективов, где вы работали прежде,
вашу версию приняли бы с полным доверием. Даже если бы это произошло по
вашей вине, все сплотилось бы вокруг вас, чтобы защитить от чужаков вроде
меня. Отчего же вы из дружелюбного, благожелательного человека
превратились в такого...
- Мне все надоело, - лаконично ответил О'Мара.
Малыш молчал, но характерное подергивание отростков предвещало
приближение очередного взрыва страстей. И он разразился. На ближайшие
десять минут всякие разговоры, разумеется, были исключены.
О'Мара приподнялся на боку и снова оперся на локти, уже ободранные и
кровоточащие. Он знал, в чем дело: малышу недоставало обычной
послеобеденной ласки. О'Мара медлительно добрался до веревок с
противовесами, предназначенными для похлопываний, и приготовился было
исправить свое упущение. Но увы - концы веревок находились в полутора
метрах над полом.
Опершись на один локоть и изо всех сил пытаясь приподнять мертвенную
тяжесть второй руки, О'Мара утешал себя мыслью, что веревка с таким же
успехом могла находиться на высоте четырех миль. Пот градом катился по его
лицу, он весь взмок, пока медленно, дрожа всем телом от напряжения,
дотянулся до веревки и судорожно вцепился в нее. Схватившись за веревку
мертвой хваткой, он осторожно опустился на пол, потянув ее за собой.
