почувствовала, будто кто-то за ней наблюдает. При этом у нее было такое
ощущение, что наблюдал за нею не враг, а друг, который, как ей показалось,
смотрел на нее откуда-то сверху. Девушка машинально подняла голову,
взглянула на нижние ветви деревьев, но ничего не увидела, передернула
плечами, села к костру и сделала вид, что, как и все, ест свою порцию.
- Что же вы так мало кушаете, девушка? Аппетит пропал что ли после
утренних удовольствий? - с хитрецой и вожделением спросил один из
разбойников, нечесаный и весь заросший.
- Нельзя так неуважительно говорить о людях! То, что делает девушка
из королевской семьи, вас не касается! - ответила, возмутившись,
принцесса, но тут же добавила примирительным тоном: - Не знаю, почему, но
у меня действительно пропал аппетит, а вы ешьте, пожалуйста, ешьте, там
еще много еды, на всех хватит.
Оглянувшись на Джани, который в этот момент подсел к ней, Фонтейна
улыбнулась великану.
Разбойники ели дружно и много. Было совершенно очевидно, что
сегодняшняя еда им больше понравилась, чем вчерашний ужин. Никто из них
больше не обращал внимания на Фонтейну и Джани, который, к тому же, с
притворной жадностью накинулся на еду и делал вид, что доедает все остатки
из мисок бандитов.
Еще было рано ложиться спать, однако вскоре лес вокруг лагеря
наполнился отзвуками дружного храпа разбойников. Послушав с полчаса
волшебную симфонию из этих отвратительных, но согревавших душу звуков,
Джани и Фонтейна, уединившиеся в своих хижинах, решили, наконец, что путь
свободен, и направились туда, где стояли стреноженные лошади принцессы и
Эрика. Беглецы захватили с собой лишь самые необходимые в пути вещи. Кроме
этого, великан вручил девушке кинжал и знаками дал ей понять, что он также
вооружен. Фонтейна с благодарностью приняла оружие и подумала при этом:
"Надеюсь, мне не придется воспользоваться им. Я не знаю, сумею ли я
хорошо сражаться, но обещаю, что живой им не дамся!"
Вдруг она остановилась, пораженная новой мыслью: "Проклятие! Какая
непростительная глупость и забывчивость! Шпага! Шпага Эрика! Кажется, он
называл ее "Клинок Аркона". Я должна забрать ее с собой!" Показав Джани на
короткий меч, который висел у него на поясе, принцесса развела руками, как
бы показывая ему длинную шпагу, и затем кивнула в сторону лагеря,
просительно глядя на своего спасителя. Тот все понял и бросился обратно в
лагерь и вскоре вернулся со шпагой Эрика в руках. Фонтейна стояла
неподвижно, потрясенная. Эрик мог казаться ей лично сумасбродом и глупцом,
но он все же предназначался ей в мужья, так что через несколько месяцев
они должны были стать близкими и неразлучными. У принцессы было не так уж
много друзей, и она не могла заставить себя скорбеть о гибели того, кто
вскоре намеревался лишить ее общения с ними, заточив свою супругу в
скрытых от постороннего взгляда королевских покоях. Ее сердце замирало при
мысли о том, как она сообщит Марку о смерти его брата.
Джани, заметив мрачное настроение Фонтейны, осторожно и с нежностью
взял ее за подбородок, взглянул с настойчивой просьбой в лицо принцессе,
сделал другой рукой жест, который красноречиво говорил о том, что времени
у них мало и надо поскорее спасаться бегством. Девушка пришла в себя, и
они отправились в путь верхом. Лес вокруг лагеря разбойников был очень
плотный и местами совершенно непроходимый.
Месторасположение лагеря было подобрано умело. К нему вели несколько
трудно различимых для постороннего взгляда тропинок, так что было
чрезвычайно маловероятным обнаружение этого укрытия целой шайки
отъявленных преступников. Джани и Фонтейне было очень трудно разглядеть в
лесу тропинки и одновременно управлять лошадьми.
Некоторое время принцессу устраивало медленное передвижение беглецов
по лесу. Девушка мысленно представила себе, что нужно будет сделать, когда
она снова обретет свободу. Небыстрая езда верхом вслед за Джани
успокаивала ее тревожные мысли. Великан часто оглядывался, чтобы не
потерять из виду принцессу, которая всякий раз улыбалась ему приветливо,
показывая этим самым, что все у них в порядке. Такая трепетная забота
Джани о Фонтейне согревала сердце несчастной девушки.
Думы Фонтейны снова вернулись к ее будущей судьбе и в первую очередь
она размышляла о том, что будет делать, когда вернется в дом Феррагамо в
деревушке Хоум. Как чародей, Марк и Брандел встретят ее спасителя? Ведь он
выходец из шайки разбойников, которые убили Эрика! Однако принцесса была
уверена, что все убедятся в том, насколько кроткая и добрая душа у Джани,
который ни ей, ни Эрику не причинил никакого вреда. Мысли о будущей
встрече с остальными изгнанниками, обосновавшимися в местечке Хоум,
оживили Фонтейну, но были прерваны неожиданно тем, что великан вдруг
остановил свою лошадь, соскочил с нее и быстро подбежал к девушке. По
всему было видно, что он очень страдает оттого, что не может объясниться с
нею словами. Джани выразительно дотронулся до руки принцессы, но та ничего
не поняла, взглянула на него с грустью и, расстроенная, пожала его руку.
Они снова тронулись в путь. Через некоторое время Фонтейна почувствовала
усталость и даже позавидовала своим грубым похитителям, которые в лагере
продолжали спать крепким сном. Ей было интересно узнать, как поведет себя
Дург, когда очнется от наркотического сна и убедится, что принцесса
скрылась вместе с Джани. Представив себе эту картину, Фонтейна
содрогнулась и поняла, что самое благоразумное с ее стороны будет как
можно быстрее и подальше ускакать от этих безжалостных убийц, бандитов и
хамов. Подобное решение помогло девушке справиться с сонливостью. В это
момент тропа в лесу стала свободнее, деревья расступились, и оба беглеца
пустили своих коней во весь опор.
Через несколько часов стало ясно, что они ускакали достаточно далеко
от лагеря и могли считать себя в относительной безопасности. Джани жестом
попросил Фонтейну остановиться и спешиться. Пока принцесса разминала ноги,
великан быстро приготовил вкусную и питательную еду из тех запасов, что им
были взяты с собой, при этом он не разжигал костра. Девушке стало холодно,
она присела рядом со своим спасителем, прижалась к нему и, согреваясь о
его тело, сытно поела вместе с ним. Первоначально ей было неловко от
такого соприкосновения. Джани посмотрел на Фонтейну оценивающим взглядом,
затем обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе. В первые мгновения
уставшая и разнеженная девушка не сопротивлялась и даже почувствовала
удовольствие от такой близости, однако затем заставила все же себя
подняться, понимая, что в их положении нельзя позволить себе отдых.
Беглецы вернулись к своим лошадям и вскоре снова скакали по все еще
темному лесу в том направлении, которое, как им казалось, должно привести
их к городу Стейну.
Наступил рассвет, и у путников, проведших ночь в скачке, слипались
глаза от усталости. Джани и Фонтейна прекрасно понимали, что скакать по
лесу в дневное время - это безрассудно и опасно. Они не нашли хорошего
естественного укрытия лошадям, но зато великан соорудил для них ограду с
навесом из веток, где лошади могли находиться весь день скрытые от
постороннего взгляда. Затем Джани немного дальше по тропе и в пределах
видимости от нее приготовил также из ветвей деревьев шалаш для себя и для
своей подопечной. Оба беглеца забрали вещи и оружие в это свое временное
жилище и устроились там на отдых.
Великан заснул почти сразу, но Фонтейна еще долго не могла заснуть,
растревоженная недавними событиями, разглядывая лицо безмятежно спящего
великана, который счастливо улыбался во сне. Они лежали, тесно прижавшись
друг к другу и укутанные в один общий плащ. При этом принцесса не
испытывала никакой неловкости и не находила ничего постыдного в такой
дружбе и близости. Их почти родственные отношения отличались неведомыми ей
ранее добротой, заботой, нежностью и искренностью, которые ее постоянно
удивляли и умиляли. Она не могла припомнить в своей жизни никого, к кому
бы испытывала подобные чувства, доставлявшие ей явное удовольствие и тихую
радость. Несмотря на то, что Джани был глухонемой, они легко находили
общий язык и понимали друг друга с полуслова.
Принцесса чувствовала, что подобная близость с ее другом и спасителем
не грозит ей никакой опасностью, наоборот, она находила в ней свой покой и
защиту. Погруженная в эти приятные думы, девушка натянула край плаща себе
на нос, устроилась поуютнее и заснула крепким и спокойным сном.
Они проспали таким образом все светлое время дня. Джани несколько раз
отваживался покинуть теплую постель и принцессу, чтобы проверить, на месте
ли лошади, но все было в порядке. Никто не обнаружил ни лошадей, ни их
самих, так что беглецы благополучно дождались темноты. Они пробыли в пути
всю ночь и утром снова устроились на отдых. На этот раз Фонтейна, проспав
совсем немного, очнулась ото сна от переполнивших ее вдруг беспокойных
мыслей и какого-то волнения. Снова, - и уже который раз! - она вспомнила
своих недавних похитителей. "Наверное, Дург уже разыскивает нас, -
размышляла девушка, - но мы, кажется, окончательно спаслись и теперь мне
хочется поскорее вернуться в домик Феррагамо в деревне Хоум". Принцесса
сумела убедить Джани в том, что они достаточно далеко ускакали от Дурга,
теперь находятся в безопасности и могут позволить себе скакать на своих
лошадях днем. Дорога Фонтейне уже была знакома и ей не терпелось поскорее
добраться до своих, однако ее не покидало предчувствие новых бед.
Увы! Эти мрачные ожидания несчастной принцессы не обманули ее! Дург и
его банда, оказывается, были вовсе не единственными разбойниками в лесу,
так что несчастным беглецам довелось столкнуться с еще более безжалостными
преступниками в тот самый злосчастный день. Шум среди окружавших их
деревьев привлек внимание девушки, когда она вспоминала, какую вкусную еду
готовила им всем Кория в домике Феррагамо, и как обходительна она была с
нею, принцессой.
Фонтейна хотела закричать, чтобы предупредить Джани, но было уже
поздно, так как их окружила толпа грязных, грубых, воинственно настроенных
и вооруженных до зубов бандитов.
- О, Господи! Опять? Только не это!
11
Хотя Рехан уже три дня находился в столице Стархилл, ничего нового
разузнать ему не удалось. Но это, надо сказать, его и не очень беспокоило.
Ему приятно было неспешно бродить по городу, знакомиться с жизнью горожан.
Во время таких прогулок, знакомясь в разговорах с жителями, он нашел
косвенное подтверждение ставшей ему известной еще раньше молвы о том, что
принц и Фонтейна спаслись бегством. Население столицы с еще большей
неохотой, чем в портовом городе Грейрок, вступало в общение с иностранцем
и отказывалось разговаривать на подобные темы. Для Рехана подобная реакция
горожан вовсе не была неожиданностью, и он считал ее нормальной и
естественной.
Советник поставил себе целью добиться аудиенции с новым королем
Парукканом, для чего предпринял ряд соответствующих шагов, завязал
знакомства с крупными коммерсантами и представителями придворных кругов и
обратился к некоторым из них с просьбой о ходатайстве за него перед
королем и королевой в надежде предложить им свои товары.
Временами Рехан замечал в окружавших его людях что-то странное, но
пока еще не мог понять, что же именно это было. Весь в замешательстве,
удрученный и недовольный собой, Рехан вспомнил слова Хобана, сказанные
перед отплытием:
- Ничего хорошего я не вынес для себя из этого визита.
