казарме. Римляне обычно ходили босиком или носили сандалии. Эти же шаги
звучали незнакомо. Марк резко вскочил с постели, вглядываясь в темноту.
Горело несколько факелов, и этого было достаточно лишь для того, чтобы
люди не натыкались друг на друга.
Согнутая фигура человека, крадущегося вдоль стены мимо коек, не
принадлежала ни одному из легионеров. Увидев плотное сложение и густую
бороду, Марк узнал камора. Это был тот самый человек, с которым вчера
разговаривал Авшар. И он приближался к трибуну с кинжалом.
Увидев, что трибун с мечом в руке вскочил с постели, кочевник тряхнул
головой, что-то пробормотал, потом вскрикнул и бросился на римлянина. У
Марка не было времени вытаскивать меч из ножен, и он ударил по кинжалу
камора, используя меч как палку. Потом схватил врага за левое запястье и
сильно сжал, не давая ему возможности пустить в ход кинжал.
Марк перехватил взгляд своего противника. Темные глаза камора были
широко раскрыты и казались совершенно безумными. Но было еще в них что-то,
ускользающее, непонятное, и лишь впоследствии трибун догадался, что это
был ужас.
Сцепившись друг с другом, они покатились по полу. Казарма загремела
от шума схватки, диких выкриков камора, голосов проснувшихся легионеров.
Потребовалось несколько секунд для того, чтобы солдаты пришли в себя и
сообразили, что происходит. Марк крепко держал врага за запястье и
свободной рукой молотил по его голове рукоятью меча. Создавалось
впечатление, что голова у камора крепче камня. Он все еще извивался,
пытаясь ударить трибуна ножом.
Неожиданно еще одна сильная рука схватила кочевника за руку.
Виридовикс, полуголый, как и сам Скаурус, стиснул пальцы камора и заставил
его выронить кинжал. Оружие со стуком упало на пол.
Виридовикс встряхнул камора, как крысу.
- Зачем ему понадобилось нападать на тебя, дорогой мой римлянин? -
спросил он и рявкнул на пленника: - Не юли, ты!
И он снова встряхнул его. Глаза камора неподвижно смотрели в одну
точку - на упавший кинжал. Он не обращал на галла никакого внимания.
- Я не знаю, - ответил Марк. - Думаю, Авшар заплатил ему за это. Я
видел их вчера за дружеской беседой.
- Авшар? Ну, с ним все понятно, а как насчет этой крысы? Кто это,
наемный убийца, или у него есть с тобой счеты?
Некоторые из римлян встали поблизости и раздраженные тоном галла
принялись ворчать, но Марк поднял руку, и они замолчали. Он уже собирался
сказать, что видел камора только раз в компании Авшара, но, поймав
неподвижный взгляд поверженного врага, неожиданно вспомнил все и в
возбуждении прищелкнул пальцами.
- Помнишь кочевника у Серебряных Ворот, который так пристально глазел
на меня?
- Да, я его помню, - ответил Виридовикс. - Ты хочешь сказать... Стой!
Чтоб ты сгорел! - заорал он на пленника, который все еще пытался
освободиться.
- Нет никакой необходимости держать его так всю ночь, - сказал Гай
Филипп. Старший центурион притащил связку толстых веревок. - Секст, Тит,
Паулус, помогите мне. Надо связать эту птицу.
Даже с помощью четырех римлян и могучего галла им едва удалось
справиться с камором, на в конце концов убийца оказался крепко связан. Он
сопротивлялся с дикой, сумасшедшей яростью, еще большей, чем во время
схватки с римлянином, и выкрикивал при этом ругательства на своем языке.
Он дрался так отчаянно, что оставил отметины своих когтей почти на всех
своих противниках, но это ему не помогло - веревки опутали его так, что он
не мог шевельнуться. Но даже после этого он все еще пытался вырваться из
своих пут. Неудивительно, - подумал трибун, - что Авшар решил использовать
именно этого человека. Предубеждение против пехотинцев вполне могло
превратиться в личную неприязнь после того, как Марк заставил его отвести
взгляд - там, у городских ворот. Как сказал Виридовикс, у камора были свои
причины договориться с каздианским послом. Кочевник хотел свести счеты с
римлянином.
Но у Серебряных Ворот кочевник выглядел вполне нормальным - почему же
сейчас он был похож на сумасшедшего? Может быть, Авшар дал ему
какое-нибудь зелье? Была лишь одна возможность выяснить это.
- Горгидас! - позвал Марк.
- Что случилось? - отозвался грек, пробираясь сквозь толпу
легионеров, собравшихся около связанного камора.
Марк объяснил ему, что произошло, и добавил:
- Ты можешь его осмотреть и узнать, почему он так сильно изменился с
тех пор, как мы увидели его впервые?
- А что, по-твоему, я собираюсь сделать? Но наши ребята так тесно его
обступили, что к нему и не пробиться.
Легионеры отодвинулись и освободили Горгидасу место возле пленника,
который лежал на кровати Скауруса связанный.
Врач склонился над ним, посмотрел в его безумные глаза, прислушался к
дыханию, а когда выпрямился и заговорил, голос его был тревожным.
- Ты был прав, командир, - сказал он. Марк знал, что такая
официальность в обращении была для Горгидаса показателем высшей степени
беспокойства - врач не любил тратить времени на формальности. - Бедняга на
пороге смерти. Я полагаю, его опоили каким-то зельем.
- На пороге смерти? - ошеломленно переспросил Скаурус. - Всего
несколько минут назад он был полон жизни.
Горгидас нетерпеливо дернул плечом.
- Может быть, он умрет не через час или даже не завтра. Но то, что
его смерть близка, - это несомненно. Глаза глубоко запали, один из зрачков
в два раза больше обычного. Он дышит глубоко и медленно, словно в бреду. В
перерывах между криками он скрипит зубами и стонет. Любой, кто читал
учение Гиппократа, скажет тебе, что это признаки скорого летального
исхода. И вместе с тем, у него нет высокой температуры, - продолжал врач,
- я не вижу никаких язв или ран, которые могли бы объяснить его болезнь.
Поэтому я пришел к выводу, что ему дали наркотик или отравили каким-нибудь
ядом.
- Сможешь ли ты вылечить его? - спросил Марк.
Врач отрицательно покачал головой.
- Я уже говорил тебе, я - врач, а не чудотворец. Я не знаю, каким
дьявольским зельем его опоили, а без этого не могу ничего предпринять. Да
если бы и знал - все равно все уже бесполезно.
- Чудотворец - так ты изволил выразиться? - вмешался Виридовикс. -
Возможно, жрецы Фоса смогут спасти его, если ты бессилен.
- Не будь смеш... - начал Горгидас и вдруг остановился в
замешательстве. Марк оценил выдержку врача. Нехотя грек признал: -
Возможно, в этом что-то есть. Некоторые из них могут делать вещи, в
которые я никогда бы не поверил, если бы не видел их своими глазами.
Правда, Муниций?
Легионер, которого исцелил имбросский жрец, был сильным молодым
парнем с черными усами.
- Да, ты все время твердишь об этом, - ответил он. - Я ничего не
помню, проклятый жар выжег из меня всю память.
- Этот Нейпос, которого ты привел сюда вчера вечером, кажется вполне
разумным человеком, - заметил Горгидас.
- Я думаю, что ты прав. Нефон Комнос тоже должен быть извещен о
случившемся. Хотя я не удивлюсь, если он вдруг решит, что я хочу взорвать
армию Видессоса изнутри.
- При таком положении дел, скажу я вам, армию Видессоса не грех было
бы слегка тряхнуть, - заявил Гай Филипп.
Про себя трибун вполне согласился с ним. Но он давно уже понял, что
видессианам лучше об этом не говорить.
Марк наклонился и подобрал кинжал, оброненный камором. Это оружие не
понравилось ему сразу. Рукоятка - дикая кошка в страшном оскале - была
вырезана из кости и обмотана мягкой зеленой, скорее всего, змеиной кожей.
Лезвие же было покрыто синеватыми пятнами, как будто его закаляли слишком
долго или слишком часто. Но как только пальцы Марка коснулись рукоятки, он
выронил нож, вскрикнув в тревоге. Темная сталь начала медленно мерцать, но
не добрым красновато-желтым светом, как символы друидов на его мече, а
зеленоватым дьявольским пламенем. Трибун почувствовал тошнотворный запах
тления, похожий на вонь сгнивших грибов. Он еще раз потянул носом - нет,
ему не показалось, - слабый сладковатый дух исходил от кинжала. Он
мысленно поблагодарил всех богов, каких только знал, за то, что
дьявольское лезвие не задело его: смерть, которую оно несло, не была бы
легкой.
- Нейпос должен увидеть это немедленно, - сказал Горгидас. - Магия -
его специальность.
Марк согласился, но снова взять в руки проклятое лезвие не решился.
Магия не была его специальностью.
- Лезвие стало светиться, когда ты коснулся его, - заметил Горгидас.
- Светилось ли оно, когда кочевник напал на тебя?
- Сказать по правде - не имею ни малейшего представления. В тот
момент я был слишком занят.
Горгидас фыркнул.
- Хм, я думаю, тебя нельзя за это осудить, - сказал он, однако тон
его выражал нечто прямо противоположное словам. Грек был человеком,
который, положив голову на плаху, смог бы запомнить цвет глаз палача в
маске.
Он наклонился, чтобы осторожно взять смертоносное оружие за рукоятку.
Лезвие все еще лучилось искорками света, словно глаза страшного хищника в
легкой полудреме, который ждет свою добычу. Он оторвал клочок ткани от
солдатского плаща и несколько раз обернул им рукоять кинжала, и лишь после
этого взялся рукой за рукоятку. Лезвие осталось темным, и врач
удовлетворенно кивнул.
- Я думаю, ткань будет хорошей защитой, - сказал он, осторожно
передавая оружие Скаурусу, который так же бережно принял его.
Держа нож на расстоянии, Марк пошел к двери, но был остановлен
хриплым смешком Виридовикса.
- Может быть, господин офицер подумает о том, что не худо бы одеться?
Или он хочет смутить всех видессианских девок в округе?
Трибун заморгал. Он был так занят всеми этими событиями, что совсем
забыл одеться. Положив кинжал на кровать, он быстро обулся и набросил
плащ. Затем со вздохом взял кинжал и вышел во двор.
Солнце только-только поднималось над горизонтом. Он огляделся по
сторонам и сразу же понял, каким образом кочевник сумел пробраться в
римскую казарму незамеченным. Оба часовых лежали на земле и спали глубоким
сном. Удивленный и разгневанный, Марк толкнул ближайшего солдата ногой,
причем не слишком нежно. Легионер что-то пробормотал, но не проснулся даже
после более сильного пинка. Столь же непробудно спал и его товарищ. Не
похоже было, чтобы они пострадали от нападения, но привести их в чувство
было невозможно. Когда Марк подозвал Горгидаса, грек тоже оказался
бессилен.
- Черт возьми, откуда я могу все знать? - сердито сказал он. - В этой
проклятой стране нужно быть не просто врачом, но еще и волшебником, иначе
грош тебе цена. Иди, позови Нейпоса. Солдаты дышат ровно, пульс
нормальный. Им пока ничего не грозит.
Едва первые лучи солнца упали на купола храмов, трибун подошел к
Видессианской Академии, которая располагалась в северной части дворцового
комплекса. Он не знал, сможет ли найти Нейпоса так рано, но других
способов найти жреца он все равно придумать не мог.
Скаурус шел по знакомым улицам и смотрел на солнце, которое золотило
дворцовые сады и парки. Он видел, как медленно раскрывались под его лучами
цветы, как они тянулись к свету. Когда он вышел из сумрака большой
гранитной колоннады, солнце коснулось и его.
Кинжал, который он нес, вдруг стал горячим и обжег ладонь. Как только
лучи солнца упали на лезвие, оно начало гореть и клубиться едким желтым
дымом. Римлянин бросил его на землю и отшатнулся, кашлял и хватал ртом
воздух - дым, едкий, как от горящего угля, проникал в легкие. Возможно,
ему послышалось, - но, кажется, металл застонал, словно в агонии. Он
