В пределах видимости Марка было семь галер, включая "ГРОЗУ КОРСАРОВ".
Он с любопытством подумал о том, что должны были чувствовать капитаны и
матросы Сфранцеза, увидев море полным вражеских судов. Впрочем, что бы они
ни почувствовали, реакция их была вовсе не панической, как минуту назад в
шутку предполагал трибун. Не мешкая ни мгновения, они атаковали окружившие
их маленькие суденышки, и сердце Скауруса упало, когда он увидел
остроносую галеру, ринувшуюся на маленькую речную баржу, которая, к его
ужасу, была заполнена легионерами. Но капитан галеры сделал серьезную
ошибку: вместо того чтобы пробить острым носом баржу и потопить ее, он
подошел к ней бортом и, подняв весла, приказал команде сдаться. В своей
гордыне он забыл, что хотя баржа и была плохим кораблей, солдаты на ней
могли оказаться хорошими. Веревки десятками полетели на галеру, крючья
цеплялись за весла, борта, снасти и мачты. На галеру, дико крича,
посыпались легионеры. С десяток матросов, пытавшихся обороняться, были
зарублены, несколько видессиан с плеском упали за борт и тут же пошли ко
дну - опрометчиво надетые ими кирасы помогли бы им в бою, во не в воде.
Увидев, что корабль его захвачен противником, капитан галеры залез на одну
из высоких мачт. На нем были позолоченные в знак его высокого положения
кольчуга и кираса. Доспехи сверкнули на солнце, когда он, слишком гордый,
чтобы пережить свой позор и горечь поражения, бросился в воду. Все это уже
не имело никакого значения, так как исход схватки был предрешен. Римляне,
не будучи моряками, захватили рулевого, приставили мечи к его горлу.
"Убежденный" таким образом в справедливости их требований, тот отдал
приказ гребцам. Весла немедленно стали двигаться, паруса шевельнулись.
Галера, набрав скорость, понеслась к берегу.
Далеко не везде, однако, дело шло так гладко. Наученные ошибкой
капитана галеры, люди Ортайяса не повторяли ее больше. Один из рыбачьих
баркасов, пронзенный острым носом вражеского корабля, пошел ко дну.
Обломки досок, обрывки парусов поплыли по воде, среди обломков барахтались
и кричали солдаты Туризина.
Колокола подняли в городе тревогу, и это было еще хуже, поскольку на
помощь патрульным галерам могли прийти другие корабли. Но на это
требовалось время, а у Сфранцеза его почти не оставалось. Корабли Гавраса
уже причаливали к берегу, солдаты прыгали с них и по пояс в воде бежали к
песчаному пляжу. И каждое нападение на лодки Императора дарило другим
кораблям драгоценные минуты, необходимые, чтобы добраться до цели. Даже
когда торжествующая галера ударяла острым тараном очередную лодку, морякам
требовалось несколько минут, чтобы выдернуть острый нос из борта
противника. Поворот галеры был делом нелегким, и капитаны старательно
избегали оставлять обломки разбитых ими суденышек на веслах и таранах,
поскольку те могли повредить их корабли.
Марк хрипло вскрикнул, увидев, что одна из галер почти коснулась
тараном их баркаса. Он был так занят наблюдением за морским боем, что не
услышал испуганного голоса впередсмотрящего:
- Да смилуется над нами Фос! Один из этих гадов у нас на хвосте!
- Поверни севернее! - приказал капитан, смерив взглядом расстояние до
берега и преследующей их галеры.
- Так мы потеряем ветер.
- Верно, зато этот путь короче. Нажмите на весла, черт бы вас побрал!
Побледневший под загаром рулевой нехотя повиновался. Скаурус прикусил
губу - не столько от страха, сколько от злого бессилия. Его судьба
решалась здесь, а он ничего не мог поделать. Ему оставалось только покорно
ждать. Если этот обветренный морской волк знает, что делает, корабль
доберется до берега, если же нет, значит, все кончено. Но в любом случае
трибун не мог ни помочь ему, ни помешать, его умение и опыт были здесь
бесполезны, а мнение не имело никакой цены.
Побережье, казалось, не приближалось, в то время как похожая на акулу
галера быстро настигала их. Слишком быстро, подумал он, слишком быстро.
Ахилл наверняка схватил бы такую черепаху.
Гай Филипп тоже мрачно обдумывал положение.
- Они схватят нас за задницу прежде, чем мы успеем высадиться, -
сказал он наконец. - Если мы сбросим доспехи, у нас будет хоть надежда
добраться вплавь.
Бросить доспехи означало признать свое поражение. Но Марк был против
этого совсем не по такой романтической причине. На этой проклятой галере
находились лучники, и несколько стрел уже просвистели рядом, более быстрые
и тонкие, чем любая летающая рыба. Бултыхаться в воде беззащитным, почти
голым, в ожидании, пока тебя подстрелят, - он был не в восторге от такого
финала. Если галера была на расстоянии полета стрелы, то конец погони уже
совсем близко. С каким-то болезненным восхищением Скаурус наблюдал, как
императорский флаг плескался на мачте. Под ним колыхался другой - красный,
с золотыми полосами - вымпел дрангариоса. Ага, подумал Марк, значит, это
сам барон Леймокер. Вот кто собирается их потопить. Трибун подумал, что с
удовольствием отказался бы от этой высокой чести, и тут неожиданно заметил
рядом с галерой другой корабль, забитый вооруженными солдатами, он был не
таким большим... и на нем также развевался императорский флаг.
- Ну иди, иди сюда, Леймокер, грязный негодяй, нападающий ночью,
бьющий в спину! - заревел Туризин, и его гневный крик зазвенел в ушах
Скауруса, как колокол. - Протарань их, а потом схватись лицом к лицу со
мной! У тебя не хватит духа сделать это!
Ни насмешки, ни оскорбления не поколебали бы видессианского адмирала
и не заставили отклониться от курса, однако суровая реальность вынудила
его пойти на это. Если бы он потопил рыбачий баркас, Гаврас, вне всякого
сомнения, подошел бы к его борту и взял галеру на абордаж - с таким
количеством солдат, скопившихся на корабле, исход рукопашного боя мог быть
только одним.
- Их слишком много! - крикнул Леймокер, и галера накренилась на левый
борт, уходя от опасности.
Туризин и его солдаты выкрикивали оскорбления в лицо адмиралу:
- Трус! Предатель!
- Я не предатель, - прозвучал грубый бас адмирала. - Я сказал, что
буду биться с тобой, когда мы встретимся снова!
- Ты думал, что этой встречи никогда не произойдет! Ты и твои наемные
убийцы!
Ветер и быстро увеличивающееся расстояние отнесли вдаль ответ
адмирала. Туризин яростно погрозил кулаком удаляющейся галере и послал ей
вслед град проклятий, которых Леймокер уже не слышал.
Марк с благодарностью махнул рукой Императору.
- А, так это я тебя спас? - крикнул Гаврас. - Видишь, я доверяю тебе,
в конце концов... Или, может быть, я сделал это потому, что не знал, кто
на этом баркасе!
Трибуну бы очень хотелось, чтобы Туризин не добавлял последней фразы,
потому что зерно правды в ней определенно было.
- Подходим к берегу, - предупредил один из матросов и схватился за
канат. Через минуту дерево заскрипело, и корабль впился в песок. Марк и
Гай Филипп, выругавшись, повалились друг на друга, а Виридовикс, все еще
стоявший у борта, чуть не вылетел в воду.
- Эта соль съест все мои доспехи, - простонал Гай Филипп, прыгая в
неглубокую воду.
Волна опрокинула Виридовикса на спину, но мгновением позже он вскочил
на ноги, похожий на утопленника. Густые усы и длинные рыжие волосы
прилипли к лицу, на котором сияла довольная улыбка.
- Как же я рад, что снова на твердой земле! - крикнул кельт.
Добравшись до сухого песка, он прежде всего тщательно вытер свой меч.
Виридовикс относился наплевательски ко многому, но только не к своему
оружию.
Вся полоса пляжа была заполнена людьми Туризина Гавраса, спешно
собиравшимися в большие отряды. Целая манипула римлян строем подошла к
трибуну, спустившись с захваченной у видессиан галеры. Во главе отряда шел
Квинт Глабрио.
- Я уж думал, что ты погиб, когда этот ублюдок обрушился на тебя, -
сказал Марк, ответив на салют младшего центуриона. - Если я скажу, что ты
отлично справился с делом, то скажу слишком мало. Молодец!
- Если бы он не допустил ошибки, все сложилось бы далеко не так
удачно, - отмахнулся Глабрио от похвалы, как обычно.
Корабль Гавраса подошел к берегу и встал рядом с баркасом Скауруса.
- Давайте быстрей! - подгонял Туризин своих высаживавшихся на берег
солдат. - Образовать периметр! Если Сфранцез вздумает напасть на нас
сейчас, нам останется только пожалеть, что мы не остались на том берегу!
Быстрей! - повторил Император.
Он взял для охраны манипулу Глабрио. Скаурус отдал ее без колебаний.
Тревожно всматриваясь в мощные стены и ворота Видессоса, он думал о том,
как встретят Гавраса горожане.
Вскоре он получит ответ на этот вопрос. Вместо того, чтобы направить
на берег вооруженный отряд, защитники города с шумом захлопнули ворота,
чтобы никто не смог войти внутрь.
- Бумажные крысы, вшивые чернильные души! - с раздражением сказал
Туризин. - Ортайяс и его гадючий дядя, должно быть, думают, что выиграют
войну, отсиживаясь за стенами. Они полагают, что мне все это надоест и я
уйду, или надеются, что следующее покушение на меня будет более удачным.
Среди них нет ни одного стоящего солдата, который сказал бы им, что стены
сражения не выигрывают. Чтобы выдержать осаду, нужны знания и мужество. У
юного Сфранцеза нет ни того, ни другого, Фос свидетель. Варданесу я отдал
бы должное за его наглость, но этого слишком мало, чтобы претендовать на
право управлять Видессосом.
Скаурус кивнул - он был согласен с такой характеристикой врагов
Гавраса, хотя полагал, что Варданес Сфранцез гораздо хитрее и умнее, чем
представлял его себе Туризин.
Даже когда всем стало совершенно ясно, что нападения из Видессоса не
последует, трибун все еще продолжал вглядываться в двойную каменную стену.
Сколько же мужества надо, спросил он сам себя, чтобы осаждать такие
укрепления?
Должно быть, он произнес эти слова вслух, потому что Гай Филипп
спокойно отозвался:
- Осаждать? По-настоящему нужно бы спросить: как много мужества надо,
чтобы прорваться внутрь этих укреплений?
6
Загремели фанфары, затем был отдан приказ к маршу. Зонтики, числом в
двенадцать - императорское число, - открылись одновременно, словно
распустившиеся внезапно цветы красного, голубого, золотого и зеленого
шелка. Длинная колонна - армия Туризина Гавраса - отсалютовала своему
повелителю, воздев в воздух оружие. Герольд, великан с широкой грудью и
громовым голосом, взревел:
- Впере-е-ед!
Колонна двинулась торжественно, в полном соответствии с видессианской
любовью к различного рода церемониям. Она шла медленно, как на параде,
растянувшись на расстояние полета дротика, выпущенного из баллисты, -
впечатляющее зрелище, которое должно было дать понять защитникам города,
кто их истинный повелитель.
- Склонитесь перед Туризином Гаврасом, Его Императорским Величеством,
Истинным Автократором видессиан по праву рождения! - напевно прокричал
герольд, который шел между Туризином и носителями зонтиков.
Любимый конь, серый жеребец Императора, был все еще на другой стороне
Бычьего Брода. Сейчас Туризин гарцевал на вороном. Гаврас махнул рукой в
сторону города и снял шлем, чтобы солдаты Сфранцеза, стоящие на стенах,
увидели его лицо. В честь сегодняшнего события на нем были знаки
императорского достоинства: золотой обруч вокруг конического шлема и
красные сапоги, ярко выделявшиеся на фоне черных боков коня. В остальном
же он не отличался от обычных солдат, к которым сейчас и обращался.
Туризин вообще терпеть не мог усыпанных золотыми узорными пластинами и
