что нет, и повторил то, что он и раньше говорил нам: Кольцо никогда не
будет найдено в Средиземье.
- В самом худшем случае, - сказал он. - Наш враг узнает, что у нас
нет Кольца, что оно еще не найдено. И подумает: то, что до сих пор не
найдено, найдется потом. Не бойтесь! Надежда обманет его. Разве я не
изучал это дело? Великое Кольцо упало в Андуин, давным-давно, пока Саурон
спал, волны реки унесли его в море. Там оно и будет лежать до конца.
Гэндальф замолчал и долго глядел на восток, на далекие вершины
туманных гор, у могучих корней которых так долго была скрыта опасность для
мира. Он вздохнул.
- Здесь я допустил ошибку, - сказал он. - Меня успокоили слова
Сарумана Мудрого, и если бы я раньше узнал правду, опасность была бы
меньше.
- Мы все ошиблись, - сказал Элронд, - и если бы не ваша отвага, Тьма,
может быть, уже овладела бы нами. Но продолжайте!
- Вначале у меня появилось дурное предчувствие, - сказал Гэндальф, -
и я, вопреки всякому разуму, пожелал узнать, как этот предмет попал к
Голлуму и как долго он владел им. Поэтому я установил за ним наблюдение,
решив, что он рано или поздно выйдет из темноты на поиски своего
сокровища. Он действительно вышел, но исчез, и я не смог его найти. Увы! Я
предоставил событиям идти своим чередом, только наблюдая со стороны, как
мы слишком часто делали.
Проходило время с множеством забот, но вот мои сомнения вновь
проснулись и перешли во внезапный страх. Откуда пришло Кольцо хоббита?
Что, если мой страх оправдан, делать с ним? Я должен был найти ответ на
эти вопросы. Но я никому не говорил о своих страхах, зная, как опасен
подслушанный шепот, если о нем станет известно. В долгих войнах с Башней
Тьмы измена была нашим главным противником.
Это было семнадцать лет назад. Скоро я узнал, что шпионы разных
видов, включая птиц и зверей, собираются у границ Удела и страх мой
возрос. Я обратился за помощью к дунаданам, и их бдительность удвоилась. Я
также раскрыл свое сердце перед Арагорном, потомком Исилдура.
- А я, - добавил Арагорн, - посоветовал отыскать Голлума, хотя и
могло показаться, что уже поздно. И поскольку казалось очевидным, что
потомок Исилдура должен помочь загладить его вину, я вместе с Гэндальфом
принял участие в долгих и безнадежных поисках.
Затем Гэндальф рассказал, как они исходили все дикие земли вплоть до
гор тени и до границ Мордора.
- Здесь мы уловили слухи о нем и предположили, что он долго прожил
здесь в темных холмах, но мы не нашли его, и я отчаялся. А затем в своем
отчаянии я вновь подумал об испытании, которое сделало бы ненужными поиски
Голлума. Кольцо само могло сказать, является ли оно Кольцом власти. Я
вспомнил слова Сарумана, сказанные на Совете.
"Девять, семь и три, - говорил Саруман, - имеют каждое свой
драгоценный камень. Совсем не то у одного. Оно круглое и безо всяких
украшений, как будто это простое Кольцо. Но тот, кто его изготовил, нанес
на него свои знаки, которые мудрый и искусный, быть может, сумеет
разглядеть и прочитать."
Он не сказал, что это за знаки. Кто теперь мог это знать?
Изготовитель. А Саруман? Как бы ни был он искушен в сказании, его знания
должны иметь источник. Чья рука кроме руки Саурона, держала Кольцо до его
исчезновения? Только рука Исилдура.
С этой мыслью я оставил поиски и быстро отправился в Гондор. В
прежние дни члены моего клана часто бывали здесь, но больше всего Саруман.
Он часто и подолгу гостил у владык города. Владыка Денетор принял меня
менее приветливо, чем в прежние дни, и очень неохотно разрешил осмотреть
груды свитков и книг.
"Если вы действительно ищете только, как вы говорите, записи о
древних днях и об основании города, читайте! Ибо, по моему мнению, то, что
было, менее темно, чем то, что будет, а меня больше заботит будущее. Но
даже если вы более искусны, чем Саруман, который долго изучал мою
библиотеку, вы не найдете ничего, что было бы неизвестно мне - я знаю все,
что касается сказания об этом городе."
Так сказал Денетор. И однако в его грудах лежит множество записей,
которые теперь мало кто может прочесть, потому что их письмена и языки
темны для потомков. И, Боромир, в Минас Тирите лежит непрочитанный никем,
кроме Сарумана и меня, свиток, написанный самим Исилдуром. Ибо Исилдур не
отправился прямо на север из Мордора, как рассказывают некоторые.
- Некоторые на севере, возможно, - вмешался Боромир. - В Гондоре все
знают, что вначале он отправился в Минас Анор и жил там со своим
племянником Менелдилом, давая ему наставления, прежде чем передать ему
управление южным королевством. В это время он вырастил здесь последний
отросток белого дерева в память о своем отце и брате.
- И в это же время он написал свиток, - сказал Гэндальф, - и об этом
не помнят в Гондоре, кажется. Ибо этот свиток имеет отношение к Кольцу, и
вот что в нем говорится:
Великое Кольцо будет наследием северного королевства, но записи об
этом должны быть оставлены в Гондоре, где также живут потомки Элендила,
пока не придет время, когда память об этих событиях потускнеет...
И после этих слов Исилдур описывает Кольцо таким, каким он его нашел:
Оно было горячее, когда я в первый раз взял его, горячее, как
пылающий уголь, и моя рука была обожжена, так что я усомнился, пройдет ли
когда-нибудь боль. Но постепенно оно остывало и, казалось, сморщилось,
хотя ни его форма, ни красота не изменились. А надписи на нем, которые
вначале были так же ясны, как алое пламя, с трудом теперь различимы. Они
написаны в старой манере Эрегиона, так как в Мордоре не знают букв для
такой тонкой работы: но язык надписи мне не известен. Мне кажется, что это
язык черной земли, грубый и отвратительный. Какие злые мысли здесь
записаны, я не знаю, но снимаю копию с надписи, пока она совсем не
поблекла. Кольцо, может быть, несет жар руки Саурона, которая была черна и
однако горела, как огонь. Ею же был убит Гил-Гэлад. Может, если Кольцо
вновь накалить, письмена станут снова видны. Но я не буду рисковать: из
всех изделий Саурона это самое прекрасное. Оно уже драгоценно для меня,
хотя заплатил я за него великой болью.
Когда я прочел эти слова, мои поиски были окончены. Ибо надпись, как
и предполагал Исилдур, была сделана на языке Мордора и слуг башни. И было
известно ее содержание. В те дни, когда Саурон впервые надел Кольцо,
Келебримбор, создатель трех колец, заподозрил его, услышал, как он
произносит эти слова, и таким образом была открыта его злая сущность.
Я немедленно распрощался с Денетором, но когда я отправился на север,
до меня дошли из Лориена вести, что Арагорн проходил этим путем и что он
разыскал создание по имени Голлум. Поэтому я решил увидеться с ним и
выслушать его рассказ. Я даже не смел гадать, какие смертельные опасности
он преодолел в одиночку...
- О них незачем рассказывать, - сказал Арагорн. - Если человеку нужно
пройти в виду Черных Ворот или топтать цветы в долине Моргула, ему нужно
готовиться к опасностям. Я тоже в конце концов отчаялся и решил
возвращаться домой. И тут, благодаря случайной удаче, я увидел то, что
искал: следы мягких ног на илистом берегу пруда. След был свежий и вел не
к Мордору, а от него. По краям мертвых болот шел я по нему и наконец
нашел. Блуждая среди стоячих озер, глядя в воду до самого наступления
тьмы, я поймал его, Голлума. Он был вымазан зеленой слизью. Боюсь, что он
никогда не сможет полюбить меня: он меня укусил, я не был с ним вежлив.
Ничего я не смог получить из его рта, кроме следов зубов. Я думаю, это
была худшая часть моего путешествия - дорога назад, когда я следил за ним
днем и ночью, заставляя его идти за собой с веревкой на шее, пока он не
смирился из-за отсутствия еды и питья. Так я привел его в чернолесье.
Здесь я передал его эльфам, так как мы договорились об этом заранее. И я
был рад избавиться от его общества: уж очень он вонял. Надеюсь, мне
никогда больше не придется смотреть на него. Но пришел Гэндальф, и
начались их долгие разговоры.
- Да, долгие и утомительные, - согласился Гэндальф, - но
небесполезные. Прежде всего, его рассказ о потере Кольца согласуется с
тем, что нам сейчас впервые открыто рассказал Бильбо. Но я узнал также,
что Кольцо Голлума досталось ему из великой реки вблизи полей радости. Я
узнал также, что он владел им долго. Множество жизней своего маленького
народа. Власть Кольца продлила его годы много дольше обычной
продолжительности жизни. Но такой властью обладает только великое Кольцо.
А если и этого доказательства недостаточно, Гилдор, то есть еще одно
испытание, которому я подверг его. На этом самом Кольце, которое вы все
видите гладким и круглым, имеется надпись: письмена, о которых говорил
Исилдур, все еще могут быть прочтены, если у кого-нибудь хватит силы воли
бросить Кольцо на время в огонь. Я сделал это, и вот что прочел.
Аш наэг дурбатулук, аш наэг димбатул
Аш наэг тракатулук агх бурзум-ищ кримпатул.
Голос чародея поразительно изменился. Он внезапно стал угрожающим,
властным, твердым, как камень. Тень, казалось, легла на полуденное солнце,
и на пороге на мгновение сгустилась тьма. Все вздрогнули, а эльфы закрыли
уши.
- Никогда раньше никто не осмеливался произносить слова этого языка в
Имладрисе, Гэндальф Серый, - сказал Элронд, когда уже тень прошла, и все с
облегчением вздохнули.
- Будем надеяться, что больше этого не произойдет никогда, - ответил
Гэндальф. - И тем не менее я не прошу у вас прощения, мастер Элронд. Ибо
если мы не хотим, чтобы вскоре этот язык звучал во всех уголках запада,
все должны понять: эта вещь действительно то, чем ее считают мудрые, -
сокровище врага, преисполненное всей его злобой, в нем заключена большая
часть его силы. К нам из черных годов дошли слова, услышав которые кузнецы
Эрегиона поняли, что они преданы:
А одно, Всесильное - Властелину Мордора,
Чтоб соединить их, чтоб лишить их воли,
Чтоб навек объединить в их земной юдоли
Под владычеством всесильным Властелина Мордора
Знайте также, друзья, что я еще кое-что узнал у Голлума. Он неохотно
говорил, и речь его была неясна, но вне всяких сомнений он был в Мордоре,
и все, что он узнал, там у него выпытали. Так враг узнал, что Кольцо
найдено, что оно уже давно в Уделе, и поскольку его слуги следовали за
Кольцом чуть ли не до нашей двери, он уже скоро узнает, а может уже знает,
что оно здесь.
Все некоторое время сидели молча. Наконец заговорил Боромир.
- Он маленький, говорите вы, этот Голлум? Маленький, но великий в
обманах. Что с ним стало? На какую судьбу вы обрекли его?
- Он в тюрьме, но это не так плохо для него, - сказал Арагорн. - Он
много страдал. Несомненно, его пытали, и страх перед Сауроном черной тенью
лежит у него на сердце. Я рад, что он содержится под стражей эльфов в
Лихолесье. Его злоба велика и дает ему великую силу, которую трудно
заподозрить в таком тщедушном изможденном существе. Он мог причинить много
зла, оставаясь на свободе. И я не сомневаюсь, что ему позволили покинуть
Мордор ради какого-то злого поручения.
- Увы! Увы! - воскликнул Леголас, и в его прекрасном эльфийском
голосе прозвучало глубокое отчаяние. - Теперь я должен сообщить новость, с
которой я был послан. Новость нехороша, но только сейчас я понял, какой
плохой она может оказаться для нас всех. Смеагорл, ныне называемый
