и раньше ехали верхом на арод.
В поездке участвовали и королева Арвен, и Галадриэль, и Келеборн с их
народом, и Элронд со своими сыновьями, и принцы Дол Амрота и Итилиена, и
многие капитаны и рыцари. Никогда не передвигался по марке такой отряд,
какой сопровождал возвращение домой Теодена, сына Тенгела.
Неторопливо и мирно проехали они анориен и прибыли к серому лесу под
Амон Дином и здесь услышали они в холмах гром барабанов, хотя никого не
было видно. Тогда Арагорн приказал трубить в трубы. И герольды прокричали:
- Смотрите, едет король Элессар! Лес Друидан он отдает
Гхан-Бури-Гхану и его народу в собственность навсегда; и отныне никто не
смеет войти в него без их разрешения!
Барабаны громко зарокотали, и наступило молчание.
После пятнадцати дней путешествия повозка короля Теодена прошла по
зеленым полям Рохана и прибыла в эдорас. Здесь все отдохнули. Золотой зал
был увешан прекрасными занавесами и полон света, и был дан
величественнейший пир, которого не видели со времен постройки дворца. В
течении трех дней люди Марки готовились к погребению Теодена; его положили
в каменном доме со всем оружием и многими прекрасными вещами, которыми он
владел, и над ним была насыпана большая насыпь, которую закрыли зеленым
дерном. И теперь с восточной стороны поля курганов было восемь могильных
насыпей.
И всадники королевского дома на белых лошадях объехали насыпь с
песней о Теодене, сыне Тенгела, сочиненной его менестрелем Глеовином, и
после этого он не писал никаких песен. Торжественные голоса всадников
трогали даже сердца тех, кто не понимал их речи; слова этой песни зажигали
огонь в глазах народа Марки; и люди Марки снова слышали топот копыт с
севера и голос Эорла в битве на поле Келебранта; и катилась песня о
короле, и громко пел рог хэлма в горах, пока не настала тьма и король
Теоден не восстал и не поехал сквозь тень в огонь, и умер в великолепии до
того, как солнце сверкнуло утром над Миндолуином.
Минуя тьму, минуя сомнение, к началу дня
Ехал он и пел песню, обнажив свой меч.
Он оживлял надежду и с надеждой погиб.
И над смертью, над ужасом, над судьбой
Поднялся к великой славе.
Мерри стоял у подножья зеленой могилы и плакал, а когда песня
кончилась, он воскликнул:
- Король Теоден! Король Теоден! Прощай! Ты был мне как отец, хотя и
не надолго... Прощай!
Когда погребение окончилось, стих плач женщин и король Теоден остался
один в своей могиле, все собрались в золотом зале для великого пира,
отбросив все печали - Теоден прожил долгую жизнь и закончил ее с честью,
не меньшей, чем величайшие его предшественники. И когда наступило время во
по обычаю Марки выпить в память королей, вперед выступила Эовин, леди
Рохана, золотая, как солнце, и белая, как снег, и поднесла Эомеру полную
чашу.
Тогда встали менестрель и сказитель и произнесли имена всех
повелителей Марки по порядку; Эорл юный; Браго, Строитель Зала; Алдор,
брат несчастного Балдора; Фреа; Френвайн; Голдвайн; Деор; Грам; Хэлм,
лежащий в пропасти Хэлма. Так кончились девять могил с западной стороны,
ибо здесь линия была прервана. А затем пошли могилы с восточной стороны:
Фреалаф, племянник Хэлма; Леофа; Бедда; Фолка; Фолквайн; Фонгел; Тенгел; и
последний - Теоден. И когда произнесли имя Теодена, Эомер осушил чашу.
Тогда Эовин попросила наполнить чаши, и все собравшиеся встали и выпили за
нового короля, восклицая:
- Привет тебе, Эомер, король Марки!
И когда пир подходил к концу, Эомер встал и сказал:
- Сейчас поминальный пир в честь короля Теодена; но я скажу радостную
новость, и король не будет недоволен этим, потому что он был как отец моей
сестре Эовин. Слушайте, мои гости, прекрасный народ разных земель, какой
никогда не собирался в этом зале! Фарамир, наместник Гондора и принц
Итилиена, просит руки Эовин, леди Рохана, и она согласна быть его женой.
Поэтому они обручаются перед вами.
И Фарамир и Эовин вышли вперед и взялись за руки; и все выпили за их
здоровье и возрадовались.
- Теперь, - сказал Эомер. - Гондор и Марка связаны новыми узами, и
никто не радуется этому больше меня.
- Вы не скупы, Эомер, - сказал Арагорн, - вы отдаете Гондору
прекрасное сокровище вашего королевства.
Эовин взглянула в глаза Арагорну и сказала:
- Пожелайте мне счастья, мой повелитель и целитель!
И он ответил:
- Я желаю тебе счастья первой встречи. И мое сердце радуется, видя
твое счастье.
Когда пир кончился, те, кто должен был ехать, попросили позволения у
короля Эомера. Готовился к отъезду Арагорн со своими рыцарями, народ
Лориена и Раздола... Но Фарамир и Имрахил оставались в Эдорасе, осталась и
Арвен вечерняя звезда, попрощавшись с братьями. Никто не видел ее
последней встречи с Элрондом, ее отцом; они ушли в холмы и там долго
разговаривали, и горько было их расставание, которое должно было длиться
до конца мира.
Наконец перед отъездом гостей Эовин и Эомер пришли к Мерри и сказали:
- Прощайте, Мериадок из Удела и холвайн Марки! Поезжайте к доброй
удаче и возвращайтесь поскорее!
И Эомер сказал:
- Короли древности нагрузили бы вас дарами, которые не смогла бы
увезти телега с полей Мундбурга; и все же вы говорите, что не возьмете
ничего, кроме оружия. У меня действительно нет достойного вашим деяниям
дара; но моя сестра просит вас принять эту маленькую вещь в память о
Дернхелме и о рогах Марки, трубящих на рассвете.
И Эовин дала Мерри древний рог, маленький, но искусно выложенный
серебром, с зеленой перевязью; на нем была выгравирована линия всадников и
руны с глубоким значением.
- Это наследие нашего дома, - сказала Эовин. - Рог сделан гномами и
достался нам из Орды Ската, прозванного червем. Эорл Юный принес его с
севера. Если подуть в этот рог, то его звук вселит страх в сердца врагов и
радость в сердца друзей. И друзья услышат его звук и придут на помощь.
Мерри взял рог и поцеловал руку Эовин; они обнялись и расстались.
Гости были готовы. Они выпили прощальную чашу и со словами похвалы и
дружбы расстались. Прибыв в пропасть Хэлма, они отдыхали два дня. Здесь
Леголас выполнил свое обещание и посетил с Гимли Блистающие пещеры; когда
они вернулись, он молчал и сказал только, что Гимли один может найти
подходящее слово для того, чтобы говорить о них.
- И никогда раньше гном не торжествовал победу над эльфом в словесном
состязании, - сказал он. - Теперь пойдем в Фэнгорн, и счет сравняется.
Из пропасти Хэлма они отправились в Изенгард и увидели, чем
занимаются энты. Все каменное Кольцо было разрушено, земля вокруг
превратилась в сад, по которому протекал ручей; в середине находилось
озеро чистой воды, и в нем стоял Ортханк, высокий и недосягаемый, и его
черные стены отражались в воде.
Некоторое время путешественники стояли на том месте, где раньше
находились ворота Изенгарда и где теперь, как часовые росли два высоких
дерева в начале зеленой аллеи, ведущей к Ортханку. Они в удивлении
смотрели на проделанную работу, но никого живого не было видно поблизости.
Но вскоре они услышали "Хум-хум, хум-хум"; к ним по дороге шел Древобрад,
а рядом с ним Быстрый Луч.
- Добро пожаловать в Ортханкский сад! - сказал он. - Я знал, что вы
идете, но был занят работой в долине; тут еще многое нужно сделать. Я
слышал, вы тоже не бездельничали на юге и на востоке; и все, что я слышал
- хорошо, очень хорошо. - И Древобрад похвалил все их дела, о которых,
по-видимому, хорошо знал; наконец он остановился и долго смотрел на
Гэндальфа. - Что ж, - заключил он, - вы оказались сильнее, и вся ваша
работа проделана хорошо. Куда же вы теперь направляетесь? И зачем пришли
сюда?
- Посмотреть, как идет ваша работа, мой друг, - ответил Гэндальф, - и
поблагодарить за вашу помощь во всем совершенном.
- Хум, это прекрасно, - сказал Древобрад, - разумеется, энты сыграли
свою роль. И не только с этим, хум, с этим проклятым Древоубийцей, что жил
здесь. Было большое передвижение этих, бурарум, этих злоглазых -
черноруких - кривоногих - жестокосердных - когтелапых - кровожадных,
моримайте - сиикахонда, хум, ну, вы торопливый народ, а их полное имя
длинное, как годы пытки от этих паразитов - орков. Они шли по реке, и с
севера, и со всех мест вокруг Лаурелиндоренана, в который они не могли
войти, благодаря великим, присутствующим здесь. - Он поклонился госпоже и
господину Лориена. - И эти подлые существа были более чем удивлены,
встретив нас на Болде; они не слышали о нас раньше, хотя то же самое можно
сказать и о лучших народах. И не многие могут нас вспомнить: мало кто ушел
от нас живым, да и тех в большинстве приняла река. Но для вас это было
хорошо, король травяных земель недалеко проехал бы, а если бы и смог
проехать, то, вернувшись, не застал бы своего дома.
- Мы хорошо знаем это, - сказал Арагорн, - и никогда не забудем ни в
Минас Тирите, ни в Эдорасе.
- Никогда - слишком длинное слово даже для меня, - сказал Древобрад.
- Вы хотите сказать, пока живет ваш народ; он будет действительно жить
долго, даже с точки зрения энтов.
- Начинается новая эра, - сказал Гэндальф, - и вполне может
случиться, друг мой Фэнгорн, что в этой эре люди переживут энтов. Но
скажите: как вы выполнили мое задание? Как Саруман? Он еще не устал от
Ортханка? Не думаю, чтобы он поблагодарил вас за улучшение вида из его
окна.
Древобрад хитро, как показалось Мерри, взглянул на Гэндальфа.
- Ах, - сказал он. - Я так и думал, что вы подойдете к этому. Устал
от Ортханка?.. Очень, но не столько от башни, сколько от моего голоса.
Хум. Я рассказывал ему долгие сказания - долгие, по вашему мнению.
- Как же он слушал? Вы приходили в Ортханк? - поинтересовался
Гэндальф.
- Хум, нет, не в Ортханк! - сказал Древобрад. - Но он подходил к окну
и слушал, потому что хотел узнать новости любым путем, и хотя эти новости
ему не нравились, он все же жадно слушал. Я видел, что он выслушивал. Но я
добавлял кое-что для него, над чем ему можно было подумать. Он очень
устал. Это была его гибель.
- Я замечаю, мой добрый Фэнгорн, - проговорил Гэндальф, - что вы
говорите: жил, был, устал. Почему? Он умер?
- Нет, насколько мне известно, - ответил Древобрад. - Но он ушел. Да,
семь дней назад. Я позволил ему уйти. Мало что от него осталось, когда он
выполз; как и его червеобразный спутник, он был похож на бледную тень. Не
говорите мне, Гэндальф, что я обещал стеречь его: я это и сам помню. Но с
тех пор положение изменилось. Я стерег его, пока он мог еще причинить
какой-либо вред. Вы знаете, что больше всего я ненавижу, когда живое
существо держат в клетке, и даже такого, как он, я не стал бы держать
взаперти без особой необходимости. Змея без жала может ползти куда
захочет.
- Может, вы и правы, - сказал Гэндальф, - но у этой змеи остался по
крайней мере один клык. У него сохранился ядовитый голос, и я думаю, что
он убедил вас, даже вас, Древобрад, зная ваше слабое место. Что ж, он
ушел, и говорить об этом больше не стоит. Башня Ортханк возвращается
королю, которому она принадлежала раньше. Хотя, может, она ему и не нужна.
- Это мы увидим позже, - сказал Арагорн. - Но я позволяю энтам делать
все, что им угодно, в этой долине, пока они следят за Ортханком и не
позволяют туда входить никому без моего разрешения.
- Ортханк закрыт, - сказал Древобрад. - Я заставил Сарумана закрыть
его и отдать мне ключи. Они у Быстрого Луча.
