исчезновения Поспелова. А также что пленный "дракон" обнаружен им в машине
мертвым. По всей вероятности, резидент переоделся в его камуфляж и ушел в
сопки.
Заремба приказал немедленно доставить труп в Петрозаводск и там тщательно
исследовать, установить причину смерти. Агент Рим уверяла, что, исполняя
распоряжение Поспелова, доставила пленного "тапера" в машину в
бессознательном состоянии, заперла его в "ниве". Разумеется, она и не
подозревала, что уродливая зеленая рожа - не что иное, как маска из очень
качественной, тонкой резины. "Дракон" был живым, когда она уезжала, дышал
нормально и состояние его не вызывало никаких опасений. А бессознательное
состояние могло быть от легкого сотрясения мозга. До контрольного срока
девять часов утра - Поспелов не появился на метеостанции, чтобы забрать
динамик и магнитофон. Естественно, Рим дала сигнал тревоги на ферму.
Действия были правильными и вполне укладывались в логику поведения
профессионалов. Сработали, разведчики хорошо, но, кажется, все время
находились под наблюдением, которого не заметили. Заремба сразу же не
поверил, что пленный умер сам. Даже поверхностный осмотр его медиком,
имеющимся в группе, дал заключение, что смерть наступила от
сильнодействующего яда, скорее всего, впрыснутого в рот. "Тапер" не сделал
этого сам - руки его были связаны. Значит, в промежуток между тем, как Рим
уехала на метеостанцию и появлением Поспелова, у машины побывал кто-то
третий.
И если это так, если метеостанция находится под пристальным наблюдением,
то этот турпоход группы быстрого реагирования давно расшифрован.
Становилось понятным, что работу в "бермудском треугольнике" одной
команде быстрого реагирования не потянуть, и что нужно немедленно привлекать
сюда службу контрразведки. А стоит ее лишь впустить сюда, как она быстренько
приберет к рукам весь объект вместе с агентурной сетью. Конечно, развязаться
с Карелией было бы неплохо, свалить эту головную боль, однако жаль трудов,
вложенных хороших идей, которые, естественно, будут присвоены
контрразведкой, а главное - людей: назад их уже не получишь никогда, даже
если благополучно завершится операция. И что совсем уж неприятно - придется
поднять перед вышестоящим начальством руки и сказать: не тяну...
И пойти на пенсию, подарив все чужому дяде.
Заремба выслал три поисковых пары в глубь "бермудского треугольника" и
четвертую - после того, как получил сообщение с фермы о том, что агент
Витязь наблюдал передвижение "драконов" вдоль восточного склона Долины
Смерти. И как бывало в прошлые времена, едва Заремба появлялся в
"треугольнике", как заканчивалась всякая чертовщина: была великолепная
радиопроходимость, никто не нарушал воздушного пространства и ни один опер
не сталкивался ни с каким необъяснимым явлением. Хоть месяц сиди - ничего,
не произойдет!
Ночь прошла без происшествий и без всякой информации. Поисковые группы
обследовали всю северную часть "треугольника", нашли место стычки "драконов"
с неизвестной, бродящей в сопках бандой, собрали стреляные гильзы от
автоматического оружия времен Отечественной войны, зафиксировали следы,
кровь, остатки какой-то сгоревшей в сильном огне аппаратуры; и единственное,
что привлекало внимание и указывало на след Поспелова обнаружили в зарослях
можжевельника спрятанный парашют с ранцевым двигателем, по всей вероятности,
принадлежащий пленному "таперу". Агент Рим не могла уверенно сказать, на
этом ли парашюте улетел резидент.
На следующий день в условленном месте за Одинозером приземлился
оперативный вертолет, раскрашенный и оформленный опознавательными знаками
авиалесоохраны.
Заремба взял с собой на борт последнюю поисковую пару оперативников,
надеясь высадить ее в самом перспективном районе, и около десяти часов они
взлетели.
Над "бермудским треугольником" ему доводилось летать зимой и летом, днем
и ночью, так что район был известен, знаком до последней сопки. И в который
раз он отмечал полное умиротворение плывущей внизу земли. Не знай он тайных
страстей, что время от времени бушевали здесь и уносили жизни людей, никто
бы его не смог убедить, что в этом прекрасном незагаженном, первозданном
уголке что-то происходит неприятное.
В первую очередь Заремба решил глянуть на озеро, на дне которого лежал
самолет АН-2. Ведь когда он потерялся, поисковая авиагруппа обследовала с
воздуха все озера, засекая на их поверхности масляные пятна.
И ничего тогда не нашли, правда, дни были ветренные, на озерах лежала
рябь, мешающая наблюдению. На сей раз погода стояла тихая, и Зарембе
показалось, что он видит в светлой воде очертания предмета, очень похожего
на фюзеляж самолета.
Озеро было около двух километров в длину при ширине метров в двести. На
карте была обозначена точка падения АН-2, установленная Поспеловым, и тут
полковника смутило, что призрачный фюзеляж находится в другом конце озера.
Он приказал пилотам развернуть машину и зависнуть над водой, но так, чтобы
рябь от винта не нарушала видимости. Вертолет покружился над озером,
определился по высоте и завис - предмет под водой показался слишком
угловатым и плоским для самолета.
Заремба хлопнул по плечу одного из оперативников и указал на акваланг.
Тот сбросил одежду и стал навешивать на себя снаряжение. Из вертолета
выбросили лестницу и снизились на ее длину. Оперативник довольно помахал
рукой, - мол, повезло, искупаюсь! - и начал спускаться.
Что-либо рассмотреть под водой из-за кипящей ряби стало невозможно.
Заремба ждал, когда покажется водолаз, и начинал нервничать; если кто видит
их, подумает: с чего это вдруг пожарники так заинтересовались озером и вот
уже пять минут висят над водой? Лучше бы приземлиться и запустить
аквалангиста с берега, меньше бы вызвало подозрений. Наконец оперативник
вынырнул, схватился за лестницу и полез на борт. Ему помогли забраться в
кабину, стянули с плеч баллон.
- Кошмар! - крикнул он, утирая воду с лица. - Такое купание, мать его!..
- Что там? - спросил Заремба, наклоняясь к его уху.
- Боевая машина пехоты! Бортовой номер двести сорок один. Та самая! Ужас!
- Ну, говори!
- Я внутрь залез. Задние двери не заперты. А там - четыре скелета
плавают, в одежде. Кости на сухожилиях еще болтаются. Заремба дал знак
пилотам посадить машину. Вертолетчики выбрали площадку на отлогом берегу и
приземлились, выключили двигатели.
- Они что, провалились под лед? - спросил Заремба больше сам себя.
- Если бы провалились, хоть кто-нибудь бы попытался выплыть, - устало
сказал аквалангист. - Дверь-то не на запоре, а так, прихлопнута.
- Пьяные были...
- Офицеры, может, и пьяные были. Но вряд ли поили бы солдата-водителя.
Ион почему-то не на своем месте, а в пехотном отсеке. Все четверо там.
- Будем поднимать, - решил Заремба. - Накачивайте лодку, берите чехлы от
двигателей. И вперед.
- Может, специальную бригаду... - начал было опер-аквалангист, однако
полковник побагровел.
- Сами полезете! Бригаду... Пока бригада летит, здесь и БМПэшки не будет.
Ничего, вы мужики, потерпите. И чтобы ничего не пропало.
Опера накачали резиновую лодку, погрузились и поплыли к середине озера.
Заремба связался по радио с поисковой группой, в составе которой был медик,
уговорились, в какую точку выйти, чтобы взять его на борт. Пока доставали,
погибших из БМП, он взял автомат, бинокль и забрался на сопку, подступавшую
вплотную к озеру. Там он выбрал удобную позицию, залег и стал рассматривать
прилегающую территорию - вершины сопок, большие деревья, развалы камней, где
мог укрыться наблюдатель.
Вроде бы ничего подозрительного, ни одной живой души...
То, что самолет и БМП оказались в одном озере, не было случайностью.
Где-то рядом была зона повышенного интереса "драконов", и кто попадал в нее
либо становился свидетелем их дел, действий, подписывал себе смертный
приговор. Лысая сопка, на которую выбросили пожарный десант, находилась
неподалеку, в десятке километров от озера. "Драконы" знали, чей это самолет,
кто в нем находится, и как бы разделили его экипаж, заставив парашютистов
прыгнуть на "пожар", а пилота и летнаба загнали в озеро. Если бы Ситников не
испугался и не прыгнул, исчезновение АН-2 до сих пор бы оставалось загадкой.
Точно так же они разделили людей, бывших на борту вертолета МИ-2: "новых
русских" и пилотов с егерем. В этой избирательности угадывался определенный
смысл - им не нужны были летчики.
Если это так, то можно предположить, что пожарники-парашютисты живы и
могут в любое время объявиться и всей командой загреметь в психбольницу.
Правда, их "космический полет" подзатянулся на три года, тогда как "новые
русские" вернулись уже через пять месяцев...
И пока еще не ясна судьба вертолета пограничников: ни члены экипажа, ни
пассажиры никак себя не проявили...
Заметив, что лодка пошла к берегу, Заремба спустился к вертолету, так и
не обнаружив никакой слежки. Оперативники спустили воздух из лодки и
подтащили ее волоком, намереваясь погрузить в машину. На дне лежали останки
погибших офицеров и солдата - полупустые, скомканные бушлаты, ватные
армейские брюки и валенки, набитые костями. Нашлось и их оружие: автомат АКМ
и два карабина СКС с пустыми магазинами. Трудно поверить, что охотники
ездили с незаряженным оружием и, скорее всего, расстреляли все патроны,
поскольку у карабинов затворы оказались в отведенном положении; это
означало, что в магазине кончились боеприпасы...
Лодку погрузили в вертолет, поднялись в воздух и взяли курс на точку, где
условились подхватить на борт медика.
Через семь минут полета командир экипажа жестом позвал Зарембу в
пилотскую кабину.
- Что-то не в порядке с машиной! - доложил он. - Отказывают приборы.
Придется идти на вынужденную!
У полковника ознобило затылок и заныла старая язва в желудке.
- Двигатели тянут? - спросил он.
- Тянут, но приборы...
- Плевать на твои приборы! - крикнул Заремба. - Пока тянут - вперед. И
как будто ничего не случилось.
- Есть, - неуверенно ответил командир, побелевшей рукой смахивая пот со
лба.
Заремба пристроился в кабине между креслами пилотов и даже его
непосвященному в летное дело глазу стало жутковато смотреть, как пляшут или
вовсе стоят на нулях стрелки, как кувыркается самолетик авиагоризонта и
мигают какие-то красные контрольные лампы. Еще через девять минут сработала
пожарная сигнализация обоих двигателей. Командир экипажа с вопросительной
тоской обернулся к полковнику, однако тот отрицательно мотнул головой и
махнул рукой - вперед! Несмотря ни на что, двигатели работали с ровным,
привычным воем, вибрация была в норме, машина хорошо слушалась рулей.
- Радиосвязи с базой нет! - доложил второй пилот. - Сплошные помехи.
- Хрен с ней, со связью! Вперед! В следующие четыре минуты ничего не
изменилось.
Заремба, как завзятый штурман, на глаз прикидывал курс и знаками указывал
командиру направление. До точки, где ждал медик, оставалось еще минут десять
полета, когда второй пилот скинул наушники и схватился за голову.
- Что? Что?! - зарычал на него полковник.
- Голова!.. Сильные боли в затылке.
- Терпи!
Пилот взял ручку шаг-газа, закусил губу, но глаза лезли из орбит. У
командира, похоже, было то же самое состояние, но он справлялся с собой,
резко выдыхая через вздутые и побелевшие крылья носа. Заремба тоже ощутил
тяжесть в затылке, эдакий "похмельный синдром", уже знакомый и испытанный в
Долине Смерти..
- Смотрите, товарищ полковник! - командир указал влево. - Площадка
