- Она на взлетном поле, следит за окончательной заправкой корабля, -
ответил Рабд. Ведь сегодня вечером мы отправляемся в свадебное
путешествие.
- Замечательная женщина! - "Голос" Гломча теперь едва доносился. - Ты
- очень удачливый флефноб.
- Знаю, папуля! - самоуверенно ответил Рабд. - Самый богатый набор
щупалец-глазок по эту сторону Гансибоккля - и все они мои, все мои!
- Тект - самая обаятельная и умная из флефнобок, но мне не нравится,
что ты сводишь все к количеству щупалец-глазок, - недовольно заметил
Гломч. - У нее множество других великолепных качеств.
- Вовсе нет, папа! - с жаром заверил его Рабд. - Вовсе нет. Подбор
пары очень важен для меня. И серьезен. Я подошел к нему со всей
ответственностью. Но тот факт, что у Тект более 176 омываемых нежной
слизью щупалец, каждое из которых заканчивается прелестным прозрачным
глазиком, поверь мне, ничуть не повредит нашим отношениям. Как раз
наоборот!
- Суеверный старый хрыч и нахальный молодой хлыщ, - раздался вдруг
поблизости "голос" профессора. - Но они могут добиться того, что моя
работа будет прекращена, Сирн. И как раз тогда, когда в ней появился
положительный результат. Поэтому нам придется сейчас предпринять кое-какие
контрмеры!
Меншипу, однако, были совсем не интересны эти давно приевшиеся ему
академические дрязги. Он делал отчаянные попытки не потерять мысли Гломча
и Рабда. И не потому, что его так уж сильно интересовали советы старикашки
в отношении того, как вести умеренную и счастливую половую жизнь.
В состояние глубокого душевного волнения его ввергли побочные мысли,
сопровождавшие невзначай брошенные Рабдом слова о последних приготовлениях
к отлету. В другой части рассудка флефноба ассоциативно возникла
конструкция небольшого корабля, его обслуживание и, самое главное, органы
управления.
Всего лишь на несколько секунд промелькнула панель управления с
разноцветно мигающими сигнальными лампочками и начало давно разработанной
и постоянно повторяемой инструкции: "Прогрейте двигатели привода,
провернув сначала самые верхние три цилиндра... Теперь внимание!"
Это было нечто вроде подсознательной мысленной картины, подобной той,
которую он уловил от Срина, когда догадался, что световые узоры, на сфере
являются показаниями приборов. Очевидно, его чувствительность к восприятию
мыслей флефнобов была настолько велика, что он улавливал не только
полностью сформированные фразу, но и то, что происходило в подсознании, во
всяком случае, в тех его верхних слоях, которые составляют личность и
память.
Кроме того, несмотря на то, что он все еще находится здесь, ему
удается проникать в глубины мозга флефнобов на немалом расстоянии.
Следовательно, стоит немного отточить это умение - и он сможет проникать в
мозг любого на этой планете!
От этой мысли у Меншипа захватило дух. Его эго, не отличавшееся до
сих пор особой силой, было подвергнуто яростной бомбардировке в течение
прошедшего получаса под презрительными взглядами сотен бирюзовых глазок.
Личность, страдающая от бессилия почти всю свою жизнь, неожиданно
обнаружила, что может держать судьбу целой планеты в полости своего
черепа.
От этого ощущения ему стало гораздо лучше. Каждая крупица знаний,
которыми обладали флефнобы, становилась теперь его легкой добычей. Чего же
захотеть, например, для начала!
Размечтавшийся Меншип вспомнил, где находится, и его эйфория исчезла,
как огонек, погашенный плевком спички.
Единственная информация, которую необходимо получить, заключается в
том, как побыстрее добраться домой!!!
Единственное на данный момент существо, способное помочь в этом,
направлялось в компании отца к готовому к взлету кораблю. Наступившее с
той стороны молчание свидетельствовало, что оно вышло за пределы
телепатического восприятия.
Из груди Меншипа вырвался хриплый, наполненный страстью и болью крик,
похожий на вопль быка, который уткнулся на огромной скорости во что-то
мягкое и был вынесен по инерции вперед, успев заметить краем глаза, как
служители оттаскивают раненого матадора. Именно с таким мычанием Меншип
рванулся, одним могучим движением разорвал бумагу и вскочил на ноги.
- ...семь или восемь цветных диаграмм, представляющих историю
телепортации до проведения этого эксперимента, - наставлял Лирд
ассистента. - А если бы у вас нашлось время, чтобы выполнить эти диаграммы
пространственными, ручаюсь, что это произвело бы большее впечатление. Мы
вовлечены в сражение, Сирн, и нам приходится пускать в ход любое оружие...
Мысли его прервались, как только один из стеблей-глаз развернулся в
сторону Меншипа. Мгновением позже весь комплект щупалец-глаз, а затем и
аналогичный комплект ассистента, со свистом рассекая воздух, повернулся в
сторону стола и замер, подрагивая, сфокусировавшись на неожиданно
появившемся существу.
- Святой Кворм! - едва пискнул трепещущий под напором мыслей рассудок
профессора. - Плоскоглазое чудовище! Оно высвободилось!
- Из прочной бумажной клетки! - с ужасом добавил Срин.
Лирд принял решение.
- Бластер! - скомандовал он. - Дайте мне бластер, Сирн! Независимо от
судьбы нашего проекта, мы не имеем ни малейшего права на риск, имея дело с
таким существом, находясь в густонаселенной части города. Стоит только ему
прийти в ярость...
Продолговатый черный чемодан его тела задрожал. Быстро произведя
регулировку какого-то причудливо завитого инструмента, профессор навел его
на Меншипа.
А тот замер в нерешительности, продолжая стоять. Он никогда не был
человеком действия в любом смысле этого слова, и сейчас обнаружил, что, по
сути, ошеломлен перспективой задуманных решительных действий.
Во-первых, он не имел ни малейшего понятия, в какую сторону
направились Гломч и его отпрыск. Во-вторых, вокруг не было ровным счетом
ничего, хотя бы отдаленно напоминающего дверь... Был, правда, какой-то
зигзагообразный узор-углубление в противоположной стене...
И вдруг Меншип заметил направленное на него, хотя и решительно, но
все же с каким-то непрофессиональным волнением, приспособление. Рассудок
его, мгновение назад практически не интересовавшийся обменом мыслями между
профессором и его ассистентом, внезапно осознал, что сейчас он станет
первой и, скорее всего, неизвестной жертвой Войны Миров.
- Эй! - завопил он, начисто забыв о своем жалком неумении общаться с
флефнобами. - Я только хотел бы встретиться с Рабдом! Я вовсе не собираюсь
приходить ни в какую ярость!
Лирд что-то сделал с изогнутым, похожим на часовую пружину,
инструментом, что, скорее всего, было эквивалентом нажатия на спуск.
Одновременно он закрыл глаза.
Это, как понял позже Меншип, когда у него появилось место и время для
размышлений, спасло ему жизнь. И еще громадный прыжок. Мгновением позже
миллионы красных точек с треском вырвались из бластера и пронеслись рядом
с отворотами пижамы цели, вонзившись в один из нижних сводов помещения. В
нем беззвучно появилось отверстие диаметром в добрых полметра. Сквозь него
показалось ночное небо планеты.
В груди Меншипа все заледенело. За всю свою жизнь он не испытывал еще
такого всеобъемлющего страха.
- Э... Эй, - прохрипел он.
- Пожалуй, слишком мощный заряд, профессор, - не без ехидства заметил
срин. - Попробуйте еще раз, уменьшив заряд.
- Спасибо, - с благодарностью произнес Лирд.
Он поднял свой инструмент и еще раз прицелился.
Меншип понял, что погиб. Двигаться он был не в состоянии и застыл,
вытаращив на профессора переставшие быть плоскими глаза.
Флефноб снова стал возиться со спусковым механизмом оружия. Мысли
Меншипа остановились, каждая мышца тела невыносимо напряглась...
Неожиданно Лирд затрясся и заскользил назад по поверхности стола.
Оружие выпало из щупалец и разбилось на множество покатившихся во все
стороны спиралек.
- Срин! - издал вопль его мозг. - Чудовище... Его глаза источают...
Чемодан разломился, показалась липкая светло-голубая слизь. Щупальца
опали, глаза стали мутно-коричневыми.
- Срин! - испустил мольбу затухающий рассудок. - Помоги мне...
чудовище является... помоги мне... помо...
Он растворился. Не осталось ничего, кроме темной жидкости,
испещренной голубыми полосками. Журча, она потекла по столу и стала капать
с его загнутого края.
Меншип смотрел на все это, полностью осознав только одно - что он все
еще жив.
Мозг Срина вспыхнул безумным, безотчетным страхом. Ассистент
заскользил по столу на трепещущих щупальцах, приостановился на мгновение у
бугорчатых наростов, чтобы зацепиться, а затем подпрыгнул и по огромной
дуге понесся к дальней стенке помещения. Зигзагообразные впадины
молниеносно слегка расширились, пропуская его тело наружу.
Значит, вот это и было "дверью". Меншип испытал немалое
удовлетворение от выполненного им дедуктивного умозаключения на основе
столь скудных исходных данных. Весьма, весьма...
Затем его мысли вернулись к тому, что могло произойти несколькими
мгновениями раньше, и все тело затряслось. Он мог стать мертвым - грудой
растерзанной плоти и обуглившихся костей. Что же произошло?
Лирд первый раз промахнулся. Как раз тогда, когда он собирался
выстрелить во второй раз, что-то поразило его. Но что именно? В
распоряжении Меншипа не было никакого оружия и ни одного, насколько он
понимал, союзника на этой планете...
Стоп. А о чем там "кричал" профессор, прежде чем превратиться в
густой туман? Что-то о глазах Меншипа. Будто они что-то испустили.
Все еще ошарашенный, несмотря на испытанное облегчение, вызванное
неожиданным спасением, он не мог не ощущать некоторого раскаяния по поводу
исчезновения Лирда. По своему профессиональному статусу флефноб был
единственным существом своей расы, к которому Меншип испытывал хоть
какую-то симпатию. Он даже почувствовал нечто, похожее на ощущение вины.
Различные бессвязные мысли, которыми он непроизвольно увлекся,
внезапно исчезли, уступив место одному в высшей степени важному
наблюдению.
Зигзагообразный дверной проем, сквозь который пробкой вылетел Срин,
начал закрываться. А это, насколько было известно Меншипу, был
единственный выход из этого помещения.
Оттолкнувшись от края стола, он резким прыжком достиг сужающегося
промежутка, готовый локтями и ногтями проложить себе путь сквозь стену,
если это окажется необходимо.
Он был решительно настроен покинуть это помещение, выбраться из него
до тех пор, пока его окружит флефнобская полиция, вооруженная
эквивалентами слезоточивого газа и пулеметов. И еще необходимо было
догнать Рабда и получить у него два-три урока пилотирования космического
корабля.
Но, как только Меншип приблизился к проему, он снова начал
расширяться. Что-то вроде фотоэлемента.
Бросившись сквозь проем, он впервые очутился на поверхности планеты.
Над головой сияло ночное небо, от зрелища которого у Меншипа захватило
дух, и он на некоторое время даже позабыл о необыкновенном городе,
простиравшемся вокруг.
На небе было так много звезд, как будто кондитер высыпал на него
мешок сахара, и каждая крупинка сверкала так ярко, что было светло, как в
ранние сумерки. Луны не было, но ее отсутствие как-то совсем не ощущалось.
Здесь, в центре галактики, не просто видишь звезды. Скорее живешь среди
них.
Новое ощущение заставило его опустить взгляд - ощущение воды под
ногами. Оно не обмануло - Меншип стоял посреди неглубокого ручейка
