Сейчас мне кажется, что они несколько переусердствовали, но... Что этот
парень все еще здесь делает? Разве мы не признали его виновным?
- Еще нет, - заверил его Диктис. - Ты еще не задал вопрос суду. Но
ничего страшного, я не тороплюсь.
- Зато я тороплюсь. - Монарх простер руки к внимающему ему народу. -
Виновен?
- О, конечно!
- Десять раз виновен!
- Его преступления у него на лице - каждое!
- Слава Справедливому Царю Полидекту!
Справедливый Царь Полидект весь сиял.
- Благодарю вас, друзья мои, благодарю вас. Теперь, что касается
приговора...
Перси вскочил на ноги.
- Что это за суд? - в отчаянии закричал он. - Вы должны дать человеку
шансы на жизнь!
Царь Полидект удивленно покачал головой. Он наклонился вперед, чтобы
ближе взглянуть на Перси, чуть не раздавив составленную из девушек
подставку для ног, которая уже начала заваливаться на бок. Он был столь же
высок, как и его брат, но, поскольку объем его живота был под стать его
росту, выглядел еще более впечатляюще. Кроме того, в то время как
большинство жителей острова - мужчины и женщины - носили лишь неопрятные
овечьи шкуры или потрепанные набедренные повязки, двое царственных братьев
были одеты в богато раскрашенные шерстяные одежды, а на царе красовалось
нечто, что когда-то было чистой туникой из лучшего полотна.
- Не знаю, что тебя огорчает, юноша, у тебя были все шансы на жизнь,
какие только позволяют законы Серифа. А теперь - почему бы тебе не
успокоиться и не принять наказание, как подобает мужчине?
- Выслушайте меня, прошу вас! - умолял Перси. - Я не только не
гражданин Серифа, но я и не гражданин этого мира. Все, чего я хочу, -
получить возможность вернуться, ничего больше...
- В этом все и дело, - объяснил царь. - Наши законы не предназначены
для граждан - по крайней мере, закон о варке на медленном огне. Граждан,
совершивших преступление, сбрасывают со скал или вешают на рассвете на
городской стене. А в котел отправляют лишь чужеземцев. Вот почему мой
народ счастлив, что им правит такой царь, как я. Теперь понял? Давай не
будем усложнять, ладно? За любым преступлением должно следовать наказание.
Перси вцепился в волосы, в отчаянии вырвал клок и швырнул на землю.
- Послушайте, это все началось... я не буду говорить о миссис
Даннер... это невозможно, это безумие - стоять здесь и смотреть, как...
Одну минуту. - Он глубоко вздохнул, понимая, что должен сохранять
спокойствие и говорить очень, очень убедительно - по крайней мере, быть
благоразумным. - Когда я встретился с вашим братом, произошло небольшое
недоразумение. Морской змей... - Он сделал паузу, глубоко вздохнул и
продолжал: - Самый настоящий морской змей появился перед моей... моим
плавающим сундуком и приветствовал меня, как сына Данаи. Поэтому, когда
Диктис спросил, кто я...
- Можешь не продолжать, - посоветовал Полидект. - Свидетельские
показания морского змея не имеют законной силы.
- Я не говорил...
- Я имею в виду, что не имеют силы показания самого морского змея.
Так что они, естественно, не имеют силы и тогда, когда ты повторяешь их
нам.
- Я только хотел сказать...
- Конечно, - царь выпятил нижнюю губу и задумчиво покачал головой, -
если бы это был сухопутный змей, все могло бы быть несколько иначе.
Перси прервал свою безумную речь, невольно заинтересовавшись.
- Иначе? - с любопытством спросил он.
- Конечно. В зависимости от того, к какому типу относится сухопутный
змей. Например, змея-оракула мы бы определенно выслушали - к их словам мы
относимся с большим уважением. Или очень умные и дружелюбные ходячие змеи,
о которых говорят легенды. Но это тебя никак не касается. Ты обвиняешься в
том, что выдавал себя за Персея, и создал впечатление, что тебе хватит
смелости убить Горгону. Для такого преступления морской змей не может быть
заслуживающим доверия свидетелем. Кроме того, тебя уже признали виновным.
- Я даже не спорю с тем, что...
- Диктис, - царь с крайне утомленным видом махнул рукой. - Успокой
его.
Громадный кулак опустился на макушку Перси. Ему показалось, будто
мозг сейчас хлынет у него из ноздрей. Когда он снова смог отчетливо видеть
сквозь красноватый туман, он обнаружил, что цепляется за постоянно
ускользающий от него пол.
- Почему бы нам не устроить две казни в один день? - сердито говорил
Диктис. - Они оба выдавали себя за Персея. Как ты сказал, в последнее
время такое было уже несколько раз. Пожалуй, мы отобьем охоту поступать
так и дальше, если устроим хорошую двойную казнь. Так сказать, из двух
блюд. Все, что ты должен сделать, - вынести ему приговор, позволить мне
решить некоторые вопросы - например, найти раба, чтобы он почистил котел в
перерыве, и...
- Кто здесь царь, я или ты? - зарычал Полидект.
- О, ты, ты, конечно. Но...
- Никаких "но". Ты лишь великий князь, и не забывай об этом, Диктис.
Я уже сказал, что сегодня вечером будет только одна казнь - человека,
которого схватили первым. Потом, завтра, мы вынесем официальный приговор
второму. Это даст мне еще один повод для приема в тронном зале, которые я
люблю, и заверяю тебя, что завтра вечером мы все сможем столь же хорошо
повеселиться.
- Ладно, - угрюмо сказал Диктис. - Но часто ли нам удавалось
отправить в котел сразу двоих в один день?
- Тем больше причин растянуть это во времени, - настоял царь. -
Стража, уведите его! Видишь ли, Диктис, я считаю, что излишнее
расточительство к добру не приводит.
Вот почему, - горько подумал Перси, когда два здоровяка с руками,
напоминающими железные клешни, потащили его прочь, - вот почему они зовут
его Царь-Философ Полидект!
В конце зала над полом внезапно поднялась решетка, и его, словно
пригоршню мусора, бросили в яму - достаточно глубокую для того, чтобы он
снова потерял сознание.
Придя в себя, он с трудом перевернулся на спину, потирая ушибы и
морщась от боли в руках. Что бы там ни было, с него достаточно - этот мир
определенно оказался наименее дружелюбным из всех возможных.
Сквозь решетку пробивался слабый свет. Шатаясь, он направился в ту
сторону, чтобы лучше рассмотреть свою камеру. Кто-то ткнул его в живот, и
он снова сел.
- Только попробуйте дотронуться до меня, мистер, - послышался девичий
голос, - и я вас прикончу.
Судя по голосу, в серьезности намерений девушки можно было не
сомневаться.
- Простите? - пробормотал Перси, уставившись в кромешную тьму.
- Можешь не извиняться. Просто оставайся в своем конце камеры, а я
останусь в своем. Ты не первый из тех распущенных парней, что хотели со
мной познакомиться, не подумав предварительно как следует. Никогда еще
таких не встречала! - Каждое ее слово звучало все с большим надрывом; в
конце концов она заплакала.
Тщательно обдумав ситуацию, Перси пополз в ту сторону, откуда
слышались рыдания.
- Послушайте... - мягко начал он.
На этот раз она ударила его в глаз.
Ругаясь на чем свет стоит, он отошел к противоположной стене и сел,
мрачно скрестив на груди руки. Он проклинал весь род человеческий, потом
ограничил его до женщин, а затем, кивнув в сторону сидевшей напротив
девушки, сосредоточил свой гнев на миссис Даннер, вложив в это всю душу.
Внезапно он почувствовал, что мокрое от слез лицо уткнулось ему в плечо, и
отскочил в угол.
- Послушай, детка, - бросил он, - я больше не желаю к тебе
прикасаться, после того как...
- Ты только что упоминал миссис Даннер, - сказала она. - Я слышала.
Квартира 18-К?
- Да! Но как... - Тут до него дошло. - Так ты тоже... оттуда?
- Я убью эту бабу! - произнесла она сквозь зубы. - В первый день,
когда я здесь оказалась, я сказала себе, что выбью из нее каждую
долларовую бумажку и каждый глоток виски, который она сделала за мои
деньги, если когда-нибудь вернусь. На другой день я сказала себе, что,
если только вернусь, я вообще не буду обращать на нее внимания, я буду
лишь целовать тротуары, шестифутовых полисменов и сантехнику. На третий
день я о ней вообще не думала, я лишь пыталась вспомнить, как выглядели
дома, улицы и прочее. Но сегодня я знаю, что не вернусь, никогда, и потому
я лишь молюсь о том, чтобы когда-нибудь у меня появилась возможность убить
ее, когда-нибудь...
Она снова заплакала, из ее груди вырывались отчаянные рыдания, как
будто ей выкручивали руки.
Молодой человек очень осторожно подошел к девушке и погладил ее по
спине. Еще немного спустя он обнял ее и нежно поцеловал. Какое-то грубое
одеяние, наброшенное на ее плечи, оцарапало его кожу.
- Могло быть и хуже, - заверил он ее. - Могло быть намного хуже,
можешь мне поверить. Во всяком случае, мы нашли друг друга. Дела не так
плохи, когда есть с кем поговорить. Так или иначе, мы - соотечественники,
или, точнее, современники. Меня зовут Перси С. Юсс. "С." значит Сактрист.
Я был владельцем половины ресторана, двумя третями которого владели наши
кредиторы. А ты кто?
- Анита Драммонд, - сказала она, выпрямляясь и вытирая глаза краем
одежды. - Энн. Я была балериной. Вернее, я еще училась на балерину, и
понемногу подрабатывала то тут, то там. Эта квартира оказалась неожиданной
находкой; она как раз устраивала меня по деньгам. Я радостно плюхнулась на
единственный стул, который был в квартире, и тут заметила на полу клочок
пергамента с какими-то стихами. Я начала их читать, а потом задремала,
глядя на эти слова. Когда я проснулась, я обнаружила, что нахожусь на
склоне холма, у стула нет ножек и какой-то старый крестьянин со своей
женой произносят надо мной заклинания, чтобы я исчезла до того, как
навлеку проклятие на их посевы. Когда они увидели, что я открыла глаза,
они оба набросились на меня, связали и утащили в свою хижину. И они не
желали слушать ничего, что я пыталась им говорить! Кстати, если хочешь...
выглядеть более прилично, тут в углу есть куча какого-то тряпья.
Перси подошел туда и обнаружил полдюжины изношенных накидок из
овечьих шкур. Он выбрал одну, от которой сильно воняло, но зато в ней было
меньше обитателей, чем в прочих, и вернулся обратно. В одежде он
почувствовал себя более уверенно. Ему не приходилось размышлять о
различных аспектах нудизма с тех пор, как он прибыл в костюме Адама в этот
безумный мир, но он впервые почувствовал, что у него появилась возможность
перехитрить тех, кто взял его в плен - теперь, когда он был одет почти так
же, как и они.
Энн продолжала свой рассказ. Она говорила о том, как жители деревни
на дальнем конце острова собрались вместе и стали обсуждать, как
избавиться от ведьмы.
- Шла настоящая война между сторонниками двух подходов: одни
предлагали посадить ведьму на кол, другие - сжечь, и каждый отстаивал свою
правоту. В это время мимо проходил сенешаль, или камергер, или как он там
называется, царя Полидекта. Он охотился за какими-то маленькими чудовищами
- кажется, фуриями. Или сиренами. Он увидел меня, и прежде чем кто-то из
деревенских успел что-либо сказать, он... Перси, смотри!
Он резко обернулся, глядя туда, куда указывал ее палец. Свет,
проникавший сквозь решетку, становился все слабее - солнце отбрасывало
последние лучи, завершая дневную работу и спеша на отдых.
По другую сторону решетки появилась человеческая голова. Человек
прижал палец к губам. Перси кивнул, показывая, что понял его. Человек
начал медленно расплываться, словно туман на легком ветру, и исчез.
