решили ликвидировать последнюю из древних рептилий, чтобы быть уверенными,
что им никто не помешает.
Зная, что теперь они слишком слабы и отсталы для лобовой атаки,
олимпийцы пришли к мысли использовать Перси в качестве орудия. Очевидно,
один из них, затесавшись среди обычных людей в поисках крупиц информации,
которые могла обронить Медуза, случайно услышал суеверный миф-пророчество
и решил превратить его в реальность. Появление молодого человека из
предыдущей пространственно-временной вселенной оказалось как раз кстати,
поскольку ни одного человека этой эпохи не удалось бы убедить или
запугать, чтобы тот убил Горгону.
Когда Перси понял, зачем был нужен олимпийцам наемный убийца, он чуть
не упал на колени.
"Ни одна Горгона, сын мой, не в силах причинить вред человеку, ибо
для нее это равносильно самоубийству. Как мать не может заколоть своего
младенца, так и я не могла убить тебя, когда твой гарп коснулся моей шеи".
- Послушай, - в отчаянии сказал он умирающей голове в черной сумке, -
может быть, ты не хочешь принуждать людей сражаться за их собственный мир,
но я не испытываю подобных угрызений совести. За всю мою жизнь меня уже
принуждали делать многое, что мне определенно не нравилось! Я знаю место,
где немало достаточно воинственных личностей, - и я знаю, как заставить их
добровольно пойти в первых рядах. Я хочу сделать все возможное, чтобы
искупить свою ужасную вину!
Медуза задумалась. Он чувствовал, что ей все труднее удерживать свою
жизненную энергию, несмотря на огромную способность Горгон к
психосоматическому контролю. Жизнь постепенно покидала ее.
"Да, - наконец возникла слабая мысль. - Да, это может спасти планету.
Нужно попытаться. Позови Афину, юноша. Позови ее своим голосом".
Он поколебался и облизнул губы. Будет крайне отвратительно, если это
лишь очередная ловушка.
- Афина! - крикнул он.
Почти тотчас же, хромая, в зале появилась старая жрица. Она
схватилась за голову, и рот ее в ужасе открылся при виде жуткого зрелища,
но, получив быстрый телепатический приказ Медузы, она застыла, не успев
крикнуть.
"Сейчас не время для горя или гнева. Плакать будем позже. Сейчас же
олимпийцы снова пытаются прорвать барьер между мирами. Если им это
удастся, некому будет встать между ними и вами. Их нужно остановить! Все
прочее должно быть подчинено этой необходимости. Итак, иди, созови своих
сестер, и возьмите то, что я приготовила для этого дня. Торопись, Афина,
торопись!"
Старуха кивнула и поспешила назад, созывая своих подчиненных.
"Что ты собираешься делать?" - возникла мысль.
Перси сказал. Наступила пауза.
"Пусть будет так. Но помни, сын мой, каковы бы ни были
обстоятельства, я не могу причинить вред человеку!"
Вернулась Афина, и с ней около десятка перепуганных, с широко
раскрытыми глазами, молодых жриц, которым она отдавала соответствующие
распоряжения столь умело и быстро, что они успевали лишь изредка прикусить
губу при мысли о том, что находилось в кибисисе. Перси все еще с ужасом
думал, что убил не просто их божество, но их мудрого учителя и доброго
друга. И почему? Потому что он - вечный неудачник.
Ну что ж, теперь с этим покончено, поклялся он. С этого момента он
будет поступать так, как сам считает нужным, а не так, как будут ему
говорить другие.
Каждая жрица стояла на большом металлическом ковре, на котором было
сложено сверкающее оружие, напоминавшее копья и боевые топоры, но, как он
знал, это была лишь маскировка, чтобы оружие выглядело привычно для людей
этой эпохи. Афина дала знак, и он встал рядом с ней. Она нажала маленькую
кнопку в углу ковра и повернула колесико. Ковер поднялся в воздух и взмыл
с балкона, но движения даже не ощущалось.
- Остров Сериф, - сказал он в ответ на вопросительный взгляд Афины.
Позади он видел других жриц на их металлических коврах, вытянувшихся в
линию по небу.
Они летели над волнами намного быстрее, чем когда он путешествовал с
Гермесом. И эту потрясающую науку я погубил, подумал Перси. Целые
тысячелетия труда и воспитания - и тут является некто по имени Перси
Сактрист Юсс, наслушавшийся хитрых речей, и...
Интересно, а как все было в его собственной, предыдущей
пространственно-временной вселенной? Этого не узнаешь. Сейчас его действия
не ограничивала легенда - по крайней мере, как сказал ему профессор Грэй.
Могло быть все, что угодно.
Они опустились прямо на площадь, как и намеревался Перси, чтобы
произвести наибольший эффект. И, пока жители города стояли вокруг, разинув
от изумления рты, он направился ко дворцу, вместе с Афиной, спешившей по
правую сторону от него.
- Послушай, - сказал он уголком рта черной сумке. - Гарп становится
все тяжелее. Я не могу идти с тем достоинством, как бы мне хотелось. Не
могла бы ты попробовать немного того гипноза...
Печатая шаг, он вошел в зал и остановился возле массивной колонны,
где его поставили, когда он находился в этом зале в качестве пленника.
Царь Полидект обедал. Он поднялся из-за длинного, грубо отесанного
деревянного стола, когда вошел Перси, и начал вытирать губы волосами
ближайшей девушки.
- Добро пожаловать, Персей, добро пожаловать домой! - сказал он с
притворным восторгом. - Мы ждали твоего возвращения!
- Вы рады?
- О, конечно, мой мальчик, конечно! Со дня той трагической ошибки на
арене мы знаем, что ты действительно Персей. Уверяю тебя, я по заслугам
наказал того служителя! На самом деле тебя и девушку должны были
приветствовать сто украшенных цветами юных дев. Но он что-то напутал и
выпустил сциллу. Никак не могу понять, как он мог...
- Ладно. Я здесь по делу. Созови всех, кто может быстро прийти сюда.
Полидект кивнул и двумя руками помахал Диктису. Пока его брат
послушно спешил к нему через зал, царь, настороженный взгляд которого был
прикован к черной сумке, висевшей на боку Перси, как можно более ласковым
голосом спросил:
- Ты не хочешь поздороваться со своей матерью?
Перси попятился.
- Моей... моей матерью?
- Да, она прибыла сегодня утром. Когда она назвала нам свое имя, мы
поняли, насколько точно сбылась легенда. Мы стараемся, чтобы она была как
можно более счастлива, хотя это несколько... несколько дорого.
Он показал куда-то в сторону стола. Перси вытаращил глаза и тут же
истерически расхохотался. Там сидела миссис Даннер в своем грязном
домашнем халате с цветочками, обнимая обеими руками огромный бурдюк с
вином.
- Бедняжка Мэрибелл Даннер, - всхлипывая, причитала она. - Неужели у
них нет ничего покрепче? Даже то, что есть, они разбавляют водой!
Итак, исполнилась и эта часть мифа! Не Даная, но Даннер появилась
здесь, и это будет теперь неразрывно связано с ним. А то, что она на самом
деле не его мать, - какая, собственно, разница?
Очевидно, если кто-то требовался в этом мире в качестве подтверждения
легенды, он тоже "проваливался", независимо от наличия пергамента. Перси
очень хотелось расспросить миссис Даннер о том, каким именно образом она
попала сюда, - это могло оказаться важным и полезным...
- Позаботьтесь о ней хорошенько, - приказал он. - Диктис!
- Да, господин? - спросил брат царя, входя в зал вместе с
существенной и весьма обеспокоенной частью населения города. Он тоже
бросал тревожные взгляды на кибисис: похоже, эта часть легенды была всем
хорошо известна. - Чем могу служить? Только скажи, и я...
- На южной оконечности острова, - сказал Перси, - ты найдешь старика
и с ним девушку, которая убежала с арены вместе со мной. Я хочу, чтобы ты
разыскал их и позаботился о них. Ты должен удовлетворять все их желания,
пока я не вернусь. Если допустишь где-то оплошность, тебе несдобровать.
Понял?
- Уже иду, - заверил его Диктис. - Эй, Менон, Бупал, Патайкион! Идем,
быстро! Хвала герою!
Перси усмехнулся, глядя, как трое кланяющихся людей покидают зал. Это
было забавно. Но у него было дело, важное дело, о котором напомнил ему вид
угрюмой жрицы позади него.
- Полидект, - сказал он, - сейчас ты начнешь первый призыв в военной
истории Серифа. Я намереваюсь атаковать олимпийцев, и я хочу, чтобы ты
подобрал около пятидесяти хороших бойцов мне в помощь.
Царь утихомирил толпу и нервно повернулся к стоявшему перед ним
молодому человеку.
- Э... мои люди предпочитают не ввязываться в чужие ссоры. Вот почему
они называют меня...
- Я знаю, - сказал Перси. - Я знаю. Но это срочно. Мне действительно
очень нужны эти пятьдесят человек. Мы дадим им могучее оружие, о котором
они не могли и мечтать, и научим их им пользоваться. Ведь у тебя
появляется возможность сократить ту самую чрезмерную численность
населения, о которой ты постоянно твердишь. И, как я сказал, это очень
важно для меня.
Говоря это, он ласково погладил кибисис.
- О, в таком случае, - сказал царь Полидект, - если это срочно... Ну
что ж, ладно. Начальник стражи! Направь все двадцать восемь наших воинов,
десять стражников и любых двенадцать из резерва в распоряжение нашего
выдающегося, несравненного героя. Если кто-то будет протестовать, скажи
ему, что он может выбирать между этой возможностью и медленным огнем.
- Я вижу, вы починили котел, - заметил Перси.
Царь грустно покачал головой.
- Нет, он потерян навсегда. И мы не можем нигде найти подходящую
замену. Но с недавних пор мы в порядке эксперимента зажариваем
преступников на вертеле. Результаты, может быть, и не столь совершенны,
как прежде, но многообещающи. Я надеюсь на лучшее.
Перси вышел из зала, глядя, как собираются пятьдесят человек. Жрицы
разбили их на маленькие группы и объясняли им функции нового странного
оружия. Мужчин особенно смущал тот факт, что женщины обучают их, как надо
сражаться. Но присутствие "героя" и деловой подход молодых женщин успешно
удерживали их внимание.
Голова Медузы пошевелилась в открытом кибисисе.
"Торопись, сын мой. Мой конец уже близок".
- Еще чуть-чуть, - заверил ее Перси. Он повернулся к входу во дворец,
где стоял Полидект, который жевал истекающую жиром баранью ногу и с
интересом наблюдал за происходящим. "Я сделал свое дело, - говорила вся
его поза. - Я отдал ему цвет моей страны. Лучшее, что я имел. Никакая
жертва не может быть столь велика..."
Перси перевел взгляд с царя на плачущих женщин, прощающихся со своими
мужьями и сыновьями, на молодых новобранцев, пытающихся понять своих
инструкторов и явно удивляющихся тому, как они угодили на войну с
олимпийцами - и обратно на жующего монарха.
- Есть еще одно, о чем я не сказал, - объявил он. - Царь Полидект
согласился повести свои войска на битву. Царь Полидект не боится
олимпийцев, пока у него есть наше оружие, чтобы использовать его против
них. Царь Полидект говорит: "Вперед, гром и молния!"
- Я... я? - Кусок мяса упал на землю; одобрительные возгласы
заглушили звук его падения.
- Конечно, - сказал Перси. Он схватил трясущегося монарха одной
рукой, и придерживая другой черную сумку, втащил его на металлический
ковер, которым управляла Афина. Другие жрицы последовали за ними вместе со
своими подопечными.
- Вот почему, - громко сказал он, - они называют тебя Отважный Царь
Полидект!
Они взмыли в небо под аккомпанемент громких одобрительных криков.
Пока они плавно летели над материком, Афина начала объяснять действие
одного из видов оружия правителю Серифа.
- Ты прицеливаешься в мишень через отверстия, которые идут вдоль этих
