Уильям ТЕНН
ЛАМПА ДЛЯ МЕДУЗЫ
Смелостью дыша,
Это в их счастливые сборища
Шагнул, предводимый Афиною,
Сын Данаи.
Он убил Горгону,
Он принес островитянам
Ту голову, пеструю змеиною гривой, -
Каменную смерть.
Пиндар "Пифийские песни"
От куска пергамента, на котором большими, расплывшимися буквами были
написаны эти слова, плохо пахло. Как и от всего прочего в этой квартире,
мрачно подумал Перси С.Юсс. Он повертел пергамент в пальцах; от
прикосновения к этому клочку кожи возникало некое странное, необъяснимое
ощущение.
На обратной стороне пергамента еще оставалось несколько коричневых
шерстинок, прилипших к плохо выделанной поверхности. Кто-то, очевидно,
взял на себя неблагодарный труд забить и ободрать животное - и все лишь
ради того, чтобы написать на коже перевод малоизвестных стихов давно
умершего поэта.
Похоже, в этих трех комнатах раньше жила весьма эксцентричная
личность!
Перси бросил кусок мертвой ткани размером с носовой платок в груду
прочего невероятного барахла - начиная от поношенных балетных туфель и
кончая четырьмя деревянными ножками от стула, которые, вероятно, были
отрублены очень острым топором - судя по идеальной гладкости поверхности
среза.
Ну и коллекция! Он покачал головой, сметая мусор метлой, которую
обнаружил в кухне, в большую кучу. Мужская безопасная бритва, женские
щипцы для завивки, множество блокнотов, заполненных странными
неразборчивыми каракулями... Не говоря уже о штабеле запертых чемоданов,
на верх которого он только что поставил свой собственный.
Конечно, дареной квартире в комнаты не смотрят, если можно так
выразиться. Однако его не переставала удивлять беспечность предыдущих
жильцов, которые даже не позаботились о том, чтобы забрать свое имущество.
У него вновь возникло странное ощущение, такое же, как и тогда, когда он
впервые увидел пергамент.
Может быть, они не платили за квартиру? Да нет, не может быть. При
столь низкой квартплате не надо было быть даже совладельцем почти
обанкротившейся забегаловки, чтобы не иметь особых проблем. Именно по
причине невероятной дешевизны квартиры Перси тут же полез в бумажник за
тридцатью пятью долларами задатка, которые потребовала хозяйка. В течение
ряда лет скитаясь по убогим меблированным комнатам, он наконец нашел себе
подходящую квартиру, и, можно сказать, почти бесплатно!
Счастливый обладатель квартиры глубоко, удовлетворенно вздохнул. В
ней плохо пахло, она была завалена мусором, и требовалось по крайней мере
два дня, чтобы привести ее в порядок, но это была его квартира. Перси
снова с энтузиазмом взялся за метлу.
Дверь внезапно открылась, и без стука вошла миссис Даннер. Из
гостиной, где Перси сгребал в кучу мусор, он увидел сильно помятую тяжкой
жизнью и алкоголем старую леди, выполнявшую одновременно функции уборщицы,
управляющего и агента по недвижимости. В руке ее покачивалась наполовину
опустошенная бутылка виски - живая эпитафия тридцати пяти долларам,
когда-то принадлежавшим Перси.
Она прислонилась к стене, предварительно ласково погладив ее, словно
та могла испугаться и отскочить.
- Славная квартирка, миленькая квартирка, ты мне денежки приносишь, -
пробормотала миссис Даннер. - Они приходят и уходят, приходят и уходят, но
ты всегда остаешься со мной. И каждый раз Мэрибелл Даннер зарабатывает еще
на дюжину бутылочек. Любимая моя квартирка, ты моя... бульк!
Последнее слово, как понял Перси, с суровым видом входя в кухню,
вовсе не было новым способом выражения нежности, на ходу придуманным
миссис Даннер, а всего лишь обычным словом, до неузнаваемости измененным
звуком хорошего глотка виски, которыми она часто прерывала свою речь.
- Чудесная квартирка! - продолжала миссис Даннер, потираясь спиной о
грязную стену, словно котенок, который давно стал взрослым, но так и не
превратился в кота. - Домовладельцы платят мне столько, что и канарейку не
прокормишь, дети о своей старой мамочке не заботятся, но ты мне помогаешь,
верно? Ты не дашь мне... бульк! Каждый новый жилец...
Она опустила бутылку, очередным глотком из которой собиралась
прервать фразу, и наклонилась вперед, отчаянно моргая покрасневшими
глазами:
- Вы еще здесь?
- Да, я еще здесь, - сердито сказал Перси. - В конце концов, я только
утром сюда въехал! Что вы делаете в моей квартире?
Миссис Даннер выпрямилась и в замешательстве покачала головой.
- Как он может до сих пор быть здесь? - шепотом спросила она у
горлышка бутылки. - Уже прошло четыре часа, как он въехал. Никто из
предыдущих не оставался так... бульк! - Она вытерла губы. - Никто!
- Послушайте. Я заплатил вам за месяц вперед, да еще добавил изрядную
сумму сверху, хотя это и незаконно. Мне приходится зарабатывать деньги
тяжким трудом в жаркой и вонючей забегаловке, которая, похоже, скоро
окончательно разорится, что бы мы ни делали.
- Это очень плохо, - как бы утешая, сказала миссис Даннер. - Ни в
коем случае нельзя было избирать Гувера. Я голосовала за Эла... бульк! Он
бы Кайзера так запросто не отпустил. Вот, выпейте немного, прежде чем
исчезнуть.
- Я заплатил вам, - терпеливо продолжал Перси, - всю эту капусту ради
того, чтобы иметь собственную квартиру. Я не желаю, чтобы вы входили без
стука. Я здесь живу. Так что вам нужно?
Она печально взглянула на него слезящимися глазами, сделала очередной
глоток, громко икнула и направилась к двери.
- Все, что мне нужно, - квартира. Но она еще не готова, она еще не...
бульк! Если надо, я подожду часок-другой. Я не... бульк!
Новый жилец тщательно закрыл за ней дверь, в очередной раз отметив,
что на месте замка зияет дыра с неровными краями - словно после
предыдущего обитателя квартиры дверь пришлось взламывать.
Что бы это значило? Может быть, самоубийство. Или... что там миссис
Даннер говорила об исчезновениях? Можно ли воспринимать ее слова всерьез?
Это могло бы объяснить происхождение кучи барахла и полных чемоданов -
словно люди только что въехали, и вдруг...
Вдруг - что? Все-таки он живет в двадцатом веке и в одном из самых
цивилизованных городов на Земле. Человек не может просто так войти в
холодную квартиру в Вест-Сайде и исчезнуть. Нет, это нелогично.
Что бы там ни было, прежде чем идти на работу, надо поставить на
дверь замок. Он посмотрел на часы. Оставалось еще полтора часа времени -
вполне достаточно, чтобы быстро принять ванну, сходить купить замок и
установить его на место. Закончить уборку можно и завтра.
Небольшая, в четыре фута длиной, ванна стояла на высоких железных
ножках рядом с кухонной раковиной. На подвешенную к стене тяжелую
эмалированную крышку было навалено еще больше барахла, чем на полу.
Вздохнув, Перси начал перетаскивать его в наполовину убранную комнату.
Когда он закончил, комната снова оказалась полностью завалена, а он
не чувствовал ничего, кроме жары, усталости и отвращения. "Ничего не
скажешь, удачное приобретение", - сердито подумал он, поднял крышку,
прислонив ее к стене, наполнил ванну водой и начал раздеваться. Темная,
грязная квартира, забитая пожитками бесчисленных прежних жильцов; ему не
только пришлось за нее переплатить, но теперь в дополнение ко всему
казалось, что на ней лежит проклятие. Да еще эта пьяная баба-управляющий,
которая с тем же успехом могла бы сбыть ему собственность разыскиваемого
полицией преступника!
Он достал из чемодана полотенце и мыло. Настроение его ухудшилось еще
больше, когда он обнаружил, что его ноги, после того как он постоял на
полу кухни, покрылись слоем жирной грязью. Не хватало еще каких-нибудь
паразитов!
Наклонившись, чтобы очистить ноги и не занести удобрения - вероятно,
весьма полезные для картофельной грядки - в ванну, Перси заметил на полу
все тот же белый клочок пергамента, на одной стороне которого был
аккуратным почерком выведен фрагмент классической поэзии. Вероятно, он
случайно занес его в кухню, пока ходил туда и обратно.
Вновь скользнув по нему взглядом, Перси опять ощутил странную дрожь,
как в приступе лихорадки:
...Он убил Горгону,
Он принес островитянам
Ту голову, пеструю змеиною гривой, -
Каменную смерть.
Кто убил Горгону? Какой-то персонаж греческой мифологии - но кто
именно, он не помнил. И образ, и имя ускользали из памяти. Обычно такие
вещи не забывались. Двадцать лет, проведенных за разгадыванием
кроссвордов, почти равнялись высшему образованию.
Он пожал плечами и отбросил клочок пергамента в сторону, однако тот
зацепился за край крышки ванны и упал в воду. Не везет так не везет! Перси
повесил полотенце на перекладину между высокими ножками ванны и выбрался
наружу - пришлось наклонить голову и изогнуть спину, чтобы не стукнуться о
деревянную сушилку для посуды, висевшую на стене на высоте около трех
футов над ванной.
Его колени выступали из воды, почти упираясь в грудь. Вряд ли со
стороны это было приятное зрелище!
От прежнего радостного чувства обладания собственной квартирой уже
почти ничего не осталось. Он чувствовал, что в очередной раз обманут - так
же, как в тот раз, когда купил половину ресторана, к которому уже давно с
профессиональным интересом присматривался шериф. Неудачи преследовали
Перси всю его жизнь.
- Меня даже не обманули, - угрюмо сказал он. - Я сам виноват!
В добавление ко всему оказалось, что протекает пробка. Уровень воды
быстро опустился до его лодыжек. Проклиная своих родителей за то, что они
полюбили друг друга с первого взгляда, Перси нагнулся, чтобы более надежно
поставить ее на место. В это мгновение ему на глаза опять попался
пергамент, плававший на поверхности воды.
За клочком кожи тянулись длинные пряди шерсти, и написанные на нем
слова начинали расплываться. Его это больше не интересовало; он
чувствовал, что не должен этим интересоваться, что эти стихи представляют
опасность бОльшую, чем могла когда-либо привидеться в самых кошмарных
снах. Он снова ощутил странную дрожь и понял - инстинкт совершенно
правильно подсказывает ему, что от пергамента следует как можно быстрее
избавиться, что любопытство, заставляющее его каждый раз читать эти стихи,
может плохо кончиться...
Шагнул, предводимый Афиною,
Сын Данаи...
Почти помимо воли возникла мысль: "Шагнул? Куда шагнул?" Почему-то
Перси казалось, что он знает ответ. Но откуда вообще эти мысли? До сих пор
он не читал ни строчки Пиндара. И почему, собственно, это должно его
интересовать в первую очередь? У него и других проблем хватает.
Его рука отбросила пергамент в сторону, как некое отвратительное
насекомое. Вверх и через край ванны. Прямо в голубоватые волны,
вздымавшиеся вокруг.
Прямо в море.
У него еще не успела отвалиться челюсть, как ванна начала тонуть.
Ничего не соображая, Перси принялся отчаянно вычерпывать воду.
Вода, пузырясь, заполняла ванну. Конвульсивным движением, едва не
вывалившись наружу, он плотно прижал левой ногой неисправную пробку и
начал руками черпать теплую жидкость.
