тебя ненавижу.
- Ты ненавидишь правду.
- Но это вовсе не правда! - Она вскочила на ноги, дрожа и задыхаясь. -
У меня и в мыслях ничего Подобного не было. С самого раннего детства,
сколько я могу себя. вспомнить, я всегда знала, чего хочу. Мирейна. Он
принадлежал мне. Никто больше не мог владеть им. А потом... потом он
уехал. Отец старался удержать его, пока он не вырастет и сам сможет
руководить армией, чтобы завоевать Янон. Сколько мог, он повиновался, но
при этом страдал; в нем горел огонь его отца, и время бежало быстрее.
Однажды весенней ночью, когда он уже завоевал свое ожерелье, но еще не
отпраздновал пятнадцатилетие, он воспользовался магией и ускользнул,
Но я знала. Мирейн никогда ничего не мог утаить от меня. Я последовала за
ним и догнала его; он чуть не убил меня, прежде чем узнал, и тогда мы стали
еще ближе, чем прежде. Я просила его взять меня с собой, хотя и знала, что
это невозможно. Он должен был идти один: его отец так хотел, да и ему
самому это было необходимо. Мирейн думал, что его уговоры заставили меня
повиноваться. На самом же деле это сделали моя сила и проблески
предвидения. <Иди, - сказала я. - Будь королем. А когда ты им станешь, я
приду к тебе>.
Он поцеловал меня и направил свои стопы по северной дороге. А я
осталась. Мне надо было расти, надо было научиться всему, что могло бы
помочь мне, когда придет пора выполнить обещание. И это никогда не было
скучным долгом, наоборот, это приносило радость, которая росла вместе со
мной.
А потом я стала женщиной, и пришло время, и время это было
неспокойным. Всегда находилась новая область познания, новое искусство,
новый поклонник, от которого надо было отделаться, новый ястреб, пес, же-
ребец, которых надо было приручить. И еще у меня были мои родные,
которые хотя и раздражали меня, но и сильно любили, а я любила их.
<Завтра, - повторяла я. - Завтра я уйду>. Мне всегда не хватало Мирейна.
Ни один мужчина, который приезжал свататься ко мне, не был ему ровней.
Мало кому из них удалось подойти близко к тому, чтобы завладеть мной. До
тех пор, - продолжала Элиан, - пока я не увидела Зиад-Илариоса.
Она прервала свою речь, с некоторым изумлением глядя на мужчину,
лежащего перед ней на траве. Солнце где-то затерялось. Вадин казался
длинной тенью, облаченной в алый килт и украшенной бронзой и золотом.
Она совершенно его не понимала. Чужеземец, варвар, неразлучный спутник
Мирейна, которого она знала слишком хорошо, чтобы правильно понимать
свои знания.
- Зиад-Илариос, - проговорила она как заклинание, а может, как
проклятие. - Вероятно, тебе он кажется слишком мягким и маленьким,
утонченным и изнеженным. А для меня он золотой. Мирейн - это дорогая
моя половина, -закончила Элиан. - А Илариос - это мой мужчина.
Вадин не вскочил, чтобы задушить ее. И не уничтожил ее своим
презрением.
- Понятно, - сказал он. - Значит, Мирейн слишком привычен, чтобы
интересовать тебя. А асанианец заставляет твое тело трепетать.
- Асанианец признает, что хочет меня. Вадин вздохнул.
- И тебе нужны оба. Жалко, что ты не мужчина и не можешь иметь двух
жен. И не шлюха, чтобы иметь столько любовников, сколько захочется.
- Так меня уже называли, - сказала Элиан ровным голосом.
Его лицо осветилось белозубой улыбкой.
- У меня одна жена, знаешь ли. - Ее молчание совершенно не
взволновало его. Он устроился поудобнее и тихо вздохнул, словно сказитель,
держащий в своей власти слушателей. - Она родилась в доме свободных
фермеров. Когда выдался плохой год и урожай погиб, отец отправил ее к
своднику. Она была хороша для этого ремесла и впоследствии могла бы стать
куртизанкой, купить себе свободу и даже, без всяких сомнений, открыть
собственное заведение. Но тут появился я и как-то само собой стал ее
возлюбленным-фаворитом, что не делало чести моей доблести: я был еще в
таком возрасте, что ничего не мог ей предложить. Я понимал, что она
смотрит на меня с вызовом. Лиди вообще любит бросать вызов. Тогда
Мирейн освободил ее и дал звание, равное моему. Прежде чем я узнал об
этом, все уже было организовано и привело меня прямиком в супружескую
постель.
Ничто в его истории не могло особо удивить Элиан. Вадин, в свою очередь,
не стал от этого расстраиваться.
- Так что, сама понимаешь, мне придется уехать и оставить Мирейна
наедине с его судьбой или, точнее сказать, наедине с тобой. Лиди прислала
ультиматум: либо я отправляюсь домой навестить детей, либо они сами
приедут за мной. Двоих, близнецов, я почти и не видел. Когда они родились,
то были прекрасны, но. Мирейн отозвал меня, чтобы я помог ему разрушить
гнездо магов. А потом то одно, то другое, и я так и не вернулся домой. Теперь
им почти год.
- Дети? - спросила Элиан, заинтересовавшись помимо воли. - Сколько
их у тебя?
- Две девочки - близнецы. И пятеро парней. Всего семь. Всего лишь
семь, - как бы подчеркнул он, причем без всякой иронии. - Но при этом у
меня только одна жена, и почему-то мне никогда даже и смотреть не хотелось
ни на кого другого. Она такая смелая. По ее словам, сейчас она опять ждет
близнецов, так что детей будет девять, и это счастливая цифра. У нее очень
сильная воля, у моей возлюбленной Лиди.
- И у меня тоже, - проскрежетала Элиан.
- Да ну? Жаль, что эта воля не знает, чего она желает.
Элиан до боли сжала зубы и промолчала. Вадин запрокинул голову:
- Я ведь тебе не нравлюсь, правда?
- Ты считаешь, я должна отвечать на такой вопрос?
Он пожал плечами. Ее завораживал вид всех этих его колец, ожерелий и
серег. Три серьги в одном ухе: бронзовая, золотая и еще огромный карбункул,
в сумерках похожий на раскаленный уголь.
- Позволь мне поразмышлять. Сначала у тебя был Мирейн. Потом он
оставил тебя и присоединился ко мне, а у меня даже не хватило тонкости,
чтобы оценить эту честь. Он сделал меня своей частью настолько, что теперь
мы неразделимы. И вот являешься ты и обнаруживаешь нас такими, какие мы
есть, причем Мирейн ведет себя так, словно между вами ничего не измени-
лось. Но тебя бесит не только это, а еще и то, что я даже не даю себе труда
ревновать.
- Это неправда.
- Я предпочитаю доверять своим умственным способностям. - Это
прозвучало резко, но не гневно. - Ты не презираешь разукрашенного
варвара, а я плачу тебе даже большим. Но тебе надо, чтобы я ненавидел тебя
и сражался с Мирейном за его любовь, которая достаточно велика, чтобы
хватило на всех нас. Увы, я не могу. Я утратил это человеческое качество,
когда копье пробило насквозь мое тело. Это было чудо. Мирейн позвал меня
назад, и я увидел его во всем величии, увидел, что он собой представляет и
кем он всегда будет оставаться. Он мой, навсегда и безвозвратно. Но он также
принадлежит Янону, северянам, южанам; он принадлежит твоему отцу, и
Халу, и тебе. Нельзя хотеть получить его целиком. Даже Аварьян не может
желать этого.
- Кто ты такой? - в смятении вскричала Элиан.
- Чудо, - ответил Вадин с горечью в голосе. - Монстр. Ходячий
мертвец,
- Нет! - Она вцепилась в его руку. Ладонь была грубой и мозолистой, но
ее тыльная сторона оказалась на удивление гладкой, теплой, сильной -
очень живой. - Я не это имела ввиду. Просто... ты удивил меня. Я могла бы
возненавидеть тебя, маленького подлеца, влезающего в чужие дела, да к тому
же одетого в штаны.
Это растопило лед. На лице Вадина, скрытом тенью, проступила улыбка.
- Но, - сказал он, - я никогда не считал тебя мальчишкой.
У Элиан отвисла челюсть от удивления.
- Ты...
- О да, мне следовало бы обидеться на чванливого, самодовольного юнца,
который думал, что может подсидеть меня. Но ты всего лишь хотела занять
свое прежнее место. Ты этого добилась, и было удивительно приятно
наблюдать, как ты водишь за нос целую армию. Они все слепы, как камни.
Даже в килте ты ходишь как пантера. И у тебя есть груди. Не такие уж
большие, и, честно говоря, тебе никогда не сравняться с моей женой, но
груди у тебя есть. Тебе никто не советовал перетягивать их?
Свободная рука Элиан взлетела к груди, затем упала. Ее щеки
зарумянилась.
- Одно время я пыталась так делать. Это оказалось страшно неудобно. -
Она сверкнула на него глазами в опустившейся тьме. - Да ты нахал!
- И это все? - В его голосе сквозил смех. - Я бы сказал, что чуть не
переступил границы дозволенного. Я бы так сказал, если бы не был столь
возмутительно близок к тому, чтобы стать твоим родственником. Тебе кто-
нибудь раньше говорил, что ты красива?
- Нет! - огрызнулась Элиан. - Да. Я не знаю.
Она все еще держала его руку. Пальцы Вадина сомкнулись на ее руках, и
он привлек ее к себе. Он был тенью и отблеском, и она ощущала тепло его
разума так же хорошо, как тепло его тела.
- Слушай меня, Элиан. Мне надо ехать. С этим ничего не поделаешь. Бог
Мирейна ведет его к югу, а кто-то должен укреплять север за его спиной. Я
знаю, что, куда бы нас ни занесло, мы все равно будем частью одного целого,
и знаю, что Мирейн не будет одинок, пока рядом с ним остается Хал. Но ему
нужно больше. Он этого не понимает, а если бы и понимал, то не признался
бы. Он слишком горд, этот парень, а иногда он еще и слеп, как
обыкновенный дурак.
Элиан застыла в его объятии, вдыхая его запах и ощущая явную странность
близости. Но его разум не был ей чужим, и это волновало ее больше всего.
Одно слово, один проблеск воли - и они окажутся связаны друг с другом,
брат и сестра, кровные родственники, по его определению. Родственники по
единой силе.
- Заботься о нем, - сказал чужой голос на чужом языке. - Присматривай
за ним. Не давай ему быть сумасшедшим больше, чем надо. И если я тебе
понадоблюсь, пошли ко мне свою силу. Я приду. Потому что, - сказал он
одновременно торжественно и шутливо, - я тоже держу свое слово.
Ее глаза сузились, кулаки сжались.
- После всего, что ты сказал и сделал, ты просишь меня занять твое место
возле него?
- Я прошу тебя выбрать то, что ты должна выбрать, но не разбивая его
сердца. Думаю, ты достаточно любишь его, чтобы не сделать этого. Даже
если и отдашь свое тело асанианцу.
Она не могла говорить. Он поднялся, быстро обнял ее и отпустил. Он
возвышался как башня на фоне звездного неба.
- Что... - прошептала она, потом повысила голос. - Что мне сказать
Мирейну?
- Если ты умна, - ответил он, - скажи ему все. Или ничего. - Он
наклонился и запечатлел поцелуй на ее руке. - Да пребудет с тобой удача,
владычица Хан-Гилена. Мы еще встретимся.
14
Вадин уехал. Уехал - и отлично, хотелось думать Элиан. Он чертовски
много знал, и все понимал, и отказывался - так непреклонно отказывался -
презирать ее за это. Мирейн без него оставался прежним Мирейном. Однако
Элиан ловила себя на том, что ищет Вадина. Что ей не хватает его
постоянного, приводящего в отчаяние присутствия, его ехидного ума, его
умения сказать то, что больше никто не осмеливался сказать. Как бы ни
возмущало ее его общество, без него было еще хуже. И это не имело
отношения к тому, что Вадин нравился ей. Просто он был ей нужен.
Элиан не провожала его. Не смогла бы. Она долго лежала ночью без сна,
глядя на спящего Мирейна, словно он мог внезапно проснуться и закричать:
<Выбери меня!>
И если бы он сделал это, она бы сбежала. Раньше, когда она ничего не
знала, все было так просто: Мирейн казался довольным тем, что заменяет ей
брата, а она была довольна тем, что стала его вассалом. А теперь она должна
лгать или сказать ему, что ей все известно, и потерять брата, взамен получив
обременительного влюбленного.
<Слишком привычный>, - сказал Вадин. Да, Мирейн был слишком
привычным. Она с таким же успехом могла бы вожделеть к Халенану.
Мирейн знал ее с тех пор, как она родилась. Он был частью ее, плотью и
кровью.
<Зиад-Илариос>, - прошептала она в темноту и содрогнулась: он был
чужим, красивым и возбуждал желание. У Мирейна она видела все, что
только можно видеть. У Илариоса - лишь лицо, руки и мельком стройные
ноги. Что находилось посередине, она могла только представлять: красота,
