шел самый горячий бой. Может быть, Мирейн и обучался на юге, но дрался
он как вождь северных племен, находясь во главе своей армии, направляя ее
и являясь примером для остальных.
Он был безумен. Божественно безумен. Одержим. Ни одна стрела не
коснулась его. Ни один клинок не пронзил его сверкающих лат. Глаза его
горели, тело сияло, и это сияние становилось все ярче. Даже когда туча
набежала на солнце, он продолжал излучать золотой свет.
Элиан, несшаяся за ним по пятам с его копьями и щитом, от которого
Мирейн безрассудно отказался, чувствовала, как исчезают остатки ее гнева.
На смену ему пришло благоговение.
Она боролась с этим благоговением так же яростно, как сражалась с
врагом, теснившимся вокруг нее. Мирейн был ее братом. Она сделала свои
первые шаги держась за его руку, она нацарапала свои первые буквы под его
руководством, она впервые узнала, как держать меч, когда он вложил
рукоятку ей в ладонь. Он ел и спал как любой другой мужчина, видел
хорошие и плохие сны и просыпался с затуманенными глазами, взъе-
рошенный, похожий на мальчишку и слегка раздраженный. Он смеялся над
солдатскими шуточками, плакал, не испытывая стыда, когда слышал
печальные песни о древней любви, не скрывал восхищения при виде ве-
ликолепной собаки, хорошего скакуна или прелестной женщины. Он был
человеком. Живым, дышащим, теплым и сильным человеком. В битву он
ринулся словно бог. Над Элиан взлетел клинок. Она отразила удар и нанесла
ответный, как ее учил наставник. Острая сталь разрубила кожаные доспехи и
плоть, достав до кости. Дернув изо всех сил, Элиан освободила меч. Она еще
никогда не видела, как умирает человек. Ее первая жертва. Илхари била
копытами и щелкала зубами на менее крупного, но более крепкого коня, вла-
делец которого, превосходно вооруженный, крутил мечом над своей головой.
<Слишком рисуется>, - подумала Элиан.
В результате такой бравады между его боком и рукой осталось
незащищенное место. Острие ее меча пронзило тело.
- Опасность справа!
Элиан развернулась. Мимо ее руки просвистела бронза. Но чей-то клинок
поразил атакующего, и Элиан увидела бело-зеленую вспышку. Это был
Вадин во всем своем варварском великолепии: в шлеме, украшенном медью и
золотыми перьями, в доспехах, нагрудник которых сиял бронзой и янтарем из
Янона. Его брат, находившийся рядом с ним, вторил его ухмылке, но при
взгляде на Элиан глаза его становились шире, спокойнее и намного темнее.
Почему, подумала она в раздражении, этот мальчишка так беспокоится за
нее? Внезапно ей все показалось удивительно забавным, она рассмеялась и
крикнула им обоим:
- Спасибо!
Вадин кивнул, засмеялся вместе с ней и погнал свою кобылу прочь. Кутхан
подогнал своего высокого жеребца поближе к Элиан, словно намереваясь
остаться с ней. Он упорно отказывался обращать внимание на ее
протестующий взгляд.
На короткий миг волна битвы отхлынула. Передним рядам потребовался
отдых, им надо было перевести дух, осмотреть раны. Знаменосец Мирейна
поставил древко на землю и успокаивающе погладил своего сенеля. Король
неподвижно сидел в седле, окидывая взором поле битвы.
На их стороне было значительное преимущество. Они миновали подножие
холма и начали подъем по склону, ведущему к городу. По всему полю кипело
сражение, но северяне неуклонно продвигались вперед, отгоняя воинов
Эброса к их стенам. Знамя князя развевалось уже у самых ворот. Согласно
южному обычаю, он управлял сражением сверху, откуда ему было видно все
происходящее и где он сам не подвергался опасности.
- Все идет хорошо, - сказал Кутхан. - Смотри, их правый фланг
разгромлен.
- А левый держится, - воин из свиты указал в направлении левого
фланга врага, - и у них сеть стены, за которыми можно укрыться. Мы пока
еще не победили.
- Они перестраиваются.
Кутхан наклонился вперед, внимательно вглядываясь вдаль. Враг отступал,
собирался в новые отряды, повинуясь командам капитанов и трубному зову.
Силы Мирейна яростно преследовали их, сопротивление было слабым.
Мирейн что-то воскликнул. Трубач взглянул па него, и его рука с
готовностью взметнулась вверх.
Внезапно вся армия услышала пронзительные чистые звуки. <Отступить,
- означали они. - Отступить и перестроиться>. По отрядам пробежало
волнение. <Отступить!> - пела труба.
Медленно, затем чуть быстрее армия повиновалась. Но один большой
отряд оказался не столь разумным. То ли они были глухими, то ли слишком
упрямыми и не желали упускать свою добычу. Их капитан скакал сзади них
под флагом Ашана.
Эбросцы к тому времени собрались под стенами города. Когда последний
отряд присоединился к остальным, ряды сомкнулись. Затрубили рога. Зазву-
чали цимбалы.
Голос Мирейна хлестнул словно плеть:
- Стоять!
Но Бешеный уже рванулся вперед, к отряду Ашана.
Илхари последовала за ним. Элиан подгоняла ее. Взгляд Мирейна
скользнул по ним, и его безмолвный приказ был похож на удар. Жеребец
Кутхана, который упорно преследовал их, пошатнулся и подался назад. Он ни
за что не желал двигаться дальше, несмотря на удары шпор и проклятия
всадника. Илхари споткнулась, тряхнула головой, замедлила галоп и
выровняла шаг.
Сверкая смертельными колесами, из рядов эбросцев выкатилась колесница-
косилка.
Бешеный перешел с галопа на свободный бег, наращивая скорость. Он уже
приблизился к последним рядам воинов ашани, отклоняясь влево.
Илхари повернула вправо. Ветер бил прямо в глаза Элиан, ослепляя ее, и
тем не менее она знала, где они находятся. Они обогнули бегущую вперед
армию - пехоту, кавалерию, колесницы. В основном это были колесницы,
легкие боевые повозки, принадлежащие дворянам, не поврежденные, но
безоружные, судьба которых целиком и полностью зависела от возниц.
Илхари устремилась им наперерез. Сенели изменили направление. Их
поводья спутались, колеса повозок сцепились. Люди заметались под острыми
подкованными копытами.
- Назад! - громко и пронзительно закричала Элиан. - Во имя Аварьяна,
назад!
Солнечный свет блеснул и ослепил ее, вызвав головокружение.
Раскатистый голос эхом отозвался на ее собственный. Ашани остановились.
- Назад! - взревел Мирейн.
Мало-помалу, в сумятице копыт и ног, под звяканье бронзы, они
повиновались ему.
Позади раздался гром: это Индрион приказал выпустить колесницы-
косилки.
Илхари приготовилась к бегству. Бешеный взвился на дыбы. Его ноздри
широко раздувались, шея покрылась белой пеной, и тем не менее Мирейн
казался спокойным как никогда. Возможно, он был зачарован вра-
щающимися косами.
- Нет, - сказал он очень тихо, но Элиан отчетливо услышала его. -
Смотри: они мешают друг другу, они опасаются своих собратьев. - Он
словно находился на учебном поле и обучал Элиан искусству войны. -
Теперь вперед. Нас ждут собственные дела.
Он направился не прямо к своему войску, а обогнул его справа,
передвигаясь быстро и легко. Когда Элиан оглянулась через плечо,
колесницы оказались еще ближе. И тем не менее, какими бы ужасными они
ни казались, их было мало. А армия Мирейна надвигалась широкой
неукротимой волной. В самом ее центре, словно мишень, располагалась
фаланга пехотинцев. Они сомкнули щиты, превратив их в сплошную стену.
Перед ними держались конные лучники и воины в легких доспехах на
быстрых кобылах, вооруженные длинными пиками.
Люди Ашана заняли свое место в правом крыле. Другие отряды на их месте
могли бы и дальше продолжать отступление, но если ашани и были
безумцами, то отважными безумцами. Они вернулись назад, чтобы драться
как следует.
Когда Мирейн проезжал перед своей армией и огибал фалангу, чтобы найти
свой стяг, воины приветствовали его громкими и восторженными криками, в
которых звучали его имя, его титулы и - тут Элиан слегка оторопела - ее
собственное новое имя. Но ведь она ничего не сделала! Просто Илхари
отказалась оставить своего отца.
<И Галан, который смог остановить половину отряда>.
Несмотря на суровое выражение лица Мирейна, в душе он скорее одобрял
ее. Он почти гордился ею. Почти. Ведь нельзя сбрасывать со счетов, что она
из упрямства отказалась повиноваться его приказу.
Позже Элиан заплатит за это. Но сейчас, подъехав туда, где собралась
свита, спрятанная за фалангой солдат как за стеной, она почувствовала
теплоту их одобрения. Даже Кутхан встретил ее широкой белозубой улыбкой.
Она опрометчиво вернула ее.
Колесницы-косилки приближались. Позади них двигалась армия Эброса.
Знамя князя теперь развевалось в центре, перемещаясь вперед.
Конные лучники Мирейна галопом понеслись по полю. В промежутках
между ними пришпоривали коней метатели копий. Их копья качнулись
словно длинная сверкающая волна, затем выровнялись и замерли.
Воздух наполнился стрелами. Казалось, они летят медленно, выпущенные
из ленивых луков, но в воздухе они набирали скорость и смертельно жалили.
Пронзительно заржали сенели. Люди кричали и падали. Метатели уже
проникли в смешавшиеся ряды вражеских всадников и наносили удары,
уворачиваясь от смертоносных лезвий военных косилок. Стрелы поражали
невооруженных возниц и запряженных коней.
Одна лошадь оступилась, споткнулась и попала под свистящие лезвия. Над
полем брани разносились ее пронзительные крики. Элиан поспешила
зажмуриться.
Вопли утихли, копыта стукнули по металлу. Элиан быстро открыла глаза.
Колесницы-косилки столкнулись с фалангой. И она выдержала. Слава
Аварьяну, она выдержала.
Выгнулась. Качнулась. Уплотнилась. Расступилась. Мирейн выхватил
трубу из рук застывшего горниста, поднес ее к губам и издал чистый
повелительный звук. Ответом ему стал рев. С громким лязгом бронзы о
бронзу фланги его армии сомкнулись вокруг врага.
В свежем и чистом воздухе раннего утра, которое встало за спиной
Солнцерожденного, <слава!> звучала просто замечательно. Но сама слава
потеряла свой блеск через несколько часов отвратительной работы, в пыли и
поту, когда каждый мускул молил о пощаде, когда глаза уже не могли
выносить вида крови и внутренностей, когда уши уже не могли слышать
пронзительных криков боли, проклятий, предсмертных стонов и
непрерывного, заставляющего цепенеть гула битвы, похожего на удары
громадного молота о наковальню.
Элиан больше не знала, да и не желала знать, куда скачет, она лишь
старалась не упускать из виду Бешеного, который носился по полю словно
черный демон, покрытый яркой кровью. В какой-то момент ей показалось,
что их армия сейчас отступит под натиском колесниц и отчаянных
защитников Эброса. Затем, как будто в запасе у них оставались отборные
отряды, они с приливом свежих сил ринулись в атаку на противника. Все
дальше и дальше по склону холма, прямо к стенам города.
<Нет, - подумала она. - Нет>.
На их головы обрушился смертоносный дождь: стрелы, камни,
расплавленный в котлах песок, льющийся со стен, проникающий в доспехи и
прожигающий плоть до костей.
Голос Мирейна перекрывал крики агонии. Выстроившаяся в боевом
порядке пехота наступала единым отрядом. Щиты снова сомкнулись в
движущуюся крепость фаланги, которая неумолимо продвигалась вперед.
Эбросцы оказались прижаты к стенам.
Не обращая внимания на ужасный град, сыплющийся с зубчатых стен,
Мирейн направил своего-жеребца прямо на линии противника.
- Индрион! - воззвал он хриплым от долгого крика голосом. - Индрион!
Князь Эброса отказался от благоразумных обычаев своего края и бился в
передних рядах армии. Он повернул колесницу, прокладывая себе путь через
ашанские отряды навстречу Мирейну. Юный король, упоенный битвой,
устремился к нему.
Когда они приблизились друг к другу, оказалось, что их разделяет
колесница. Человек в доспехах Ашана яростно набросился на своего старого
врага.
Меч Мирейна описал дугу. Возница поспешно схватился за поводья.
Клинок Мирейна плашмя опускался на крупы лошадей, которые вставали на
дыбы и бросались в самый центр ашанского войска.
Освободившись наконец от всего, что им мешало, король и князь теперь
стояли лицом к лицу. Индрион был высоким человеком, таким же высоким,
как любой северянин, но не таким темнокожим, глаза его под шлемом с
