Она ненавидит тебя, Мирейн.
- Так, - тихонько сказал Мирейн, словно обращаясь к самому себе. -
Начинается. Он поднял глаза, и этого внезапно оказалось достаточно, чтобы
она чуть не задохнулась. - И ты должна разделить со мной этот жребий.
Твой отец простит меня за то, что я допустил это. А твоя мать?
Элиан с трудом проглотила ком в горле. В ее мозгу было пусто. И от этого
слова давались ей с такой легкостью, словно она тщательно обдумала их
заранее.
- Мама отличается практичностью. Лучше уж ты, считает она, чем кто-то
другой. По крайней мере ты проследишь за тем, чтобы моя добродетель не
пострадала.
- Да ну?
Жаркая краска залила ее лицо. Она попыталась рассмеяться.
- Тебе придется сделать это, если хочешь, чтобы тебя простили.
Мирейн наклонился и сорвал веточку вереска, нежную и удивительно
неуместную в этом беспокойном городке.
- Тогда я должен постараться, правильно? - Он повертел веточку в
пальцах. - Мои наместники в Яноне ждут тебя. Это две замечательные
женщины, а Алидан к тому же владеет оружием. Думаю, вы понравитесь друг
другу.
- Нет! - Ее горячность поразила Мирейна, и Элиан попыталась говорить
тише. - Я не хочу, чтобы меня упаковали как... как дорожную сумку. Я
пришла к тебе, чтобы сражаться за тебя. Я пришла сюда, чтобы быть
свободной.
- Ты и так свободна. - Ее подбородок упрямо выпятился, но Мирейн
глядел на нее с не меньшим упрямством. - Ты поклялась приехать в Янон.
- Я поклялась сражаться за тебя.
- Элиан, - сказал он терпеливо, - я не могу допустить, чтобы ты
находилась в моих отрядах. Даже если твой обман и не раскроется при
первой же переправе через реку, то и для мальчика ты слишком красива,
чтобы болтаться у меня в армии.
- Я думала, ты поймешь меня. Но ты такой же, как и все остальные. -
Элиан сунула руки прямо ему в лицо. - Ну тогда свяжи меня. Отправь назад
в Хан-Гилен. Посмотри, как меня опутают шелками, чтобы я вообще не могла
двигаться, а потом продадут какому-нибудь покупателю познатнее.
- Элиан, - спокойно сказал он, но его тон подействовал на нее как
пощечина. - Я не могу отправить женщину или красивого мальчика есть и
спать с моими воинами, если только они не подготовлены как следует к тем
последствиям, которые могут случиться. Чего о тебе, моя владычица Хан-
Гилена, сказать нельзя. - Элиан молчала, сверкая глазами, а он неумолимо
продолжал: - Твое место в Яноне - и я могу дать тебе провожатых, либо
возвращайся к своей семье. Выбор за тобой.
Она чуть было не выругалась, чуть не разрыдалась. Но вместо этого она изо
всех сил ударила его.
От удара Мирейн покачнулся, но не упал. Элиан застыла, дрожа и холодея
от ужаса: ведь она подняла руку на короля. Внезапно он рассмеялся.
Она снова ударила его. Не переставая смеяться, он завладел одной ее рукой,
затем поймал другую. Элиан навалилась на него всей своей тяжестью.
Они катались по притоптанной траве, и он хохотал как безумный, а она
лупила его, плевалась и ругалась на всех языках, которые знала. А потом
налетела на камень - и вытянулась, задыхаясь и ненавидя его. По его щекам
текли слезы, это были слезы от смеха. Потом его лицо помрачнело, его
темный бездонный взгляд проник в ее глаза. Внезапно он отпрянул.
Элиан встала, дрожа. Мирейн стоял немного в стороне, глядя на нее. Его
лицо снова стало спокойным и холодным. То ли сам он вырос, то ли мир
сжался. Он возвышался над ней, надменный, недосягаемый, царственный.
- По законам войны ты моя пленница и должна подчиниться моей воле. Я
могу отправить тебя назад к отцу, как один лорд передает другому
сбежавшую овцу. Могу отослать тебя в Янон, чтобы ты ждала там моего
возвращения и готовилась доставить мне удовольствие. Я могу оставить тебя
при себе, взять тебя, использовать, а потом избавиться от тебя, когда ты мне
надоешь.
- Только не ты, - сказала она, не думая, - и только не так.
Из-за маски выглянул человек. Теперь он уже не казался таким высоким.
- Да. Признаться, у меня нет склонности к насилию. Но что еще я могу
сделать? Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих капитанов причинил тебе боль.
- Тогда, - отчаянно выкрикнула Элиан, - позволь мне делать что-
нибудь другое. Позволь мне быть твоим стражем, слугой, кем угодно!
Мирейн оценивающе взглянул на нее, словно перед ним был кто-то
незнакомый. Она не могла выдержать его взгляд.
- Вообще-то так случилось, - сказал он наконец, - что мне понадобился
оруженосец.
Элиан разинула рот и снова его закрыла. Лицо Мирейна совершенно не
смягчилось. И тем не менее он предложил ей это. Быть оруженосцем.
Стражем и слугой одновременно. Место, почетнее иного другого: она будет
ехать по правую руку от него, спать в ногах его кровати, прислуживать ему,
отдавая свою жизнь и верность, пока смерть или рыцарский титул не
освободят ее.
И этот король королей обладал своей легендой. У него не было оруженосца.
Во всяком случае, с тех пор как за него умер один человек, которого он
возвратил к жизни и сделал рыцарем, князем и побратимом. То, что он счел
Элиан достойной этого места, было бесценным даром.
- Конечно, - сказала она, - конечно, многие принцы состязаются за
право удостоиться этой чести.
- Но ты принцесса.
Она не могла произнести ни слова. Мирейн поджал губы.
- Да, тебе следует хорошенько подумать. Любую женщину, стоит ей
только заговорить со мной, считают моей любовницей. А тот, кто будет спать
в моей палатке, постоянно находиться в такой близости от меня, без
сомнения, навсегда потеряет право на доброе имя.
Голос вернулся к Элиан и зазвучал по-прежнему уверенно:
- А как насчет мальчика?
- Если таков твой выбор, - ответил Мирейн, - то я не собираюсь
выдавать тебя. Но рано или поздно правда откроется.
- Пусть все будет так, как будет, - сказала она, преклоняя колени у его
ног. - Я буду служить тебе, мой господин, и выполню любые твои приказы;
пусть даже это будет стоить мне жизни, если угодно богу.
Король положил ладони на ее голову.
- Я принимаю твою присягу и твои услуги, твое сердце и твою руку, твою
защиту и твою поддержку до самой смерти. Во имя Аварьяна, да будет так.
Элиан судорожно вздохнула. Она сказала только то, что пришло ей на ум,
но ритуал свершился, вассал покорился своему господину, полностью и
неизбежно.
Именно за этим она здесь. Элиан слегка оживилась и улыбнулась Мирейну.
- Ну, мой господин? С чего мне начать?
- С того, чтобы пойти со мной в мою палатку. Но когда она встала рядом с
ним, он замер. Его глаза были устремлены на нее. Элиан посмотрела вниз:
завязки на ее одежде во время драки ослабли и при малейшем движении
расходились, обнажая грудь и длинные глубокие царапины на ней.
Мирейн поднял руку, но не дотронулся до нее, дыхание со свистом
вырывалось сквозь его сжатые зубы.
- Ты не сказала мне об этом.
- Ерунда. - Она сердито дернула оборванную тесьму. - Проклятие!
Теперь все на свете смогут увидеть...
Нежно, но непреклонно Мирейн развел в стороны ее руки и распахнул края
ее плаща и рубашки. Элиан не сопротивлялась, сначала просто назло, а затем
потому, что в его прикосновении и взгляде не было ничего постыдного. Раны
покраснели и горели, их пронзала боль, которую она заставляла себя не
замечать. Но в тех местах, которых касались его руки, даже там, где кожа
была особенно нежной, а раны особенно глубокими, боль уменьшилась,
притупилась и утихла совсем, алые рубцы побледнели и зажили.
Мирейн поднял руку к ее щеке, но Элиан удержала его, сказав:
- Нет.
Он в нерешительности заморгал, не зная, применить свою силу или
отказаться от нее.
- Позволь мне иметь собственную боль, - продолжала Элиан.
- Останется шрам, - заметил он.
- Я заслужила это из-за собственной глупости.
Какое-то мгновение Мирейн стоял неподвижно, потом опустил голову.
- Вот, - сказал он самым обычным тоном, отделяя полосу кожи от своего
ремня. - Посмотри-ка, будет ли это держаться.
Это держалось отменно. Теперь, когда ее рубашка была надежно и крепко
подпоясана, а плащ скрывал ее тело от всего мира, она вместе с Мирейном
направилась в шумный лагерь.
7
Возле палатки Мирейна толпились его лорды, и голоса разносились на весь
мир, словно мычание коров. Когда он оказался в центре их группы,
сопровождаемый Элиан, мгновенно наступила полная тишина. Это восхитило
Элиан; даже князю Орсану не удавалось овладеть таким искусством. Он
встал в центре отряда, под вымпелом Солнца, и легонько обнял Элиан за
плечи.
- Смотрите, - сказал он, нс удостаивая присутствующих каким-либо
другим приветствием. - У меня новый оруженосец. Галан, вот мои лорды и
капитаны.
Позже она сможет сопоставить лица с именами из легенд о Мирейне.
Сейчас же они были сплошным размытым пятном: любопытство,
враждебность, надменное безразличие. Один или двое завидовали. Один или,
может быть, двое желали ей добра.
Немного в стороне, сверкая украшениями, стоял тот, кто вообще не
выражал никаких чувств. Он смотрел на Элиан с тем же безразличием, как
ранее у палатки с вином.
- Эй, Вадин! - воскликнул Мирейн с ненавистным ей возбуждением. -
Я нашел нового добровольца, точнее, это сделал твой брат с некоторой
помощью своих разведчиков. Что ты о нем думаешь?
Лорд Гейтана протиснулся к Мирейну сквозь плотные ряды капитанов.
Элиан, которая вынуждена была поднимать голову все выше и выше, знала,
что он должен возненавидеть ее.
Он, наоборот, опускал взгляд все ниже. Спокойный, гордый, он окинул
своими великолепными глазами взъерошенную, закутанную в дорожную
одежду фигуру Элиан и поднял бровь, словно оценивая ее. Ее попытка
проникнуть в его мысли натолкнулась на стену, высокую, крепкую и
непроницаемую. Лицо Вадина ничего не выражало, кроме северного
высокомерия. Голос его не был ни холодным ни теплым, хотя Элиан поняла,
что у этого человека пылкий характер. О нем тоже слагали легенды. Он мог
быть жестоким, как горный разбойник, и кротким, как приютская девица.
- Значит, это красный гилени, - сказал он. - И в самом деле красный!
Огонь и тот бывает бледнее.
- Значит, это, - ответила Элиан, - янонец старой закваски. Орлы и те
бывают смиреннее.
Вадин безмолвно уставился на нее, потом улыбнулся белозубой
безудержной улыбкой. Он был очень похож на своего брата Кутхана, ничуть
не старше и ни капельки не мудрее.
- Ради бога, ну и язык у тебя. И характер тоже. Каким спортом ты
занимаешься? Осыпаешь оскорблениями драконов?
- Только если они первыми оскорбляют меня.
Вадин рассмеялся, нисколько не смутившись.
- Я тебя не оскорблял. Я любовался. Мы, дикари, любим бронзу. Что за
удовольствие - вырастить собственного бронзового человека!
- Красавчик, верно? - Глаза Мирейна скользнули по обоим и пробежали
по кругу лиц. - Мои лорды, я в вашем распоряжении. - И когда они по-
клонились, он обернулся к тем двоим, которые по-прежнему стояли лицом к
лицу, и сказал: - Вадин, окажи милость, присмотри за моим оруженосцем.
Вышколен он хорошо, но здесь чужой, и ты можешь многому его научить.
Янонец наклонил голову в знак согласия. Мирейн улыбнулся ему короткой
ослепительной улыбкой и оставил их одних, широкими шагами удалившись в
сопровождении лордов.
Элиан посмотрела ему вслед и почувствовала, что ненавидит его. Он
бросил ее, и она осталась одна здесь, где все чужое, где у каждого свои
обязанности и свое место. А у нее нет ничего, кроме одежды и пульсирующих
болью царапин на щеке.
Она медленно обернулась к своему проводнику. Лицо Вадина снова ничего
не выражало, в том числе и возмущения. Он был правой рукой Ан-Ш'Эндора,
предводителем лордов и генералов, и без сомнения у него имелись более
неотложные и важные дела, чем нянчить юного чужеземца. Его губы
дрогнули.
- Я уже занимался этим раньше, -- сказал он, проникая сквозь самую
сильную ее защиту. - Пойдем, юноша. Мы сделаем тебя одним из нас.
Прежде всего Вадин подозвал слугу, высокого неуклюжего человека,
который с легкостью принес целую кучу одежды, оружия и разных
