- Вряд ли тебе нужна там чья-либо помощь, - парировала она.
Он заулыбался.
- Я нахожу брак делом более чем благоприятным, даже состоя в нем вот
уже пять лет.
- Неужели?
Элиан подумала о двух сыновьях Халенана и о его жене, с безмятежным
спокойствием ожидающей в своем будуаре появления их сестры. В свое
время эта любовная парочка шокировала весь Хан-Гилен, потому что
невестой принца оказалась не знатная особа и не красавица, а широкобедрая,
с приятным личиком и чрезвычайно здравомыслящая дочь какого-то
захудалого барона. Казалось, она лишь на какое-то время перенеслась из
поместья своего отца во дворец наследника Красного князя, и то, что она по
сию пору оставалась здесь, вызывало лавину сплетен при дворе -
высокородные дамы тщетно ждали, когда же она надоест своему красавцу
мужу.
Резким жестом Элиан отпустила служанок. Когда последняя шелковая
юбка скрылась за дверью, она обернулась к брату.
- Ты знаешь, почему я не могу сделать то, о чем просит матушка.
- Я знаю, почему ты думаешь, что не можешь.
- Я дала слово, - сказала Элиан.
- Слово ребенка.
- Слово владычицы Хан-Гилена.
Халенан взял ее за плечи, словно желая встряхнуть.
- Лиа, тебе было всего восемь лет.
- А ему пятнадцать, - нетерпеливо закончила она за него. - И он был
моим братом по всему, но не по крови, и находилось немало людей,
утверждавших, что он слишком много о себе воображает, поскольку никто не
может быть сыном бога и уж тем более сыном Солнца. И кто бы он ни был -
полубог или же человек, - он по праву наследовал чужеземное королевство,
а когда подошло время, провозгласил его своим. Он должен был уехать, а я
- остаться. Но я обещала ему: придет мое время, и я приеду сражаться
вместе с ним. Потому что мать оставила ему королевство, но отец завещал
ему править всем миром.
Халенан открыл было рот, но потом передумал. Если бы он не был так
добр, то сказал бы то, о чем старался не думать. Эта мысль была достаточно
жестокой, чтобы допустить ее между теми, кто рожден и воспитан быть
магами и умеет проникать в чужой разум. Для Мирейна, их сводного брата,
сына жрицы и бога, великого мага и воина даже в юности, Элиан была лишь
ребенком, за которого не стоило обращать внимания, - сестрой, тенью
ходившей за ним по пятам, словно верная собачонка. Где он - там и она. Это
явное доказательство его божественного происхождения, молвил как-то один
шутник. Кто кроме божьего сына способен вызвать такое непрестанное
обожание?
А теперь Мирейн - взрослый мужчина, король далекого Янона, и вокруг
его имени слагаются легенды. Даже если он помнит Элиан, то скорее не как
женщину, верную своему слову, а как ребенка, оплакивавшего уход брата,
поклявшегося детской, ни на чем не основанной клятвой, которая куда более
хрупка, чем обещание.
- Что ты намерена делать? - прямо спросил Халенан. -
Присоединишься к его гарему в Хан-Яноне?
- Рабынь у него хватает, - выпалила Элиан, и щеки ее покраснели. - Я
буду сражаться за него, я отдам ему всю свою силу и буду свободна.
- А если он изменился? Что тогда, Лиа? Вдруг он стал варваром? Или, что
еще хуже, слишком возгордился божественной силой, сокрытой в нем?
- Тогда, - произнесла она с твердостью, стоившей ей немалых усилий, -
я заставлю его вспомнить, кто он на самом деле.
Халенан взял сестру за плечи, и она чуть не засмеялась: несмотря на
остроту момента, он сделал это осторожно, чтобы не помять платье. Да,
женитьба очень повлияла на него.
Он посмотрел на нее, шутливо сердясь.
- Сестричка, скажи мне правду. Ты делаешь все это только для того,
чтобы свести нас с ума?
- Я делаю это потому, что не могу иначе.
- Удивительно точный ответ. -- Он отпустил ее и вздохнул. - Может
быть, в конце концов тебе и придется отправиться к Мирейну. С ним ты
сможешь познать чувство, которого тебе не дано познать ни с кем другим.
- Я поеду, когда настанет время.
- А пока ты даешь от ворот поворот кавалеру за кавалером и даже отцу
наотрез отказываешься объяснить почему.
- И ты тоже.
- Я держу слово. - Глаза их встретились; взгляд Халенана на долю
секунды дрогнул. Но он со своим гиленским самообладанием тут же свел все
к шутке. - А может, мне и стоит сказать. Матушка бы сразу нашла
идеальное решение: брак между тобой и твоей старой любовью. Сто Царств в
качестве приданого, трон Аварьяна в качестве супружеского ложа и...
Элиан стукнула его что было сил. Рот Халенана закрылся, ко мысли
продолжали бежать в том же направлении. Он смеялся над ней. Он всегда
смеялся над ней, даже когда она доводила его до белого каления.
- Это любовь, - сказал он, - и глупость. А может быть, отчаяние.
- За тебя я никогда бы не вышла замуж.
Он отвесил в ответ поклон, ничуть не обидевшись.
- Пойдем же, о моя завоевательница. Мы опаздываем на совет.
2
Высокий принц Зиад-Илариос низко поклонился владычице Хан-Гилена.
Когда он выпрямился, его глаза устремились на нее; долгий и оценивающий,
взгляд этот постепенно теплел, выражая одобрение. Элиан ответила на его
взгляд с полнейшим безразличием. Принц был очень светлым даже для
уроженца запада: волосы его напоминали расплавленное золото, глаза были
золотистыми, как у сокола, а кожа - цвета превосходной слоновой кости;
хоть ростом он был и не выше принцессы, на его широкие сильные плечи
было приятно посмотреть.
Пристальный взгляд Элиан, должно быть, смутил принца, и он улыбнулся
необыкновенно приятной, как у ребенка, улыбкой. Но ни один ребенок не мог
бы похвастаться таким глубоким и богатым по тембру голосом.
- Моя госпожа, вы даже прекраснее, чем я мог предположить, судя по
песням и живописным портретам.
Она питала слабость к приятным голосам, однако жестоко подавила в себе
эту слабость.
- Право же, ваше высочество, вы мне льстите.
Не следовало бы ему снова кланяться. И не следовало бы разговаривать с
нею так, как разговаривает обыкновенно большинство мужчин с красивыми
женщинами - будто с глупым дитятей.
- К несчастью, у меня есть один недостаток, моя госпожа. Я постоянно
стремлюсь выразить вслух свои мысли. Вы должны простить меня.
Дозволено ли мне будет припасть к вашим прелестным ногам?
Не успев сообразить, что делает, Элиан прыснула со смеху. Некоторые
говорили, что смех ее похож на перезвон колокольчиков; другие утверждали,
что эта ее веселость слишком фривольна для девушки. Теперь все смотрели
на нее с некоторой опаской: придворные и даже сам отец, восседавший на
троне под золотистым балдахином рядом с княгиней. Князь улыбнулся, и это
смягчило суровое выражение его смуглого лица. Элиан перевела взгляд вновь
на своего собеседника. О да, он приятный молодой человек. Она хуже него.
Он опять заулыбался и, почти не касаясь ее руки, пригласил ее пройти
через сверкающую толпу. Элиан приноровилась к его шагу. Никто не
рискнул приблизиться к ним, все только наблюдали.
- Они нас уже поженили, - сказала Элиан.
Принц ускользнул из расставленной ловушки так ловко, как будто ее и не
было.
- Это удел простых смертных - слагать легенды о своих правителях.
Легенда о вас очаровательна, моя госпожа. Мы у себя в Асаниане не можем
решить, то ли удивляться, то ли считать это скандалом. Будучи принцессой,
вы овладели всеми искусствами, необходимыми принцам; вы предлагаете
вашим поклонникам мериться с вами силами, предоставляя им выбирать ору-
жие, и посылаете их подальше, когда обнаруживаете их неумелость.
- А каково ваше оружие? - осведомилась Элиан у него.
Он едва заметно пожал плечами.
-У меня нет оружия. Кроме разве что умещая править. <Королевствовать>,
как сказали бы в народе. С этим я справляюсь довольно сносно.
- Во всяком случае, на нашем языке вы говорите очень неплохо.
- Это лишь часть искусства. Слишком многое в управлении зависит от
умения шевелить языком. Даже чересчур многое, может кто-нибудь добавить.
- Особенно здесь, в Ста Царствах.
- В Золотой Империи та же картина. Мне рассказывали, что вы
красноречивы и имеете способность к языкам.
- Я люблю поговорить.
- Бот и я тоже. Но мудрость так просто не приходит, и человек не может
вечно беседовать сам с собой.
- Однажды я беседовала с одним философом и положила его на обе
лопатки. Он намеревался жениться на мне, а вместо этого обвенчался с
одиночеством.
- Жалкий выбор.
- Вы думаете? Знаете, мой господин, я уже подумываю о том, не принести
ли мне такой обет: пусть у меня будет дюжина любовников и ни одного мужа.
- При таком разнообразии вы скоро наберетесь опыта.
- Вы думаете, наберусь? - Элиан остановилась посреди зала и вцепилась
в него взглядом: - А вы... уже?
Смех Илариоса был таким же приятным, как и улыбка.
- О, давно! У меня дважды по сто восемьдесят наложниц - именно
столько положено иметь наследнику трона Асаниана. По одной на каждый
день года. Но на мне лежит проклятие постоянства: чтобы наслаждаться, мне
нужно полюбить. Так что, как видите, если я буду следовать своей природе,
то удовольствуюсь лишь несколькими женщинами. Остальные обречены на
слезы и смертельную зависть. Если же я попытаюсь угодить им всем сразу, то
вконец ослабею.
- И поэтому вы ищете жену.
- И поэтому я ищу жену. Женатый человек, как вы знаете, может
освободить всех своих наложниц.
- Ах, - почти с восторгом произнесла Элиан, - как чисты ваши
помыслы! Я уже начинаю бояться, что вы вообще лишены недостатков.
- А разве совершенство - это плохо?
- Вы невысоки ростом. Это недостаток, но я не сказала бы, что
существенный, потому что вы слишком красивы.
- В Асаниане я считаюсь высоким.
- И красивым?
- Как правило, мы не используем это слово, говоря о мужчине. Но да,
меня называют привлекательным. У нас такая порода.
- В жилах моей матери течет асанианская кровь. - Элиан резко сменила
тему, пристально всматриваясь в него своим самым сбивающим с толку
взглядом. - Некоторые говорят, что вам не следовало приезжать к нам, что
ваши границы окружены и вы нужны вашему отцу там.
Илариос вовсе не был смущен. Он переключился на эту тему так же быстро
и спокойно.
- Гораздо нужнее ему Хан-Гилен и Сто Царств. - Глаза его потемнели.
Они по-прежнему были золотистыми, как у сокола, но теперь в них появился
божественный, свет. - Вы знаете, что нас беспокоит.
- Варвары с севера.
- Именно так. Мы никогда не старались покорить их, полагая, что они в
своем развитии ушли не намного дальше дикарей и слишком погрязли в
собственной родовой вражде, чтобы объединяться против нас. Такими они и
остались бы. Но они породили какое-то чудовище, вождя (сам он называет
себя королем), который захватил трон одной из северных областей...
- Янона, - пробормотала Элиан.
- Янона, - быстро взглянув на нее, согласился Илариос. - Он
узурпировал власть, объединил кланы и то же самое вознамерился проделать
с соседями. Это оказалось легче, чем представлялось. Он выезжал - и по
сию пору выезжает - под знаменем Солнца. Его отец, как он заявляет, сам
бог, а мать...
Он осекся. Насколько Элиан могла судить, его болтливый язык завел
хозяина дальше, чем тому хотелось. Она сама закончила за него:
- Его мать была жрицей, родившейся в Яноне, но достигшей величайших
высот здесь: она стала настоятельницей Храма Аварьяна в Хан-Гилене. Вдо-
бавок ко всему она была еще и пророчицей царства и близко знала его
владыку. - Нанеся этот удар, Элиан улыбнулась. - Расскажите мне
побольше о ее сыне.
- Но... - Принц остановился. Его глаза понимали, что она сделала, и
догадывались почему. Они по-ястребиному сверкнули и ощутимо потемнели.
Он спокойно сказал: - Ее сын появился в Яноне несколько весен назад. Он
был почти ребенком: говорят, он и по сей день юн. Но он оказался умелым
полководцем, особенно для варвара, и обладал даром объединять вокруг себя
людей. Этому не препятствовало ни его происхождение, о котором он во
всеуслышание заявлял, ни его судьба, которую он открывал всякому, кто его
слушал. Мир принадлежит ему, провозгласил он. Он родился, чтобы править
