На сей раз незадачливый супруг простил виновную, но отнюдь не
раскаявшуюся супругу и, все ещё любящий, пытался изо всех сил вернуть её.
Убедившись, что все его мольбы напрасны, герцог решился просить папу
употребить свое влияние и заставить неверную жену исполнить свой долг перед
королем и... королевством.
Вняв просьбам Босона, Николай созвал в Милане собор, куда также вызвали
Ингельтруду: её присутствие в какой-то степени помешало бы благородному
собранию отлучить её от церкви.
Если бы слово "заткнись" существовало в словаре той эпохи, то, надо
полагать, бесстыдная супруга сумела бы достойно ответить первосвященнику.
Но, не располагая подобным оружием, она просто отказалась отвечать и не
воспользовалась приглашением.
Её осудили, но ни анафема, ни увещевание не произвели должного действия.
Получив постановление об отлучении, Ингельтруда бросила его в огонь и
подняла послов на смех:
"Если вашему святому отцу угодно созывать соборы, исправлять жен,
вмешиваться в адюльтеры, то передайте ему, что он попусту тратит время,
издавая церковные указы. Пусть лучше займется исправлением своего
омерзительного клира; пусть запретит монашкам рожать и выгонит содомитов из
собственного дома!"
Известие о том, какой прием был оказан его послам, привело папу в
неописуемое исступление. Он тут же приказал епископам Лотарингии изгнать
распутницу из города, угрожая второй анафемой, если она не вернется к мужу.
Ингельтруда, ясно выразив свое отношение к угрозам и церковным
проклятиям, преспокойно удалилась к епископу Кельнскому и, не боясь огласки,
стала возлюбленной этого прелата, Попытайся она по примеру благоразумной
Теутберги поехать в Рим на личную аудиенцию к папе, вместо проклятий её,
несомненно, ожидало бы благословение святого отца. Собираясь разразиться
третьей анафемой против Ингельтруды, папа и сам пообещал простить виновную,
если она явится лично к нему и привезет с собой соответствующую сумму
серебра.
Святой отец кроме визита дамы требовал ещё и платы...
Комментарии излишни!
АРХИЕПИСКОП ОСУЖДАЕТ НИКОЛАЯ ПЕРВОГО.
Если папа Николай первый терпел иногда неудачи, имея дело со слабым
полом, то от светской власти и церковных магнатов он требовал полного
признания своего авторитета. Его безграничное высокомерие, как и его указы,
вызвали сильную оппозицию со стороны некоторых сановников католической
церкви.
Собор, созванный в Меце и состоявший из епископов короля Лотаря, объявил,
что, несмотря на указы святого отца, он полностью оправдывает поступок
короля - его развод с Теутбергой.
Готье, архиепископу Кельнскому, и Теутгоду, архиепископу Трирскому,
поручено было вручить святому отцу решение собора. Николай первый обозвал
съезд в Меце сборищем негодяев и воров, отменил решение собора и лишил
епископского сана французских прелатов.
Теутгод и Готье не поддались угрозам и послали нижайшую просьбу королю,
чтобы тот покарал папу, осмелившегося оскорбить королевских представителей.
Вот некоторые выдержки из послания архиепископа Готье к святому отцу:
"Первосвященник, ты оскорбил нас, как и наших собратьев, ты оскорбил все
людские права, нарушил уставы церкви, ты превзошел в своих поступках всех
твоих высокомерных предшественников. Твой совет состоит из таких же
продажных, разнузданных и бесчестных священников и монахов, как и ты сам...
Как алчный вор, ты захватил все церковные сокровища... ты душитель
христиан... Трусливый тиран, ты носишь имя раба рабов и прибегаешь к
предательству, используешь золото и сталь, чтобы быть господином господ...
Ты осмеливаешься называть нас нечестивыми? Но как же ты назовешь клир,
который курит фимиам твоему могуществу, воспевает твою власть? Как ты
назовешь своих медноголовых священников, этих исчадий ада, у которых сердца
из металла, а чресла из грязи Содома и Гоморры? Эти служители созданы, чтобы
пресмыкаться перед тобой. Гордец, они подобны тебе, они вполне достойны
Рима, этого ужасного Вавилона, который ты называешь вечным и непогрешимым
святым городом. Да, это когорта священников, оскверненных прелюбодеяниями,
кровосмесительством, насилиями, отравлениями и убийствами, достойна того,
чтобы изображать твою проклятую свиту, ибо Рим - логово всех пороков,
обиталище демонов и твое, папа, ибо имя тебе- сатана!"
Послание это, столь ярко рисующее нравы римской церкви, тем более
любопытно, что оно получило одобрение довольно значительного числа
епископов, которых ещё не успела коснуться римская зараза.
ПЕРСТ БОЖИЙ.
В ответ на жалобу архиепископов Кельнского и Трирского Людовик второй,
возмущенный поступком папы, во главе армии двинулся на Рим для защиты
низложенных прелатов. Святой отец, собираясь дать отпор зазнавшемуся королю,
приказал повсюду отслужить молебны, дабы возбудить фанатизм римлян. Но
папские орды вскоре дрогнули под натиском войск монарха.
Тогда папа стал выжидать, а его верные соратники действовали исподтишка.
Ждать пришлось недолго: вскоре пришла весть о внезапной кончине одного из
королевских офицеров, разбившего во время общей свалки крест, украшенный
драгоценностями. На его трупе выступали черные пятна, явные признаки
сильного яда. Сам же король подвергся приступам мучительной лихорадки.
Клерикалы завопили о чуде: господь покарал врагов церкви. И
невежественный народ уверовал в чудо.
Испуганный Людовик униженно согласился на все требования папы, и Николай
первый с триумфом возвратился во дворец. Свою победу он отметил грозным
приказом:
французским прелатам под страхом пытки предписывалось немедленно покинуть
дворец.
МОРАЛЬ ПЕРВОСВЯЩЕННИКА.
Однажды болгарский царь Богорис, принявший христианство, направил к
святому отцу своих представителей с богатыми дарами. Они должны были
получить от папы указания по вопросам, касавшимся религии. Вот ответ
первосвященника:
"Вы сообщаете нам, что крестили своих подданных, вопреки их согласию,
вследствие чего возник мятеж, угрожавший вашей жизни. Хвала вам, ибо вы
поддержали ваш авторитет, приказав убить заблудших овец, отказавшихся войти
в овчарню; вы ничуть не согрешили, проявив столь священную жестокость;
напротив, хвала вам, ибо вы уничтожили врагов, не пожелавших войти в лоно
апостольской церкви, тем самым вы открыли царство небесное народам,
подвластным вам. Да не убоится царь совершать убийства, если они могут
держать его подданных в повиновении или подчинить их вере христианской! Бог
вознаградит его за грехи в этом мире и в жизни вечной".
Какой человек не содрогнется при чтении этих строк! Быть может,
кто-нибудь даже усомнится в их достоверности, но, как ни прискорбно, цитаты,
приведенные здесь, взяты из подлинных исторических документов. К тому же
разве мысли, высказанные в этом письме,- исключение? Увы, так было на
протяжении всей истории католицизма.
Если рай существует на самом деле, не лучше ли честному человеку пустить
пулю в лоб, чем случайно или по ошибке очутиться в этой святой компании!
ЕПИСКОП-БРАТОУБИЙЦА.
Во время Понтификата Иоанна восьмого, сто одиннадцатого папы, герцог
Неаполитанский Сергий заключил альянс с сарацинами, несмотря на строгий
запрет пресвятейшего отца. В наказание за его самовольные действия
разгневанный папа приказал епископу Афанасию, родному брату злополучного
герцога Сергия, напасть на него ночью, выколоть ему глаза и отослать в Рим.
Прелат с готовностью выполнил требование папы, ибо подобная оказия давала
ему возможность унаследовать Неаполитанское герцогство.
Иоанн не только утвердил в правах узурпатора, разразившись при этом
похвальными речами, но послал братоубийце четыре тысячи унций серебром - в
награду за усердие.
Покарав непослушного герцога, первосвященник тут же сам договорился с
неверными.
Правда, с его точки зрения (мы имеем в виду точку зрения церковную), его
оправдывало одно обстоятельство:
он заранее знал, что нарушит этот договор. Святому отцу надо было
потянуть время, ибо греческие войска обещали прийти ему на помощь.
Вот вам ещё один штрих, характеризующий церковную мораль!
Итак, папа ждал подкрепления, надеясь расправиться с сарацинами; он
мечтал устроить хорошенькую резню и извлечь из нее все выгоды, какие
возможны. По договору сарацины должны прекратить набеги на церковные
владения, за что папа обязывался выплачивать им двадцать тысяч унций в год.
И вот Иоанн, вероятно, прикинул: чем платить каким-то басурманам, дай-ка
я возьму и всех их перережу!
Увы, планы святого отца были опрокинуты врагами более серьезными, чем
арабы.
Ламберт, сын Гюи, герцога Сполето, и некоторые другие вельможи,
возмущенные политикой Иоанна восьмого, во главе многочисленных войск напали
на Рим, не встретив никакого сопротивления, овладели святым городом, осадили
Латеранский дворец и вскоре захватили его. Ламберт собственноручно извлек
папу из-за портьеры, за которой тот прятался, и запер его в одну из зал
собора святого Петра. Затем победители облачили папу в покаянную рубаху и
сдали на попечение суровому иноку, а уж тот помог папе вымолить у бога
прощение за все свои грехи.
Зачинщики провозгласили Карломана императором Италии, рассчитывая обрести
в нем благодарного защитника, если Иоанн восьмой вздумает что-либо
предпринять;
впрочем, проучив таким образом папу, они считали себя в безопасности от
всяких поползновений со стороны святого отца.
Однако Иоанн восьмой не зевал: получив свободу, он созвал собор и отлучил
от церкви Ламберта и других герцогов, замешанных в этом деле. Затем святой
отец отправился в Галлию, надеясь собрать там достаточно сильную армию и
отомстить за перенесенные унижения.
Он созвал собор в Труа, упрашивал епископов и сеньоров вооружить корабли,
умолял короля раздать оружие вассалам для защиты святого престола. Начав
свою речь патетически, он кончил угрозой:
"Трепещите, как бы не навлечь на себя кару, ибо она суждена всем
властителям, отказавшимся встать на защиту своего первосвященника!.. Сеньоры
и епископы, внемлите мне, я заклинаю вас без промедления пожертвовать вашим
добром, вашими женами и вашими детьми и умереть во славу святого престола!"
В ответ на это собор многозначительно молчал.
И папа, возлагавший большие надежды на собор в Труа, удалился, крайне
недовольный. Уходя, он пробурчал нечто невразумительное. Вполне возможно, он
произнес по-латыни: "Что ни говори, а тяжела ты, шапка папы!"
ПАПА-ФАЛЬСИФИКАТОР.
Речь идет все о том же пресловутом Иоанне восьмом. Во время одной из
дискуссий на соборе в Труа епископы представили папе завещание Карла Лысого,
в котором король передавал своему сыну Французское королевство, присоединив
к нему духовный меч святого Петра - свидетельство того, что речь идет также
об Италии и императорском звании.
Прелаты от имени короля предложили папе утвердить это завещание.
Иоанн охотно согласился, поставив одно скромное условие.
Он объявил, что имеет неотъемлемое право на аббатство Сен-Дени, якобы
подаренное ему Карлом Лысым, и, предъявив документ, предложил Людовику Заике
утвердить дарственную грамоту в обмен на империю.
Самые поверхностные расследования показали, что святой отец состряпал
обыкновенную фальшивку. Однако этому тиароносному подлецу не дали коленкой
под зад, как он этого вполне заслуживал; впрочем, аббатство приносило короне
большие доходы, и у короля хватило здравого смысла не менять его на пустой и
