ответили, что они целиком полагаются на его благоразумие.
Генрих тут же подписал указ, разрешавший ордену Иисуса вернуться во
Францию. Но члены парламента, гораздо менее покладистые, чем придворные
короля, отказались утвердить распоряжение, пока иезуиты не заменят
наименование ордена и не изменят его устава.
Уверенные в том, что они смогут вернуться во Францию без выполнения
каких-либо условий, черные мужи наотрез отказались считаться с требованиями
парламента. В конечном итоге мерзавцы восторжествовали, ибо Генрих четвёртый
передал членам парламента приказ "просто и без проволочек" утвердить
возвращение иезуитов.
Всем известно, как последователи Лойолы вознаградили короля: несколько
лет спустя после их возвращения, 14 мая 1610 года, Генрих четвёртый пал от
кинжала фанатика Франсуа Равальяка.
КОНЧИНА СВЯТОГО ОТЦА.
Иезуиты обещали папе помочь подчинить Францию его власти. Но,
почувствовав себя хозяевами в королевстве, они, как водится, забыли о своих
обещаниях и возобновили распри с доминиканцами. Они уведомили Климента, что
останутся покорными ему, если он встанет на их защиту и канонизирует Игнатия
Лойолу.
Его святейшество заупрямился и не только не посчитался с их требованиями,
но открыто стал на сторону последователей Доминика и даже канонизировал
покойного Шарля Барроме, одного из руководителей доминиканского ордена,
гнусного судью святейшей инквизиции.
Что касается нас, мы считаем, что Лойола и Барроме стоят друг друга, и не
возражаем против канонизации обоих мерзавцев.
Иезуиты, сообщает историк, не захотели мириться с подобным оскорблением и
обрушились на советника папы кардинала Альдобрандини. Один из них решил
отравить его и пытался несколько раз проникнуть к нему на кухню.
Настойчивость иезуита возбудила подозрения. Двое сбиров схватили его, но
иезуит был крепким малым, ему удалось отбиться и спрятаться во дворце
кардинала Фарнезе, покровителя учеников Игнатия.
Римский префект отправился во дворец Фарнезе и потребовал выдачи иезуита.
Однако кардинал оказал вооруженное сопротивление и заставил префекта
повернуть обратно. Сопротивление длилось несколько дней.
Когда его святейшество решил двинуть на помощь свои войска, Фарнезе и его
сторонники с черного хода выбрались из дворца и укрылись в его превосходном
замке недалеко от Рима.
Разгневанный святой отец пригрозил роспуском ордена и известил кардинала
Фарнезе, что "лишает его права управлять имением своих предков, так как он
недостоин их".
Но кардинал вовсе не собирался считаться с подобным решением и продолжал
сидеть в своем замке. Тогда его брат бросился к ногам Климента восьмого с
просьбой помиловать Фарнезе. Климент притворился, будто согласен простить
бунтовщика, и позволил ему вернуться в вечный город. Фарнезе имел
неосторожность воспользоваться этим разрешением; не успел он вступить в Рим,
как его схватили и препроводили в замок Святого ангела.
Видимо, Фарнезе был предельно наивен, если поверил честному, а вернее,
бесчестному слову папы!
Однако сыны Лойолы вскоре отомстили за своего храброго покровителя и
отравили папу.
Так кончил свои дни вероломный и преступный Климент восьмой, последний
папа шестнадцатого века.
ЛЕВ ОДИННАДЦАТЫЙ.
По окончании похорон Климента восьмого состоялось заседание конклава.
Благодаря поддержке подкупленных кардиналов папой стал Лев одиннадцатый.
Избрание это весьма обрадовало Францию и глубоко огорчило двор Филиппа
третьего.
На какое-то время, пишет летописец, народы поверили, что наступит
владычество доброго папы. Лев одиннадцатый начал с того, что выгнал большую
часть придворных из Ватикана; объявил, что собирается осуществить целый ряд
реформ в управлении церковью и уничтожить оба ненавистных ордена -
доминиканцев и иезуитов; он упразднил часть налогов, которыми его
предшественники облагали провинции. Все предвещало наступление эры
процветания и терпимости. Но убийцы Сикста пятого и Климента восьмого зорко
следили за первосвященником.
И в самом деле, с такими гуманными идеями Льву одиннадцатому не суждено
было долго оставаться на папском троне. Иезуиты не могли терпеть папу,
позволившего угнетать их. Они угостили его одним из самых быстродействующих
ядов, и 27 апреля 1605 года Лев скончался, процарствовав всего двадцать
шесть дней. Вот как вознаграждалась добродетель!
ПАВЕЛ ПЯТЫЙ.
После похорон Льва одиннадцатого кардиналы вновь разыграли комедию
выборов. На этот раз члены конклава разделились на четыре лагеря. Кардинал
Бароний, забаллотированный на предыдущих выборах, вновь выдвинул свою
кандидатуру. Благодаря усиленным хлопотам он завербовал немало сторонников и
надеялся уже торжествовать победу над своими конкурентами. Однако в
последний момент полтора десятка его сторонников перешли в лагерь
богатейшего кардинала Тоско, получившего сорок четыре голоса из пятидесяти
девяти.
"Уже собирались перейти к церемонии поклонения,- рассказывает историк,-
когда Бароний, разгневанный тем, что тиара ускользнула от него, заревел
охрипшим голосом: "Вы собираетесь избрать своим главой подлеца, который не
произносит ни одной фразы, не сопроводив её омерзительным ругательством? Вы
хотите избрать первосвященником безнравственного человека и навлечь на
римский престол гнев народов Испании, Италии и Франции, ещё более усилив то
отвращение, которое мы и так внушаем народам?" Его выходка вызвала крайнее
смятение среди членов конклава и помешала избранию Тоско. Но она не вернула
Баронию потерянных голосов. Наутро папой был провозглашен кардинал Камилло
Боргезе, принявший имя Павла пятого".
Новый первосвященник родился в Риме. Сначала он был адвокатом, а затем
избрал духовное поприще, на котором последовательно занимал посты
вице-легата, члена судилища, папского викария и великого инквизитора.
Наконец, при Клименте восьмом он купил титул кардинала.
ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВО ПРИСТРАИВАЕТ РОДСТВЕННИКОВ.
До того как он оказался на вершине власти, Павел пятый всегда держался в
стороне от политики, и всем казалось, что он до конца своих дней будет
наслаждаться прелестями мирной жизни. Поэтому, как только он стал папой,
руководители различных групп предложили ему свои услуги, полагая, что будут
править вместо него. Незадачливые политики вскоре разочаровались, ибо его
святейшество весьма недвусмысленно заявил, что не намерен выпускать бразды
правления из своих рук. И он на деле продемонстрировал, что не изменит
своего решения. Одного из племянников он возвел в сан кардинала, братьям
предоставил самые высокие должности, поручив им также управление Ватиканом и
замком Святого ангела, остальных родственников он осыпал щедрыми милостями и
поселил близ своей высокой персоны. Что ж, по-видимому, этот папа был горячо
привязан к своей семье. Во всяком случае, он хорошо пристроил своих
родственников, прежде чем заняться делами святого престола.
Восстанавливая прежние традиции римской церкви, он
возродил старую идею полного подчинения итальянских земель. Сначала
святой отец вмешался в дела Неаполитанского королевства, затем с присущей
ему папской дерзостью запретил республикам Лукке, Генуе и Венеции, а также
всем итальянским княжествам заключать без его согласия какие-либо договоры
между собой и с иностранными государями. Заранее предупреждая протесты
герцогов, он разразился буллой, грозившей отлучением от церкви за
установление каких-либо взаимоотношений с иностранцами.
Поистине, несчастным правителям оставалось только держаться!
ПАВЕЛ ПЯТЫЙ И ВЕНЕЦИАНСКАЯ РЕСПУБЛИКА.
Видимо опасаясь гнева грозного папы, итальянские владыки подчинились
неслыханным требованиям. Генуя даже отменила свои указы против черных мужей,
разрешив им занимать как гражданские, так и военные должности. Иначе
обстояло дело с венецианцами. Только они не пожелали подчиниться
сумасбродным требованиям Павла пятого. И началась борьба.
"Совет десяти,- рассказывает один историк,- приговорил к смерти
монаха-августинца, виновного в посягательстве на непорочность и в насилии
над десятилетней девочкой, которую он потом задушил. Одновременно проходил
процесс каноника, обвиненного в том, что он изнасиловал свою родственницу,
вторгшись ночью вместе с замаскированными людьми к ней в дом. Более того,
венецианский дож осмелился своею властью заточить в тюрьму аббата,
отравившего отца, брата и нескольких слуг и находившегося в
кровосмесительной связи со своей сестрой (кроме того, почтенный аббат
занимался грабежом на большой дороге и убил нескольких оскверненных им
юношей).
Его святейшество заявил, что в силу их духовного звания преступники
находятся под защитой закона и республика нарушила неприкосновенность
духовных лиц, предав их светскому суду. Дожу было приказано под страхом
отлучения от церкви немедленно передать богобоязненного августинца, каноника
и аббата в руки апостольского нунция. Воспользовавшись этим случаем, Павел
пятый потребовал отмены закона, запрещавшего священникам приобретать
недвижимое имущество без санкции сената, а также продавать земли и дома,
полученные в наследство от родственников.
Однако сенат отнюдь не испугался угроз и ответил, что в отношении прежних
институтов и привилегий, предоставленных предшествующими первосвященниками,
республике было дозволено издавать указы, касающиеся гражданских
взаимоотношений духовных лиц с государством, и что святой престол не вправе
ни отменять свои законы, ни подчинять преступников своей юрисдикции". Тогда
Павел пятый заявил: "Все права, данные венецианцам его предшественниками,
аннулируются".
Убедившись, что его угрозы не производят впечатления на отважную
республику, первосвященник использовал и другие средства, стремясь подорвать
промышленность и торговлю своих врагов. В конце концов он отлучил от церкви
дожа и сенат и наложил интердикт как на город Венецию, так и на его владения
на суше и островах в Адриатике.
Но республика пренебрегла папой и достойно ответила римскому двору, издав
декрет, в котором говорилось:
"Духовным лицам под страхом самого сурового наказания запрещается
распространять буллу святого отца и где-либо в церквах прекращать
богослужение". Венецианское духовенство единодушно повиновалось указу, и
только последователи Лойолы заявили, "что их совесть не позволяет ослушаться
приказаний папы и они просят выпустить их за пределы республики".
Разумеется, просьба была удовлетворена. Одновременно сенатор Кирино и
писатель Паоло Сарпи повсюду распространяли сочинения, в которых осуждали
светскую власть пап и призывали судить римский престол великим трибуналом
наций.
Опасаясь последствий, папа поручил своим кардиналам ответить противникам.
Но ловкие кардиналы, уклонившись от спора, ограничились принципиальным
положением о том, "что деспотизм исходит от бога и что человечество должно
без возражений подчиняться тем, кто облечен высшей властью". Громогласно
объявив о "превосходстве духа над материей", они сделали отсюда следующие
выводы:
"Дух направляет и укрощает тело, поэтому светской власти недозволено
возвыситься над духовной, так же как распоряжаться ею или подавлять её, что
было бы равносильно мятежу и языческой тирании. Священнику надлежит судить
императора, а не императору священника, ибо абсурдно утверждать, что овца
направляет пастуха".
Кирино и Паоло Сарпи заявили в свою очередь, "что всякая власть от бога",
а затем, основываясь на доктринах королевской власти во Франции, заключили:
