предпринять военную экспедицию в Африку. Увы, обращенные в христианство
марокканцы оказались ненадежными католиками и убили дурака Себастьяна.
Корона слабоумного короля, не имевшего потомства, перешла, не без помощи
черной рати, к его дяде кардиналу Генриху. Едва старый проказник уселся на
трон, как у него появилось желание иметь потомков. Он попросил у папы
Григория разрешения вступить в брак с молодой особой, которую ему подыскали
иезуиты. Хитрый папа, который давно с вожделением поглядывал на
Португальское королевство, отклонил брак по религиозным мотивам. А Филипп
второй, ближайший наследник, тоже мечтавший прибрать к рукам Португалию,
пригрозил королю-кардиналу, что захватит его владения, если тот вздумает
ослушаться папу. Больной старик недолго томился и через полтора года отошел
в лучший мир.
Испанский король немедленно двинул свои войска в Португалию, не обращая
внимания на вопли иезуитов и разгневанного Григория тринадцатого, который
собирался передать этот трон своему побочному сыну. Папа, однако, не решился
отлучить Филиппа второго, так как весьма нуждался в нем, и ему пришлось
поздравить победителя.
СЕРИЯ ЗАГОВОРОВ.
Положение в папских владениях день ото дня становилось все более тяжелым.
Милану пришлось испытать сразу два бедствия: чуму и племянника папы
архиепископа Шарля Барроме. Рим был доведен до истощения махинациями святого
отца и его возлюбленного сына, скупивших зерно, чтобы потом спекулировать
им.
Со всех сторон Григория тринадцатого осыпали проклятиями. "Вскоре,-
рассказывал летописец,- появились шайки разбойников, которые бродили по
дорогам, грабили путешественников и купцов, совершали набеги даже на святой
город.
Несчастных, доведенных голодом и отчаянием до разбоя, поддерживали иногда
некоторые могущественные сеньоры, ненавидевшие папскую тиранию и
предоставлявшие в своих дворцах убежище бандитам.
Папа распорядился произвести обыск во всех домах в окрестностях Рима, а
особенно тщательный - во дворце Раймондо Урсино. Сбиры, выполняя приказ
папы, арестовали во дворце Урсино несколько невинных людей. Но когда они
собрались уже отвозить арестованных, чтобы бросить их в подземелье замка
Святого ангела, явился хозяин со своей свитой. Он потребовал освободить
пленников, но офицер римской курии отказался. В результате произошла стычка,
в которой Раймондо Урсино был убит.
Убийство вызвало волнение в народе, римляне бросились в Ватикан, и
Григорию удалось успокоить толпу только тем, что он приказал немедленно
обезглавить офицера и солдат, убивших Урсино.
Глубокая ненависть, которую испытывали все классы общества к папскому
деспотизму, помогла брату Раймондо Урсино поднять мятеж и напасть на замок
внука Григория. Убив его собственной рукой, Урсино с огромной толпой
недовольных бежал из Рима, где начался страшнейший террор".
Как ни отвлекали разбойничьи шайки внимание Григория тринадцатого, он все
же не забывал о других лелеемых планах: соблюдая интересы Испании, он
поддерживал герцога Анжуйского, продолжая интриговать против Нидерландов. А
когда казна его вновь стала истощаться, папа принял твердое решение нанести
окончательный удар и убрать со сцены принца Оранского, одного из наиболее
грозных противников римской курии. Однако иезуит, которому было поручено
выполнить святую миссию, промахнулся (перст божий не вмешался вовремя!); его
поймали с поличным, и народ расправился с ним.
Неудача заговора привела в ярость неутомимого Григория тринадцатого. С
помощью учеников Лойолы он нашел фанатика, который, оказавшись более
удачливым, чем его предшественник, и заколол грозного врага апостольской
римской церкви.
Папа-убийца попытался таким же путем и как можно скорее избавиться от
Елизаветы Английской. Вооружив другого фанатика, он отправил его в Англию.
Но там заговор провалился, незадачливого агента изобличили и казнили.
Дорого обходится венец мученика!
Королева Елизавета, выведенная из терпения, разразилась грозным эдиктом
против католиков и иезуитов, запретив им под страхом смертной казни
появляться на Британских островах.
ФИГЛЯРСТВО ГРИГОРИЯ ТРИНАДЦАТОГО.
В некоторых странах дела иезуитов шли неважно. Григорий тринадцатый счел
необходимым поднять их авторитет в глазах Европы. Хитрый первосвященник
инсценировал торжественный прием в Ватикане мнимых японских послов. Роль
посланцев исполняли четверо рыбаков, доставленных иезуитами из Японии.
Прибывших в Рим так называемых послов встретила депутация священной
коллегии, и их отвели с большой помпой к папе, давшему им аудиенцию.
Рыбаки вручили старому комедианту Григорию три послания японских принцев.
Светлейшие принцы, выражая глубочайшую преданность и любовь к наместнику
царя небесного на земле, глубоко сожалели о невозможности лично
засвидетельствовать свою благодарность и покорнейше просили наградить
доблестных иезуитов - ревностных защитников истинной веры.
Заслушав послания, преемник апостола Петра патетически воскликнул:
"Слава, слава мужественным детям Иисуса! Слава ученикам Игнатия Лойолы! Мне
довелось увидеть торжество иезуитов! Теперь господь может призвать к себе
раба своего!"
Несмотря на эффективную инсценировку, комедия, разыгранная Григорием
тринадцатым, никого не ввела в заблуждение. До конца жизни Григорий
продолжал строить козни в Европе, ибо вся его политика основывалась на том,
чтобы интриговать и сеять семена раздора. Но внезапно его сразил
апоплексический удар, и он умер 10 апреля 1585 года.
Так кончил свои дни гнусный папа, дерзнувший прославлять вдохновителей
Варфоломеевской бойни!
ПРЕЕМНИК ГРИГОРИЯ ТРИНАДЦАТОГО.
Как сообщает нам летопись, Феличе Перетти родился в семье бедного
виноградаря. Когда сбиры безжалостно расправились с его отцом за мелкое
браконьерство, мальчика отдали в услужение к соседнему фермеру. Как-то
вечером францисканский монах Салери, заблудившись, встретил юного свинопаса.
Мальчик вывел монаха на дорогу и по пути рассказал ему о печальной судьбе
своей семьи.
Тронутый участью мальчика, Салери забрал его в монастырь. Юный послушник
попал в обучение к монаху-богослову. Не по летам развитый, Феличе сразу же
обнаружил редкие способности и огромное усердие в занятиях науками. Он был
подвержен страшным припадкам вспыльчивости, которые, правда, быстро
проходили.
Других недостатков у юного Феличе не было.
В двадцать шесть лет он получил звание доктора богословия и кафедру
профессора. Спустя восемь лет он отличился как проповедник, и карьера монаха
Перетти, бывшего свинопаса, изменилась. В проповедях он рьяно призывал
изобличать еретиков и обратил на себя внимание иезуитов. Его назначили
инквизитором в Венеции. Его неумолимый характер и жестокие меры, проводимые
в стране по требованию Пия пятого, который в то время был инспектором
трибунала святой инквизиции, вызвали широкое возмущение, и Перетти был
вынужден бежать, спасаясь от народного гнева.
Рассказывают, что, когда коллеги упрекали его за это, он ответил: "Я
поклялся стать папой в Риме и не мог позволить себе быть повешенным или
убитым в Венеции". Лукавый монах - будущий Сикст пятый - не проявил желания
стать мучеником.
Благодаря покровительству гнусного Пия пятого Перетти стал быстро
продвигаться по иерархической лестнице: он был генералом францисканского
ордена, затем епископом и, наконец, кардиналом. До того как он надел
пурпурную мантию и шапку кардинала, Перетти был преданным соратником святого
отца, точной копией своего могущественного и кровавого патрона. Но, вступив
в ряды банды священной коллегии, он, видимо, рассудил, что получил от папы
все, что можно, и резко изменил свое поведение: волк надел шкуру ягненка.
УХИЩРЕНИЯ БУДУЩЕГО ПАПЫ.
После смерти Пия пятого кардинал Монтальто (таково было теперь его имя)
покинул роскошную резиденцию и поселился в скромном домике вблизи церкви
Санта Мария Маджоре. До конца понтификата Григория тринадцатого кардинал
оставался в уединении, заявив окружающим, что отныне будет заботиться о
спасении своей души. Внешне он также очень изменился: сгорбился, одряхлел,
говорил тихо, прерывистым голосом; весь его облик напоминал человека,
близкого к смерти. К концу понтификата Григория он и вовсе перестал
показываться на людях.
Когда кардиналы собрались в конклав, после похорон Григория тринадцатого,
Монтальто выглядел ещё более немощным и дряхлым. Ввиду того что все члены
священной коллегии стремились завладеть тиарой, они остановили свой выбор на
кардинале Монтальто, считая, что новый папа проживет недолго, а тем временем
они придут к тому или иному решению.
Избрание лукавого Монтальто состоялось 24 февраля 1585 года.
"Как только Монтальто,- пишет Морис Лашатр,- отсчитал двадцать шесть
голосов, произошла совершенно неожиданная сцена, которая привела конклав в
смятение: кардинал Монтальто гордо выпрямился, отбросил в сторону палку и
вздохнул полной грудью, как здоровый тридцатилетний человек. Кардиналы в
ужасе переглянулись. Старейшина, поняв, что коллеги его поторопились и
раскаиваются в этом, воскликнул: "Повремените, братья мои, возможно,
произошла ошибка при подсчете!"
"Нет,- твердо возразил Монтальто,- баллотировка прошла по закону". И
человек, который час назад не мог произнести слово, не задохнувшись от
кашля, зычным голосом, потрясая своды капеллы, пропел: "Тебя, бога, хвалим".
Затем он опустился на колени перед престолом для молитвы. Но кардинал
Медичи, стоявший рядом, заметил, что уста его не шевелились и он, не
выказывая ни малейшего волнения, спокойно взирал на лик спасителя.
Когда новый папа поднялся, один из членов конклава поздравил его с
происшедшей в нем переменой. "Я сгибался,- ответил Монтальто,- надеясь
обрести на земле ключи католического рая; теперь, когда они у меня в руках,
я могу смотреть богу прямо в лицо". Когда церемониймейстер, приблизившись к
нему, согласно обычаю спросил, согласен ли он принять сан первосвященника,
Монтальто ответил: "Я не могу получить больше того, что уже получил, но я бы
не отказался от большего, ибо чувствую в себе силы управлять не только
церковью, но и всей вселенной". После этого он взял одежду первосвященника и
облачился, не прибегая к помощи камергеров. Все было настолько необычно, что
кардинал Рустикуччи не удержался и сказал: "Я вижу, пресвятой отец, что
скипетр исцеляет больных кардиналов и возвращает им молодость".
"Я убедился в этом на собственном опыте",- невозмутимо ответил Монтальто
и возложил тиару на голову. Он был возведен на престол под именем Сикста
пятого".
ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕБЮТ.
В день коронации новый папа, вместо того чтобы согласно установленным
традициям объявить об амнистии, отправил на виселицу шестьдесят особенно
упорствующих еретиков - в назидание остальным.
Летописцы рассказывают, что Сикст пятый не проявил милости и к мнимым
японским послам. Отлично зная, что в жалком фарсе виновен умерший папа, он
предпочел скрыть следы неприглядного мошенничества, чтобы не бросить тень на
папство: он не отказал им в почестях, допустил к церемонии целования туфли,
присвоил звание "кавалеров золотых шпор", римских патрициев, на
торжественном богослужении сам лично потчевал святыми дарами и, что более
существенно, пригласил на роскошный банкет, после чего, вручив письма к
японским принцам, отправил их восвояси.
Со дня отплытия никто не слыхал, какая участь постигла бутафорских
послов. Авторы хроники - злоязычники - имеют дерзость утверждать, что
