помогло Бенедикту девятому вновь завладеть престолом.
Когда римляне узнали о смерти Климента второго, они отправили послов к
императору с просьбой утвердить папой архиепископа Лионского. В то время как
послы выполняли свою высокую миссию, Бенедикт, "клятвопреступник,
прелюбодей, кровосмеситель", покинул город Пезаро, где он укрывался, явился
в Рим во главе шайки разбойников и как ни в чем не бывало, провозгласил себя
папой.
На этот раз он продержался на престоле немногим более восьми месяцев. Не
хватило бы целого тома для перечисления всех преступлений, совершенных им за
такой короткий срок. Грабежи, убийства, оргии, как и в прежние времена,
оставались его основным занятием.
Ему не было полных тридцати лет, но на вид это был дряхлый
восьмидесятилетний старец - настолько измотал его распутный образ жизни.
Для того чтобы избавить Рим от такого чудовища, императору пришлось
пустить в ход самые страшные угрозы. 17 июля 1048 года Бенедикт отрекся от
сана, но предварительно нашел лазейку для своего возвращения. Он попросил
аббата Варфоломея, который пользовался у народа репутацией святого, явиться
в папский дворец, изъявив желание покаяться ему во всех своих преступлениях.
Честный аббат, настоятель обители Гротта-Феррата, видимо, и впрямь обладал
недюжинным чутьем, раз князья, когда у них возникали прения, приглашали его
в качестве арбитра. Но на этот раз он остался в дураках, когда тиароносный
притворщик после публичной исповеди заявил ему о своем решении уйти от мира
и закончить жизнь в полном уединении.
В следующей главе мы увидим, как он сдержал свое слово.
БЕНЕДИКТ ДЕВЯТЫЙ - НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ...
Итак, Бенедикт девятый на что-то ещё надеялся, когда разыгрывал сцену
покаяния и отречения. Мерзкий комедиант, выступая в роли кающегося грешника,
рассчитал правильно: римляне не стали преследовать его, поверив, что он
отрекся от мирской суеты и решил принять монашество; Бенедикт
беспрепятственно готовил новый трюк для своего возвращения.
Сейчас же после отъезда Бенедикта из Рима епископ Бриксенский,
назначенный императором, взошел на святой престол под именем Дамасия
второго.
Через двадцать три дня Бенедикт девятый, укрывавшийся в окрестностях
города, подослал к новому папе отравителей и, не дождавшись его погребения,
при поддержке солдат графов Тосканелли напал на Латеранский дворец.
Последнее царствование тиароносного чудовища длилось шесть месяцев.
Проводя все время в оргиях, описывать которые мы отказываемся, он дошел до
последней степени истощения.
Генрих Черный отправил тогда в Рим своего кузена Бруно, который был
провозглашен папой под именем Льва девятого.
Бенедикт, окончательно изнуренный оргиями, не нашел в себе сил, чтобы
противодействовать императору и римскому населению. Он удалился в монастырь
Гротта-Феррата, где вскоре и умер в возрасте тридцати трех лет.
Смерть была единственным разумным актом его жизни.
ГОНИ МОНЕТУ!
Гони монету! - кричит у входа в балаган скоморох; этот призыв следовало
бы запечатлеть на фронтоне каждого балагана, называющегося храмом. "Гони
монету! Раскошеливайся!" - вот девиз всех священников: в прошлом, настоящем
и будущем. Династия священников всегда почитала деньги.
Папы, оставившие по себе добрую славу, тоже не являются исключением в
этой области. Это относится и ко Льву девятому. Весьма возможно, что он и не
был плохим человеком. Большинство историков изображает его мягким и
благожелательным правителем. Однако и этот папа, являющийся белой вороной,
не упускал случая и, где мог, со священным рвением спекулировал на глупом
легковерии паствы.
В 1049 году он созвал собор епископов Италии и Галлии, чтобы аннулировать
все должности, проданные некогда его предшественниками. Однако после
внимательной проверки оказалось, что, если низложить всех клириков, которые
купили свои звания, останется только закрыть на замок все церкви.
Что же вы думаете, как поступил строгий священник Лев девятый?
Воспользовавшись этим обстоятельством, он, не дрогнув, пошел по стопам
Климента второго, сохранив за клириками купленные ими звания при условии
уплаты штрафа в пользу святого отца.
Через год после созыва собора аббат монастыря Сан-Реми воздвиг новую
церковь, и папа прибыл на её освящение. О предстоящей церемонии знала вся
Галлия; народ стекался толпами не только из соседних городов и деревень, но
также из далеких провинций. Легковерные простаки, окружив гробницу святого
Реми, возлагали на алтарь богатейшие дары. Энтузиазм был велик, тот, кто не
смог продвинуться поближе, бросал свои дары через головы верующих на склеп
блаженного святого. Монахи, трудясь, как пчелы, собирали лепту богомольцев,
перетаскивая дары в недра монастыря и в свои кельи. Время от времени
первосвященник показывался верующим, дабы возбудить ещё большее рвение у
разгоряченных и без того дураков. "Жертвуйте,- как бы говорил он всем своим
видом,- жертвуйте святому Реми!"
Наконец к вечеру измученные непрерывной беготней монахи вынуждены были
закрыть базилику.
Мы не знаем, какую именно сумму преподнес монастырь Льву девятому за
участие в благочестивом обмане. Надо думать, монахи не поскупились, ибо
выручка была огромна, да к тому же известно, что первосвященники не имеют
обыкновения раздавать свои благословения даром!
ПРИЗНАНИЕ СВЯТОГО ОТЦА.
В конце понтификата Льва девятого знаменитый богослов Петр Дамиани
обратился к нему с посланием, достаточно любопытным, чтобы его процитировать
здесь. Петр Дамиани обратился к святому отцу за советом по поводу
скандальной жизни духовенства.
"Наши прелаты,- писал богослов,- открыто предаются распутству,
бражничают, скачут верхом, бесстыдно сожительствуют с любовницами в
епископских дворцах. Эти недостойные служители толкают верующих в пропасть,
а простое духовенство дошло до последней степени развращенности, и нам
ничего не остается, как лишить священников права совершать обряды святых
таинств. Звание священнослужителя заслужило такое презрение, что мы
вынуждены набирать служителей бога среди продажных людей, прелюбодеев и
убийц.
Некогда апостол объявил достойными смерти не только тех, кто совершает
преступление, но и тех, кто терпимо относится к ним. Что сказал бы он,
ежели, возвратясь на землю, увидел бы духовенство наших дней! Распутство
духовенства ныне так велико, что священники грешат с собственными детьми.
Негодяи ссылаются на развращенность римского двора, а так как у них есть
такса для отпущения всех грехов, то они совершают преступления со спокойной
совестью".
Петр Дамиани приводит несколько папских постановлений, отличающихся
возмутительной непристойностью. Из уважения к нашему читателю мы отбираем из
них наиболее пригодные для печати. Но даже эти тщательно выбранные цитаты
дают достаточно ясное представление о церковном кодексе.
"Священник, не являющийся монахом, случайно согрешивший с девственницей,
должен каяться два года и поститься в течение трех великих постов, вкушая
лишь хлеб и воду по понедельникам, средам, пятницам и субботам. Если молодая
девушка посвящена богу и если грех совершался систематически, то эпитимия
должна продолжаться пять лет. Простой клирик за такой проступок должен нести
эпитимию в течение шести месяцев, а каноник - в течение двух лет".
Приведя ряд подобных примеров, Петр Дамиани умоляет папу принять
необходимые меры к тому, чтобы положить конец разнузданности духовенства.
Ответ Льва девятого звучит как признание, далеко не беспристрастное; оно
стоит того, чтобы его процитировать.
"Грехи, упомянутые вами,- писал он Петру Дамиани,- достойны самой суровой
кары. Совершившие хотя бы один из них вполне заслуживают отлучения от сана.
Однако число священнослужителей, повинных в этих грехах, делает меру эту
совершенно неприемлемой и заставляет меня сохранять в церкви даже
преступников".
Как много нынешних церковников сокрушается, вероятно, что прошли времена,
когда духовенство пользовалось такой свободой. В наши дни светская власть
карает носителей рясы, не сумевших скрыть свои грехи. Церковники называют
это "гонением на религию".
Было бы глубочайшим заблуждением думать, что моральный уровень клириков
вырос. Дело просто в том, что теперь им приходится лицемерить и скрывать
свои гнусности: они не столь могущественны, как прежде, чтобы пренебрегать
общественным мнением, ибо главенство их над миром все же ограничено.
КАК ДВЕ ЛАВОЧКИ КОНКУРИРОВАЛИ ДРУГ С ДРУГОМ.
После смерти Льва девятого престол оставался вакантным в течение целого
года; римляне не решались выбирать первосвященника без санкции императора
Генриха третьего. Во время этого междуцарствия споры между римской и
греческой церковью, поднятые некогда знаменитым патриархом Фотием,
разгорелись с новой силой и приняли совершенно непристойный характер.
Греческая церковь утверждала, что ни учение, ни дисциплина западной
церкви не согласуются со священным писанием и со священной традицией, а
следовательно, являются еретическими. Римская курия отвергала греческую
церковь как антихристианскую организацию.
Они спорили по поводу причастия, значения субботы и по ряду других
вопросов, которым обе церкви придавали огромное значение; по существу, их
дискуссия носила совершенно комический характер.
Это была настоящая борьба двух лавчонок, конкурирующих между собой.
Одна церковь, например, упрекала другую в том, что она покупает хлеб для
причастия в городских булочных, а затем крошит этот хлеб в церковное вино и
раздает причастие ложкой!
"Более того, - писал патриарху Михаилу Керуларию римский епископ Гумберт,
один из легатов, посланных Львом девятым в Константинополь для борьбы с
ересями греческой церкви,- вы режете ваши гостии железным ножом, вместо того
чтобы ломать их пальцами по святой традиции, сохраненной иерусалимской
церковью".
"После причастия,- продолжает Гумберт,- если останется несколько крошек
гостии, мы их не сжигаем, а благоговейно складываем в драгоценный ларец и
раздаем верующим на следующий день во время богослужения. В ваших же
греческих церквах частицы священного тела господня выбрасывают с мусором
ваших ризниц".
Слыханное ли дело, божественный хлебец, символизирующий тело и душу
Христа, бросают в мусор, священную гостию разделывают, как обыкновенную
пулярку, на четыре части: два бедра, два крыла... простите, пожалуйста, -
две руки сына Марии! Мало того что несчастного распяли, его ещё режут, мнут,
крошат, чтобы потом искромсанные части тела бросить на свалку! И голодный
пес, роясь в отбросах, не ведая, что творит, проглотит святое сердце Христа.
Как ужасно быть богом - есть от чего содрогнуться!
С другой стороны, если римская церковь поступает более благочестиво,
сохраняя хлебные крошки в драгоценном ларце, едва ли такая процедура
приходится верующим по вкусу: ведь они вынуждены есть вчерашние остатки!
Подумайте только, какое чувство гордости охватывает каждого верующего, когда
он, тщательно очистив свою совесть, стоит, преклонив колени, собираясь
проглотить гостию, воображая тем самым, что бог обитает в его внутренностях;
колени ноют, а он, закатив глаза, умиленный, как и подобает в таких случаях,
высунул трепещущий язык в ожидании чего-то вкусного и мысленно произносит
при виде приближающегося священника: "Наконец! После устриц, ничего я так не
люблю, как бодрящую кровь моего бога... сейчас меня попотчуют ею..." И
взамен получает черствые остатки!
