20-26); скандал в храме-у Матфея (глава. 21, ст. 12-17), Марка (глава. 11,
ст. 15-19), Луки (глава. 19, ст. 45-48); визит греков к Иисусу - у Иоанна
(глава. 12, ст. 20-50); притча о двух сыновьях- у Матфея (глава. 21, ст.
28-32); притча о виноградарях-убийцах - у Матфея (глава. 21, ст. 33-46),
Марка (глава. 12, ст. 1-12), Луки (глава. 20, ст. 9-19); о динарии кесаря-у
Матфея (глава. 22, ст. 15-22), Марка (глава. 12, ст. 13-17), Луки (глава.
20, ст. 20-26); вопрос саддукеев - у Матфея (глава. 22, ст. 23-33), Марка
(глава. 12, ст. 18-27), Луки (глава. 20. ст. 27-39); вопрос книжника-у
Матфея (глава. 22, ст. 34-40), Марка (глава. 12, ст. 28-34), Луки (глава.
20, ст. 27-39); поношение фарисеев - у Матфея (глава. 23, ст. 1-36), Марка
(глава. 12, ст. 38-40). Луки (глава. 20, ст. 45-47); лепта вдовицы - у Марка
(глава. 12, ст. 41- 44), Луки (глава. 21, ст. 1-4); разрушение храма-у
Матфея (глава. 24, ст. 1-2), Марка (глава. 13, ст. 1-2), Луки (глава. 21,
ст. 5- 6); притча о девах мудрых и девах неразумных-у Матфея (глава. 25, ст.
1-13); страшный суд-у Матфея (глава. 25, ст. 31-46),
Глава 55.
ЗА СЕМЬ С ПОЛТИНОЙ.
Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к
первосвященникам и сказал:
что вы дадите мне, и я вам предам его? Они предложили ему тридцать
серебренников.
И с того времени он искал удобного случая предать его.
Матфей, глава. 26, ст. 14-16
Черт бы его побрал! Провалиться ему на месте! Чтоб его приподняло да
грохнуло! И... во всех святых и родителей!..
Подобные восклицания слетали с уст князей церкви, фарисеев и сторонников
Ирода, собравшихся во дворце Каиафы.
Дело было в среду, на следующий день после того, как кротчайший Иисус
излил на них поток проклятий. Особенно ярились фарисеи: с "пожирателями
верблюдов" они ещё могли бы смириться, но переварить "гроба повапленные"
было свыше их сил.
- Вот уже три года мы собираемся порознь,- проговорил один из них,
костлявый тощий верзила,- и порознь обсуждаем, как нам избавиться от этого
разнесчастного Иисуса. А результаты? Я спрашиваю: какой толк от всех наших
разговоров, если Иисус до сих пор разгуливает на свободе?
Речь его была преисполнена горечи.
- Нам бы поменьше болтать и побольше действовать! - поддержал его старик
с дребезжащим голосом.
- Правильно! Хорошо сказано! - хором подхватили остальные.
Каиафа, который играл роль председателя по праву верховного
первосвященника на тот год, потребовал тишины.
- Господа,- сказал он, когда собрание успокоилось,- действия, разумеется,
имеют свои преимущества, но они должны быть мудро обсуждены заранее. Все
ранее принятые нами решения свидетельствуют о нашем неукротимом желании
действовать, в то время как бесконечные отсрочки и проволочки в выполнении
принятых решений не менее неопровержимо свидетельствуют о нашей терпимости,
гуманности и милосердии. Мы доказали всему миру, что были и остаемся людьми
великодушными, умеющими сочетать чувство долга с великим долготерпением. Но
сегодня даже нашему терпению пришел конец. Непотребное словоблудие Иисуса
перешло все границы! Поэтому предлагаю незамедлительно принять
безотлагательное решение, которое на сей раз будет выполнено без всяких
отсрочек и проволочек.
- Превосходно! Прекрасно! Наконец-то! - единодушно поддержало его
собрание, за исключением Никодима: тот вообще предпочитал воздерживаться и
не отступал от этого
правила никогда.
- Кто ещё просит слова? - спросил председательствующий Каиафа.
Поднялся какой-то фарисей.
- Говорите!
Прокашлявшись и высморкавшись, фарисеи начал свою
речь:
- Господа, совершенно очевидно, что мы имеем дело с
весьма опасным бунтовщиком. Благодаря своим странным выходкам, он сумел
сколотить целую шайку жуликов и простофиль: одних привлекла к нему их
порочность, других - непроходимая глупость. Этот взвод пройдох сегодня
представляет собой угрозу для общественного порядка и безопасности но,
разумеется, сделается вполне безобидным, если лишится своего вожака.
Следовательно, все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы захватить
смутьяна внезапно, не возбудив подозрений у остальных членов шайки. Когда же
он окажется в наших руках, мы с ним живо расправимся, ибо нет такого порока,
которому бы он не был подвержен, и нет такого проступка или преступления,
предусмотренного нашим уголовным кодексом, которое этот негодяй не совершил.
- Правильно! Здорово излагает!
- Начиная со статьи, карающей гадалок и предсказателей будущего за
злоупотребление общественным доверием, и кончая указом против вербовщиков
рабочей силы, дающих ложные обязательства, он нарушил все наши законы.
Составить обвинительное заключение будет легче легкого: запрещенные
собрания, явное и тайное ношение оружия, уличные беспорядки, тайное
общество, волнения, угрожающие общественной безопасности, бродяжничество,
манифестации с лозунгами и символами, пропагандирующими неповиновение,
нищенство, оскорбления действием, призывы к преступным актам, раздувание
ненависти и междоусобной розни, агитация против законных властей, воровство,
мошенничество, оскорбление служителей культа, высмеивание государственной
религии, покушение на личную собственность, аморальное поведение, призывы к
развалу семьи, попытка свержения существующего государственного строя,
защита действий, квалифицируемых законом как преступления, покушение на
свободу торговли, противодействие и сопротивление властям и так далее и тому
подобное... Посему, господа, примем же единодушное решение: сразу после
пасхи вышеупомянутый Иисус должен быть схвачен и осужден без промедления. Я
кончил, господа. Благодарю за внимание.
Под гром аплодисментов взволнованной аудитории оратор сел, и Каиафа
поблагодарил его от имени собрания.
- Вы сумели выразить наши общие чувства,- сказал он.- Примите мои самые
искренние поздравления. Не думаю, чтобы кто-либо смог опровергнуть столь
убедительные и логичные доводы, поэтому ставлю ваше предложение на
голосование.
- Правильно! Голосовать! Голосовать!
- Итак, все, кто согласен с тем, чтобы вышеупомянутого Иисуса сразу же
после пасхи арестовали и передали в руки компетентных следственных органов,
должны опустить бюллетень со словом "за". Если же кто-нибудь - хотя я в
такую возможность не верю - не усмотрит в действиях вышеупомянутого Иисуса
никакого преступления, тот пусть напишет "против".
Члены счетной комиссии синедриона прошлись по рядам с урнами, и вскоре
председательствующий Каиафа объявил результаты голосования.
Слушали: Предложение арестовать упомянутого Иисуса сразу же после пасхи
Присутствовало - 247 человек. Принимало участие в голосовании - 247
человек. За предложение проголосовало - 246 человек. Против - 0 человек
Воздержался - 1 человек Постановили: Принять предложение единогласно
Воздержавшимся был, само собой разумеется, непоколебимый Никодим. Как бы там
ни было, на сей раз переговоры принесли ощутимый результат: было принято
недвусмысленно ясное решение. Выполнение его возложили на верховного
первосвященника, и тот уже собирался объявить собрание закрытым, когда слова
попросил капитан храмовой стражи. Он сказал, что у него сообщение
чрезвычайной важности, и все снова уселись на свои места.
- Капитан,-спросил Каиафа,-имеет ли ваша новость отношение к уже не раз
упомянутому Иисусу?
- Так точно, имеет!
- Дело в том, что сейчас мы, видите ли, интересуемся только действиями
этого смутьяна. Но раз имеет, говорите.
- Господин председатель, вот уже сколько раз вы приказывали мне и моим
бравым ребятам задержать названного Иисуса. Но известно ли вам, почему до
сих пор мы не могли выполнить ваш приказ?
- Разумеется, известно. Вы отправлялись за ним с самыми лучшими
намерениями, но каждый раз приходили в тот момент, когда он произносил свои
речи, и вас очаровывала его болтовня - впрочем, как и многих моих
непросвещенных соотечественников,- так что вы просто забывали предъявить ему
ордер на арест. Но стоит ли вспоминать прошлое? Вы ведь уже обещали при
первой же возможности действовать быстро и решительно...
- При первой-то при первой, господин председатель. Да только разрешите
мне малость объясниться. Дело не только в том, что нас околдовывали его
речи, как вы говорите...
- Очаровывали.
- Простите, не понял...
- Я сказал "очаровывали".
- Очаровывали или околдовывали - мне все едино. Так что, прошу прощения,
дело не в этом, а в том, что каждый раз, отдавая приказы, вы настоятельно
требовали избегать скандала, а поскольку лицо, подлежащее задержанию, каждый
раз оказывалось окруженным довольно многочисленной толпой, следовало
опасаться, что каким-нибудь непредвиденным способом оно сумеет ускользнуть,
а потому...
- Ближе к делу!
- Вот я как раз и говорю, прошу прощения, господин председатель и высокое
собрание, я и говорю: а потому сейчас момент самый что ни на есть
подходящий, то есть благоприятный...
- Вы что, собираетесь арестовать Иисуса в разгар пасхальных празднеств?
- Так точно, господин председатель, то есть нет... Тут, видите ли, есть
одна тонкость...
- Объяснитесь, да покороче!
- Так точно, господин председатель... Так вот, один из этой шайки...
- Какой шайки?
- Шайки названного Иисуса, черт возьми!
- Ну так что?
- Вот я и говорю, есть тут один такой, как бы вам сказать... ну, в общем
он предлагает выдать преступное лицо завтра или послезавтра, как вам будет
угодно, и в таком месте, где не будет толпы, то есть по месту жительства
упомянутого лица... то есть не по месту жительства, потому что оное такового
не имеет; я хотел сказать: вдали от всяких скандальных сборищ, на холме, где
оное проживает... то есть не проживает, конечно, а... ну, в общем, ясно...
- Мы тоже поняли, что вы хотели сказать, капитан.
- Благодарю, господин председатель. Каиафа обратился к собранию.
- Что вы об этом думаете? - спросил он.
- Если есть возможность арестовать Иисуса сейчас же и без особого шума,
надо это сделать,- отозвался один из первосвященников.- Но сначала следовало
бы выслушать этого члена шайки, который согласен выдать своего вожака
правосудию.
- Я держусь того же мнения,- сказал Каиафа.
- Он уже здесь,- заметил капитан стражи.
- Введите его! Человек вошел.
- Как тебя зовут?
- Иуда, ваша милость.
- Ты член общества этого Иисуса?
- Я один из двенадцати, кого он называет апостолами.
- Что тебя заставило покинуть своего главаря?
- Видите ли... я завербовался в его компанию, потому что всегда жаждал
быть свободным, ни от кого не, зависеть. Его речи мне понравились, он обещал
нам беззаботную и счастливую жизнь... Позднее я заметил, что этот говорун -
обыкновенный обманщик. Потом вот уже несколько раз он предлагал нам отведать
его плоти и крови, а я человек брезгливый... Я давно уже понял, что этот
парень замышляет! Он хочет, чтобы его провозгласили царем Израиля вместо
нашего уважаемого монарха его величества Ирода... А я не желаю вмешиваться в
политику. Подумать только: восстание! Нужно быть слепым и глухим, чтобы не
понимать, чем все это кончится... Кроме того, он заставляет нас воровать...
Вот совсем недавно, в прошлое воскресенье, мы из-за него впутались в
настоящее жульничество...
- Жульничество?
- Ну да, он заставил нас украсть осла, чтобы въехать на нем в Иерусалим.
- Значит, это был краденый осел?
- А разве у него есть хоть что-нибудь свое? Осла мы увели из одной
деревни... Так что, вы понимаете, с меня довольно всех этих фокусов, и я
