За десертом он вместо тоста излил на собравшихся фонтан проклятий,
упрекая их за то, что они всегда выбирают в синагогах лучшие места и желают,
чтобы их приветствовали на улицах, сравнив их за это с гробами сокрытыми,
прикосновение к которым оскверняет, и так далее и т. п.
Словоизвержение это - горе вам, делающим то! Горе вам, не делающим
другого! - истощило терпение присутствующих. Раздались крики:
- Наглец! Намылить ему шею за такое нахальство, да так, чтобы долго
помнил!
Но Иисус не растерялся. Он быстро вскочил на стол, опрокинул скамьи, и в
огромном зале началась сумасшедшая игра в кошки-мышки. В конце концов мышку
обязательно поймали бы и поучили как следует, если бы толпа народа,
собравшаяся у дверей, не вломилась в зал и не защитила Иисуса (Лука, глава
11-12).
Воспользовавшись случаем, он тут же начал перебирать четки своих притч:
№ 1. Богатый земледелец собирает со своего поля такой урожай, что не
знает, где его хранить. Значит, надо построить амбары побольше и
повместительнее. Но едва он передал архитектору свой заказ и план, как в ту
же ночь - хлоп! - и скончался.
№ 2. У другого земледельца всего одно фиговое дерево, которое вот уже три
года не приносит плодов. Земледелец говорит: "На этот год я ещё раз окопаю
дерево и унавожу, но, если к осени на нем опять не будет фиг, срублю его без
пощады и брошу бесплодную смоковницу в огонь!"
Как видите, хитрость невелика.
Между двумя притчами он исцелил женщину, страдавшую любопытным недугом.
Она была в расцвете лет, однако казалась более согбенной, чем
восьмидесятилетняя старуха. Видно, сам черт согнул её, причем буквально
пополам. Она передвигалась, воздев зад к небесам, а подбородком касаясь
земли. Нетрудно сообразить, что в таком положении ей было невозможно
заниматься каким-либо ремеслом. Зарабатывать на жизнь она могла бы разве что
собиранием окурков, но в те времена папиросы ещё не изобрели, а потому она
была до крайности бедна и несчастна.
Иисус над ней сжалился; он произнес два слова, и добрая женщина вмиг
распрямилась и стала стройна как тополь.
Пребывание Иисуса в Перее не затянулось: к празднику освящения он
возвратился в Иерусалим. Происхождение этого праздника таково: как известно,
Иуда Маккавей был одним из еврейских военачальников, героически сражавшихся
против иноземных захватчиков. Гораздо менее известен тот факт, что после
победы над сирийским царем Маккавею пришлось совершить обряд очищения и
освящения иерусалимского храма. Так вот, когда он вошел в храм, оказалось,
что захватчики перебили почти все сосуды со священным маслом - остался
только один. Положение было безвыходным! Изготовление священного масла -
дело не простое, оно сопровождается сложным, а главное, длительным ритуалом.
Что делать? На всякий случай Иуда Маккавей хотел наполнить маслом хоть часть
светильников, и, представьте, одного-единственного сосуда хватило на все
светильники храма на целую неделю!
В память об этом чуде евреи каждый год веселятся восемь дней подряд, так
же как на пасху и на праздник кущей. Сын голубя присутствовал на этих
увеселениях и едва не был побит камнями за то, что в общественном месте
упрямо утверждал, будто он и его отец составляют одно целое (Лука, глава 13,
стихи 6-9, 10-18; Иоанн, глава 10, стихи 29-42). На сей раз дело было таким
жарким, что Иисусу пришлось поспешно возвратиться туда, откуда он явился.
Во время второго посещения Переи он отличился чудом, совершенным в разгар
пиршества, на котором опять же присутствовали одни фарисеи. Этот шутник
Иисус так любил хорошо поесть, что без разбора принимал все приглашения к
обеду, и от друзей и от врагов.
Тот обед состоялся в субботу. Фарисеи нарочно привели с собой человека,
больного водянкой, раздутого, словно огромный бурдюк.
Иисус тотчас собразил, какую западню ему расставили, и, предваряя
события, первым задал собравшимся вопрос:
- Дозволено ли исцелять в праздник саббат, в день субботний?
Вопрос был дерзкий, а главное, ответить на него было весьма
затруднительно. Сказать "да" означало нарушить закон Моисея, а на него
фарисеи ссылались на каждом шагу. Сказать "нет" в присутствии больного
означало навлечь на себя недовольство и гнев народа за бессердечие. Поэтому
собравшиеся ничего не ответили.
Тогда Иисус приблизился к больному водянкой, сделал одно движение, и
огромный живот больного сразу опал. В евангелии не сказано, куда делась
заполнявшая его вода. Будем надеяться, что её не претворили на сей раз в
вино.
Исцеленному, видимо, нечего было делать, потому что он тут же побежал
хвастаться своим похудевшим брюхом. И вот все хромые, слепые и прочие калеки
повалили в зал пиршества, а за ними - толпы городских оборванцев. Народу
набилось столько, что о десерте нечего было и думать. Тогда Иисус шепнул на
ухо хозяину дома:
- Вам бы следовало пригласить всех этих людей к столу, выпить с ними по
маленькой...
- Что? Надеюсь, вы шутите! Весь этот сброд?! Хорошенькая компания!..
Тотчас же ходячее Слово специально, чтобы насолить гостям, пустилось в
восхваления бедности и даже указало хозяину дома, что ему следовало бы
скорее пригласить этих босяков, чем своих друзей и родителей.
Гости шокированы. Толпа в отрепьях аплодирует. А Иисус принимается за
очередную притчу.
- Один человек,- говорит он,- решил устроить пиршество и разослал всем
приятелям пригласительные письма. В назначенный час, видя, что никто не
является, он отправил слуг предупредить своих друзей, что все готово и он их
ждет, но все начали извиняться и отказываться, словно сговорились. Один
сказал: "Весьма сожалею, что приходится отклонять столь любезное
приглашение, но я купил ферму, и как раз сегодня мне надо поехать её
осмотреть". Второй сказал:
"Никак не могу прийти: у меня заболела теща, а я её так люблю, что даже
на секунду не могу отлучиться от её изголовья". Третий сказал: "Я женат
всего шестой день, так что, сами понимаете, я ещё очень занят". Четвертый
сказал: "Помилосердствуйте! Я проглотил недавно персиковую косточку, и у
меня запор, так что, пока все не пройдет, мне не до пиршеств!" Пятый сказал:
"Сегодня день рождения моей консьержки; я заказал ей превосходный букет и
обязательно должен вручить его лично". И все прочие оправдания были в таком
же роде.
- Ах, такое отношение?! - вскричал глубоко уязвленный хозяин дома и
обратился к слугам: - Ступайте же на площади и перекрестки, по всем дорогам
и вдоль изгородей, соберите всех нищих, увечных, хромых и слепых и гоните их
сюда, дабы наполнился дом мой, я не желаю, чтобы мои соусы пропадали зря!
Притча эта, между нами будь сказано, в данном случае была ни к селу, ни к
городу, поскольку в тот день все гости дружно откликнулись на приглашение
хозяина, но Слово не было бы Словом, если бы удержалось от очередного
словоизлияния, пусть даже и неуместного, как это оказывалось в трех случаях
из четырех (Лука, глава 14, стихи 1-24).
В качестве примера можно процитировать ещё несколько милых наставлений,
высказанных Иисусом перед многолюдной толпой:
"Если кто приходит ко мне, и не, возненавидит отца своего, и матери, и
жены и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не
может быть моим учеником" (Лука, глава 14, стих 26).
Пускай попробуют ханжи после этого утверждать, будто их религия
проповедует любовь к семье! В ответ им всегда можно сунуть под нос
соответствующий текст их собственного евангелия.
Современники Иисуса упрекали его за то, что он якшался лишь с
отъявленными подонками. Вот что сообщает Лука (глава 15, стихи 1-6):
"Приближались к нему все мытари и грешники - слушать его. Фарисеи же и
книжники роптали, говоря: он принимает грешников и ест с ними. Но он сказал
им следующую притчу: Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не
оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет
её?
А найдя, возьмет её на плечи свои с радостью; и, придя домой, созовет
друзей и соседей, и скажет им: "порадуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую
овцу".
С точки зрения здравого смысла эта притча, вызывающая у святош слезы
умиления, довольно-таки похожа на злую пародию. Фарисеи и книжники, чье
умственное развитие намного превосходило нулевой уровень интеллекта верных
последователей Христа, должно быть, животики понадрывали со смеху, слушая
эту чушь. Представляю себе, как мог ответить Иисусу какой-нибудь веселый
иудей:
- Твой пастух, наверное, был великим шутником. Бросил девяносто девять
овец в пустыне, а сам отправился спасать одну заблудшую! Интересно, скольких
ещё у него сожрали волки, пока он искал эту одну паршивую овцу?
Но Иисусу было наплевать на подобные возражения. Мысль его весьма
прозрачна, и он сказал именно то, что хотел сказать: один негодяй для него
дороже девяноста девяти честных людей.
Вот по этому поводу ещё одна история из той же пятнадцатой главы
Евангелия от Луки.
Жил однажды человек, у которого было два сына. Приходит как-то младший из
сыновей к отцу и говорит:
- Папа, у тебя есть кое-что в кубышке, и после смерти ты мне оставишь
кругленькую сумму. Так вот, мне нужны деньги, мне страшно хочется кутнуть. Я
совсем не желаю, чтобы ты сегодня же умер, это было бы с моей стороны
слишком непочтительно. А потому я прошу тебя честью: дай сейчас то, что я
так или иначе получу потом. Я не люблю долго ждать.
Папа тотчас взялся за счеты:
- У меня есть столько-то. На долю твоего брата приходится столько-то, а
тебе столько-то. Вот твоя доля. Желаю, чтобы тебе её хватило на как можно
более долгий срок.
Не папаша, а просто золото, не правда ли?
Младший сын сгреб свою долю и тут же отправился в далекие страны, чтобы
там с гулящими девицами прокутить все дотла. Это ему вполне удалось. Вскоре
он остался без гроша и не знал, что дальше делать. Куда бы он ни обращался,
в долг ему не верили. Когда у него ещё были деньги, он забыл уплатить
портному, тот теперь отобрал у него даже одежду, и наш гуляка остался на
улице почти нагишом.
Потолкавшись в очередях у контор по найму, он получил наконец место
свинопаса на ферме какого-то мужика. Однако мужичок оказался чересчур уж
прижимист: своему работнику он давал ровно столько, сколько нужно, чтобы
только не умереть с голоду. Несчастный дошел до того, что начал завидовать
даже свиньям, которых пас. Он рад был наполнить чрево свое очистками,
которые ели свиньи, но свиньи не уступали ему своего корма.
Долго предавался он горестным размышлениям и наконец сказал:
- У самого последнего конюха моего отца в избытке есть хлеб, а я здесь
подыхаю с голоду, как дурак. Какого черта, вернусь-ка я к папе! Не хватит же
у него совести отказать мне в месте какого-нибудь слуги!
Сказано - сделано. Путь был неблизкий. Еле дотащился он до дому.
И представьте, какая удача! Как раз в тот момент, когда блудный сын
появился на дороге, папа загорал у себя на балконе.
"Что это там за нищий внизу? - спросил себя добряк папаша.- Весь в грязи,
в лохмотьях. В жизни ещё я не видел более мерзкого бродяги... Ба! Да ведь
это же мой младший сынок! Ну конечно, кто же ещё!.."
И вот отец сигает прямо с балкона (балкон был на первом этаже) и бежит по
дороге навстречу своему сыну. "И, побежав, пал ему на шею, и целовал его"
(Лука, глава 15, стих 20).
- Какое счастье, что ты вернулся! Без тебя я так скучал, что едва не
умер... Ты, наверное, растранжирил все свое наследство?.. Да, да, не
