молча, выражение лица имел очень серьезное. Потом безо всякого предуп-
реждения развернулся и стремительно кинулся на кухню, бросив голозадую
Мицуко в прихожей. Из кухни донесся грохот кастрюль.
Мицуко немножко постояла, очухалась, надела трусы и тоже отправилась
на кухню. Выяснилось, что Таро времени даром не терял: еда была готова,
на столе выстроились тарелки и чашки, а сам он уже сидел, нетерпеливо
барабаня пальцами по клеенке (рядом с его ручищами посуда казалась игру-
шечной). Увидев Мицуко, молодой человек промычал что-то радостно-при-
ветственное и приступил к трапезе. Ел он тоже очень аккуратно, можно да-
же сказать, аристократично, но при этом ужасно быстро. Мицуко еще и па-
лочки ко рту поднести не успела, а у него тарелка уже опустела. Он тут
же положил себе добавку, в два счета съел и ее, а затем (Мицуко смотрела
неодобрительно) вылизал тарелку дочиста своим феноменальным языком.
Вскочил, бросился в прихожую, открыл свой кожаный чемодан, достал оттуда
тряпку, сбегал в ванную за водой и приступил к мытью пола. Мицуко снача-
ла смотрела в тарелку, потом стала смотреть, как Таро ползает по полу.
Ползал он на четвереньках, а тряпкой орудовал так отчаянно, что зад у
него дергался в убыстренном ритме вправо-влево, вправо-влево. Мицуко ра-
зобрал смех. Так, давясь от хохота, и доела она свой обед, а полы между
тем засияли матовым блеском. Таро снова наведался к чемодану, извлек от-
туда метелку и принялся воевать с пылью, причем запросто доставал до са-
мого потолка, куда Мицуко при всем желании и со стула бы не дотянулась.
Вниз полетели обрывки паутины, которую молодой человек с явным удо-
вольствием сжевал, словно сладкую вату. Мицуко сидела и смотрела, как в
воздухе, вспыхивая в солнечных лучах, кружатся мириады пылинок. Однако
когда Таро притащил из чемодана складную щетку небесно-голубого цвета и
взялся за уборку по-настоящему, Мицуко отступила во двор. Там она встала
возле распотрошенного мотоцикла и долго разглядывала камеру, которая
черной кишкой выпирала из лопнувшей покрышки.
- Сэнсэй, здрасьте! - раздалось сзади.
Мицуко встрепенулась и увидела, что у забора стоят двое ее учеников,
оба в красных плавках.
Незамедлительно последовал вопрос:
- Сэнсэй, а кто это у вас там шурует?
Мицуко засмущалась и решила соврать:
- Так, знакомый.
Но мальчишек этот ответ не удовлетворил.
- А чего это он у вас уборку делает?
Тут учительница совсем растерялась, но, к счастью, мучителей кто-то
позвал, и они убежали.
Впрочем, Мицуко рано радовалась. Убежать-то дети убежали, но о столь
примечательном событии не забыли. Один так сразу кинулся домой, вверх по
лестнице аж через две ступеньки скакал и с порога как заорет:
- Ма-ам! (пых-пых) Мы шли из бассейна! А у Китамуры-сэнсэй какой-то
дядя! Уборку делает! Правда-правда!
- Какой такой дядя? - накинулась на мальчишку мама.
- Здоровущий такой... На супермена похож.
- А какого возраста?
- Лет двадцать. А может, тридцать.
Мама засмеялась и решила, что к учительнице, должно быть, племянник
из провинции приехал или еще какой-нибудь родственник. Увидел, какая в
доме грязища, вот и решил навести порядок. Молодежь нынче мягкотелая и
изнеженная, но чистоту уважает - хоть на том спасибо.
Своей гипотезой она поделилась с другой мамашей, жившей в соседнем
корпусе, однако та засомневалась:
- Чтобы мужик приехал в гости к незамужней женщине и стал делать
уборку? Что-то не верится. От нынешних мужиков такого не дождешься. -
Покрутила головой и высказала другое предположение: - Вряд ли это
родственник. Скорее всего, волонтера из муниципалитета прислали. Мол, к
вам дети ходят, а у вас такая грязь. Непорядок.
На том и расстались, но у обеих возникли кое-какие иные мысли, вслух
не проговоренные.
А через пару дней шли те же самые мальчишки из бассейна, опять дядю
увидели - он во дворе у учительницы травку подстригал. Ну не загадка ли?
Казалось бы, лето, каникулы, можно забыть и про пансион "Китамура", и
про учительницу, но теперь имя Мицуко звучало в районе многоэтажек чаще,
чем когда бы то ни было, и даже безобидные слова "подстригал травку",
произнесенные заговорщицким шепотом, приобретали некий специфический,
исполненный тайны смысл, хотя вряд ли кто-либо из мамаш сумел бы объяс-
нить, что в этом занятии такого уж интригующего.
Мицуко, разумеется, не знала, о чем именно шепчутся кумушки, но что
без сплетен не обойдется, догадывалась. Мало того, что одни и те же
мальчишки видели Таро (она уже привыкла называть своего постояльца по
имени) дважды - во второй раз он не просто "травку подстригал", а делал
кое-что похуже. Хорошо, если не разглядели... Когда над забором показа-
лись любопытствующие детские мордашки, Таро старательно протирал своей
хозяйке попу букетиком клевера. Мицуко вовремя заметила посторонних,
вскочила с четверенек и одернула платье, но Таро как ни в чем не бывало
снова принялся задирать ей подол (мальчишки так и застыли на месте), а
потом приподнял ее, поднес к вишне и крепко прижал к стволу.
Надо сказать, что сила у Таро была какая-то нечеловеческая. Да и во-
обще был он существом престранным. Взять хотя бы его распорядок дня.
Весь день он дрых беспробудным сном, просыпался часам к шести, делал
уборку, готовил изумительно вкусный ужин, после еды необычайно оживлялся
и волок Мицуко в постель, потом, с наступлением темноты, уходил из дома
и неизвестно где шлялся до глубокой ночи. Возвращался бесшумно, когда
Мицуко уже лежала в кровати, и устраивал случку - на всю ночь, до самого
утра. Такой образ жизни совершенно выбил Мицуко из колеи: утром она не
могла разлепить глаз, а днем бродила по дому сомнамбулой. Бывало, забе-
рется во двор какой-нибудь особенно настырный коммивояжер предлагать
свой товар, увидит хозяйку - волосы космами, под глазами синячищи - и
пугается:
- Ой, - бормочет, - прошу прощения. Видно, я не вовремя.
А Мицуко стоит красная как рак, не знает, что и ответить. Кстати го-
воря, Таро в отличие от своей хозяйки просыпался всегда свеженький, ак-
куратненький, сна ни в одном глазу и пробор - просто заглядение.
Первой назвала вещи своими именами соседка, та, у которой бакалейная
лавка. "У училки мужик завелся", - констатировала соседка. Однако
культурные мамаши из новостроек такой термин сочли вульгарным. Даже вы-
ражение "У учительницы появился друг" показалось им неуместным. Формули-
ровка была найдена такая: "У учительницы в доме поселился молодой мужчи-
на". А там понимай в меру своей испорченности.
Всем ужасно хотелось хоть одним глазком взглянуть на таинственного
"молодого мужчину", но все случая не представлялось - каникулы, черт бы
их побрал, и нет предлога наведаться в Южный район. Стали чаще гонять
детей в бассейн, специально говорили им: зайди, мол, на обратном пути к
Китамуре-сэнсэй, проведай, фруктов вот передай, посмотри, как там у нее
дела. Но с малышей что возьмешь? К Мицуко они заглядывали с удовольстви-
ем, им нравилось глазеть на Таро, но потом мало что интересного расска-
зывали. В это время дня Таро обычно сидел во дворе и ничего не делал -
просто сидел, и все. Но дети пялились на него так, будто зрелище это бы-
ло запретным и захватывающим, а сердчишки у них колотились быстро-быст-
ро. Многие и в бассейн-то стали ходить, только чтоб на диковинного дядю
посмотреть. Таро на зрителей внимания не обращал, люди у него вообще
большого интереса не вызывали. Вот если во двор собака или кошка загля-
нет - дело другое.
Как-то раз Мицуко сквозь непроходящую сонную одурь сообразила, что
каникулы скоро кончатся, и занервничала: как быть. Закрыть пансион? А
жить на что?
Дело было под вечер, шестой час. Проснулся Таро, подобрался к мирно
сидевшей хозяйке, ткнулся носом ей в колени, стал принюхиваться, засо-
пел, запыхтел. У Мицуко затекли ноги, она захотела встать, но Таро не
дал - силком усадил обратно. Если ему нравился какой-то запах, он мог
втягивать его носом очень долго, не надоедало. А куда ему было торо-
питься? На работу он не ходил, только делал уборку, готовил и стирал -
вот и все его дела. Книжек Таро не читал, телевизор не смотрел, но Мицу-
ко ни разу не видела, чтобы он скучал. При этом единственным хобби пос-
тояльца было принюхиваться к хозяйке. Обычно этот ритуал занимал не
меньше часа. Первое время она безумно томилась, но потом как-то понемно-
гу привыкла и даже сама научилась разбирать гамму собственных запахов.
Вроде бы пахнет потом и все, а принюхаешься - тут тебе и аромат водорос-
лей, и ракушек, и лимончиком отдает, и молоком, и даже железом. Более
того, запах, оказывается, и от настроения зависит. Скажем, когда удивля-
ешься - особый привкус появляется. Сидит Мицуко, к себе принюхивается,
вдруг улавливает - удивлением запахло. Ага, думает, это я сейчас, должно
быть, чему-то удивилась. Так и проводили время вдвоем.
Почему-то Таро не проявлял ни малейшего интереса к ее бюсту, никогда
к нему даже не притрагивался. И целоваться не любил. Вместо этого он со-
сал ей шею, ну чисто вампир. От его ласк на горле у Мицуко не проходили
здоровенные лиловые засосы, так что теперь даже в лютый зной она носила
шарфик индийского хлопка. В шарфике было ужасно жарко, и когда Мицуко
заглядывала в зеркало, то видела какую-то чудовищно красную физиономию,
с распухшим носом и пересохшими губами. Просто уродина! И приходило Ми-
цуко на ум, что, когда тебя кто-то слишком сильно любит, прямо жить без
тебя не может, на внешности это сказывается самым губительным образом.
Правда, в отличие от других мужчин Таро лицом Мицуко не любовался (хотя,
как известно, полюбоваться было чем), да и не было у нее возможности
красоту наводить: чуть зазеваешься - налетает, переворачивает кверху по-
пой и давай вылизывать...
Однажды мамаши третьеклассников собрались в целый отряд - было их че-
ловек семь, а то и восемь, - прихватили своих чад и отправились к учи-
тельнице с визитом. Мол, уезжали в отпуск, вернулись, решили заглянуть
на огонек. Принесли с собой большой арбуз. Застигнутая врасплох Мицуко
кое-как всех рассадила, подала ячменный чай, а на самой лица нет. Гостьи
глазами по сторонам зырк-зырк - вроде бы смущаться учительнице нечего: в
доме чистота, стаканы сияют прямо как хрустальные.
А Мицуко думала только о том, что в соседней комнате спит Таро. Ну
как проснется? Унюхает, сколько интересных ароматов принесли с собой в
дом благовоспитанные посетительницы - пот, духи, что-то цитрусовое, сти-
ральный порошок, месячные, зубная паста, инсектицид, кофе, рыба, ле-
карство, мозольный пластырь, нейлон, - да и одуреет от такого разврата.
Хуже всего было то, что среди всех этих агрессивных запахов Мицуко пе-
рестала улавливать свой собственный и потому никак не могла определить,
какая эмоция владеет ею в настоящий момент. В принципе полагалось бы ис-
пытывать раздражение и недовольство в связи со столь бесцеремонным втор-
жением, но запах раздражения ноздри не улавливали, и оттого Мицуко
как-то терялась. Все время помня, что нельзя принюхиваться слишком явно,
она кое-как поддерживала светскую беседу: кивала, где нужно поддакивала,
поглядывала на часы - скорей бы уж гости убирались восвояси.
Но ровно в шесть, с шестым ударом часов, дверь распахнулась, и на по-
роге появился Таро. Был он в коротеньком халате, и когда сделал шаг впе-
ред, полы разошлись самым недопустимым образом. Мамаши, разумеется, сде-
лали вид, что ничего такого не заметили, но один из сорванцов пискнул:
- Ну ни фига себе!
Таро, впрочем, на этот возглас никак не отреагировал.
И тут произошло вот что. Одна из дам тихонечко ойкнула и пробормота-
ла:
- Ой. Никак Иинума-кун...
У Мицуко при этих словах внутри что-то °кнуло, но остальные, похоже,
