Еко Тавада
Собачья невеста
Повесть
Перевод с японского ГРИГОРИЯ ЧХАРТИШВИЛИ
Душным, безветренным июльским днем, в два часа пополудни, брел по
улице, мимо многоэтажных домов, мимо гирлянд ослепительно белого, све-
жестираного белья, старичок. Брел-брел, зачем-то оглянулся, окончательно
разомлел от жары, да так и застыл прямо посреди мостовой. А следом за
ним раскатился было по сонной улице кирпично-красный автомобиль, но тоже
не сдюжил, обессилел, остановился у почтового ящика и встал намертво,
даже изнутри никто не вышел. И тихо, очень тихо было на улице, только
слабенько потренькивали умирающие цикады да глухо урчал кухонный комбайн
в школьной столовой.
При желании можно было заглянуть в открытую балконную дверь первого
этажа: в комнате (девять квадратных метров) сидела женщина, пила чай,
почесывала прыщ на коленке, неодобрительно смотрела в телевизор, по ко-
торому ничего не показывали. В другом окне шторы задернули только до по-
ловины, и было видно кухню, холодильник, на холодильнике надкушенное яб-
локо со следами губной помады (хозяйка ушла в дом культуры). Весь квар-
тал закис, впал в спячку, временно скончался - до того момента, когда
дети из школы потянутся в группу продленного дня. Дело в том, что возле
унылого дома-новостройки, на телеграфном столбе, висел большой, сильно
грязный плакат. Давно висел, уже целый год, а то и дольше. Приклеился
основательно, не отдерешь. На плакате Мицуко Китамура собственноручно
вывела розовым фломастером пансион "Китамура". Группа продленного дня.
Буквы от дождей давно поплыли, угол, где номер телефона, наполовину
оторвался, а на пририсованную тут же схему накакал голубь, так что адрес
разобрать было совершенно невозможно, ну да это ничего - матери школьни-
ков и так давно запомнили, где живет Мицуко. В принципе плакат можно бы-
ло бы и содрать, но как-то руки ни у кого не доходили. Во-первых, больно
уж он был грязный - дотронуться противно. А во-вторых, не имелось среди
местных жителей таких, кому больше всех надо. Район был относительно но-
вый (тридцать лет от роду), массовой застройки, хозяйки следили за чис-
тотой у себя дома, а улица, она, как известно, ничья. Бывало, переедет
машина голубя или бомж на тротуаре кучу навалит, так никто эту красоту
неделями не трогает. С какой, собственно, стати? Для этого есть муници-
пальная служба. Вот и произведение Мицуко было обречено висеть на столбе
до полного распада и слияния с природным элементом.
Дети пансион "Китамура" полюбили сразу и прозвали "Грязнулькиной шко-
лой". Полюбили дети - полюбили и мамаши, так что заведение Мицуко быстро
вошло в моду. Ведь это такая редкость в нынешние времена - приличная
группа продленного дня. Попадаются просто кошмарные (спросите кого хоти-
те), и многие родители прямо говорят: лучше уж пусть дети на улице бол-
таются или торчат в зале игральных автоматов. А у Мицуко совсем другое
дело. Лучше учиться дети, может, и не стали, зато под хорошим присмот-
ром. В общем, большинство мамаш в Мицуко верили и всяким там разным слу-
хам значения не придавали, хотя находились и такие родительницы, кто
возмущался и грозил ребенка из группы забрать. Но ничего, как-то обходи-
лось. В конце концов, мало ли что дети нафантазируют, тут надо делить на
восемь, утешались матери, не склонные к панике. Ребенок же не всегда по-
нимает, когда учитель шутит, а когда говорит серьезно, отсюда - нелепые
домыслы и недоразумения.
Взять хотя бы историю с салфетками. Мамам первоклашки изложили ее в
такой редакции: "Китамура-сэнсэй сказала, что салфетки-соплюшки выкиды-
вать не надо. Один раз высморкаешься - спрячь. Она станет мяконькая да
тепленькая, будешь второй раз сморкаться - одно удовольствие. А в третий
раз соплюшка сгодится в уборной попу вытирать. Учительница сказала, что
это очень приятно".
Бедная мама слушает ни жива ни мертва, не знает, что сказать. В конце
концов промямлит что-нибудь вроде:
- Какие еще "соплюшки"? Надо говорить "салфетки".
А у самой перед глазами живописная картина: Китамура-сэнсэй на унита-
зе с "соплюшкой" в руке, и лицо счастливое-счастливое.
Кстати уж и о лице Мицуко. Директор школы выразился о нем так:
- Редкий случай, чтобы у красивой женщины было такое неистребимое до-
вольство на лице. Обычно красавицы предпочитают иметь вид томный и пе-
чальный.
Правда, поговаривали, что директор приходится Мицуко каким-то дальним
родственником и потому не вполне объективен, но все равно человек он был
солидный и уважаемый, раз считает Китамуру-сэнсэй красавицей, значит,
так оно и есть. А красавицы, как известно, народ особый и грязь к ним не
пристает. Поэтому родители зла на Мицуко за излишний натурализм решили
не держать, ибо наверняка были у учительницы на то свои педагогические
резоны. Рекомендацией о троекратном использовании салфетки дети вос-
пользуются вряд ли, зато к экономии, глядишь, потихоньку и приучатся. А
то взяли моду - расходуют туалетной бумаги за раз по три метра или как
начнут кидаться салфетками с пятого этажа. Не так уж глупо придумала
учительница - таков был общий вердикт. Как уже было сказано, детей из
группы никто не забрал, а со временем малыши историю с "соплюшками" бла-
гополучно забыли. Малыши-то забыли, но некоторые мамаши долго еще поне-
воле вспоминали совет Мицуко. Происходило это обычно в уборной, когда,
ежась от шершавой сухости туалетной бумаги, они внезапно ощущали потреб-
ность в прикосновении более нежном и ласкающем. Эта тенденция приобрела
черты повального наваждения после того, как дети принесли с продленки
новый трофей - сказку о собачьей невесте.
- Знаете ли вы сказки про женитьбу людей с животными? Ну, про же-
ну-журавлиху наверняка знаете. А про собачью невесту?
Так начала Мицуко свое захватывающее повествование, и дети слушали до
самого конца буквально затаив дыхание. Но сказка была предлинная, и по-
тому малыши ее впоследствии толком пересказать не смогли, а школьники
постарше постеснялись. В результате любопытствующим родительницам приш-
лось восстанавливать сказку по обрывкам и кусочкам, сопоставляя сведе-
ния, полученные от первоклашек.
Начиналась сказка примерно так (тут расхождений не было). Давным-дав-
но жила-была маленькая принцесса, а у принцессы была ужасно ленивая
нянька. В обязанности ужасно ленивой няньки входило вытирать принцессе
попу после уборной, но нянька всячески отлынивала от этой обязанности и
придумала вот что. Сказала черному песику, которого принцесса ужасно лю-
била: "Давай лучше ты будешь вылизывать маленькой госпоже попку, а за
это она, когда вырастет, выйдет за тебя замуж". Поскольку это повторя-
лось каждый день, принцесса и пес привыкли к процедуре, да и к мысли о
предстоящем супружестве тоже.
Что произошло дальше, мамашам с точностью установить не удалось, так
как малыши нафантазировали своего и их версии разошлись. Согласно одной,
пес заманил подросшую принцессу в дремучий лес и там на ней женился.
Согласно другой, король случайно увидел, как собака вылизывает принцессе
зад, ужасно разгневался и отправил обоих на необитаемый остров.
Первая версия развивалась так: однажды пес повстречал в чаще охотни-
ка, и тот застрелил бедную собачку, а сам женился на овдовевшей принцес-
се. Та сначала ничего, жила себе с охотником, была довольна жизнью и
только недоумевала, куда ее песик подевался. А однажды ночью охотник
возьми и проговорись во сне, что это он пса убил. Тут принцесса как
схватит ружье, как выстрелит, и охотнику конец.
Вторая версия, с необитаемым островом, была позамысловатей. У прин-
цессы и пса родился сын. Потом собака заболела и умерла, и остались мать
с сыночком на острове вдвоем. Испугалась принцесса, что род пресечется,
вышла замуж за собственного сына, и постепенно стал остров из необитае-
мого очень даже обитаемым.
Особый интерес взрослых, разумеется, вызвали подробности брака прин-
цессы с сыном. А дело там обстояло следующим образом. Как-то раз мать
сказала своему чаду: "Иди на дальний край острова и женись на первой же
женщине, которая тебе встретится". А сама давай бежать другим путем туда
же. Сын пришел на дальний край острова, видит - женщина. Не узнал
собственную мать, да и поженился с ней.
Малыши не знали, что такое инцест, и потому ничего особенного в сказ-
ке не усматривали. В память им запал только эпизод с ужасно ленивой
нянькой и вылизыванием попы. Теперь ребятишки лизали мороженое исключи-
тельно по-собачьи, да еще при этом лаяли, а истомившись сидеть над уро-
ками, начинали для собственного развлечения играть в черного песика -
повизгивали и вылизывали себе ладошки. Мамы смотрели на эти забавы с
ужасом. Вновь укрепилась позиция тех, кто говорил, что все-таки надо
забрать детей из такой продленки, а то неизвестно, чему они там научат-
ся. Однако нашлась одна интеллигентная мамаша (она посещала фольклорный
кружок в местном доме культуры), которая авторитетно заявила, что такая
сказка учительницей не выдумана, а существует на самом деле и, кажется,
даже напечатана в книжке. Тут мамаши несколько успокоились, а одна ска-
зала, что Китамура-сэнсэй - у-ни-кальный педагог, потому что дает детям
материал, не входящий в школьную программу. Остальные, в общем, согласи-
лись, что Мицуко уникальная, и конфликт был разрешен.
Поскольку никто из мам - ни коренные токийки, ни бывшие провинциалки
- в детстве сказки про собачью невесту не слыхали, укрепилось мнение,
что сказка эта иноземного происхождения и привезена учительницей из
странствий то ли по Африке, то ли по Юго-Восточной Азии, где (если ве-
рить слухам) Мицуко долго скиталась в юные годы.
- Наверно, она раньше была хиппи. Даром что ли она на скрипке умеет
играть! Хиппи разъезжали по разным странам на повозках, играли на скрип-
ках и тем зарабатывали на жизнь.
Такое предположение высказала одна юная мамочка. Она была совсем мо-
лоденькая, эпоху хиппи не застала и поэтому немножко путала их с цыгана-
ми.
Ее гипотеза воспламенила другую родительницу, которая сообщила следу-
ющее:
- Как-то раз разбирала я ящик стола и обнаружила на самом дне старый
журнал. Стала от нечего делать листать и вдруг вижу рекламное объявле-
ние: "Экологически чистое природное снотворное из семечек баклажана. За-
казывайте в магазине "Китамура. Товары для хиппи". Я еще тогда подумала,
уж не наша ли это Китамура-сэнсэй?
Одним словом, интерес к персоне Мицуко среди местного женского насе-
ления был велик и постоянно разрастался. А тут еще одна из мамаш расска-
зала, что видела в аэропорту стенд "Их разыскивает полиция", так одна
террористка была вылитая Мицуко. Ушла на дно, скрывается от закона - де-
ло ясное. Но нашлись и оппонентки, утверждавшие, что все это полнейшая
чушь, Мицуко Китамура - обычная преподавательница и всю жизнь учи-
тельствовала в Кансае.
Достоверно установленным можно было считать только один факт: ей
тридцать девять лет. Выяснилось это следующим образом. Дети очень любят
спрашивать учительниц о возрасте, зная, что учительницы от этого ужасно
теряются. А в случае с Мицуко искушение было еще сильней, потому что ма-
мы явно проявляли к Китамуре-сэнсэй повышенный интерес.
Коварный вопрос ("Сэнсэй, а вам сколько лет?") задавался учительнице
неоднократно, и всякий раз Мицуко без малейших колебаний отвечала:
- Тридцать девять.
Итак, возраст можно было считать установленным. Однако все прочие
обстоятельства биографии Мицуко по-прежнему оставались окутаны тайной.
Например, так и не удалось с точностью выяснить, чем Мицуко занималась
до того, как поселилась по своему нынешнему адресу. Произошло это два
года назад. Раньше в доме, где она открыла свой пансион, жила фермерская
семья. Устав заниматься сельским хозяйством, семья продала надел, на вы-
рученные деньги построила доходный дом возле станции, переехала туда
жить, а старую лачугу решила снести, но тут какие-то дальние родственни-
ки попросили приютить одну свою знакомую. Так в квартале появилась Мицу-
ко. Она примчалась на спортивном мотоцикле, и было на ней белое платье.
Мицуко получила дом в аренду на целых десять лет и открыла в нем свой
пансион. Для соседей осталось загадкой, как удалось этой невесть откуда
взявшейся особе уломать упрямого деда-хозяина на такую поразительную
сделку. Вначале возникло подозрение, что дедушка на старости лет обза-
велся любовницей, но это предположение отпало само собой, когда местные
жители получили возможность рассмотреть новую обитательницу дома получ-
ше. Желающие могли полюбоваться, как Мицуко в тертых мешковатых портках
и супермодных солнечных очках сидит у себя во дворе под раскидистой виш-
ней и с блаженной улыбкой читает книжку на польском языке.
В общем, непонятно кто, непонятно откуда, детей нет, возраст - ни ту-
да, ни сюда. Посплетничали соседи, посудачили, да и оставили Мицуко в
покое. Мелко они плавали по части любопытства, если сравнивать с домохо-
зяйками из многоэтажек.
Пора объяснить географию района, в котором развернулись описываемые
события. Состоял он из двух частей - северной и южной. Новостройки нахо-
дились в северной половине, возле железнодорожной станции, а на юге, по
берегам реки Тамагава, располагались кварталы старой застройки. Многие
из жителей северной половины (которой, как уже сообщалось, едва исполни-
лось тридцать лет) никогда и не забредали в те края. А ведь места там
были исторические, ибо в излучине реки люди жили с незапамятных времен.
Археологи даже раскопали на берегу первобытную стоянку - вот какое древ-
нее было это место. Много веков здесь выращивали рис, а в шестидесятые
годы перестали, потому что в рисе появился кадмий. С давних времен стоял
здесь каменный столб с надписью "Восемь ри до Нихонбаси", и когда-то бы-
ли подле него постоялый двор и оживленная торговая улица, но все это ос-
талось в прошлом. Война этот уголок пощадила, поэтому здесь сохранилось
немало старых домов, ну а так ничего примечательного в южной половине не
имелось. Дети из многоэтажек раньше попадали сюда разве что с учителем
рисования - пленэр осваивать, или с учителем природоведения - лягушек
слушать. Но с появлением Мицуко все переменилось. Теперь в положенный
час из новостроек по направлению к реке Тамагава тянулись стайки ребяти-
шек - по шоссе, мимо старого храма, потом наискосок через сливовые сады,
а оттуда уж и поломанный забор пансиона "Китамура" видать. Казалось,
учительница вовсе и не ждала никаких посетителей. Дети, прибывшие первы-
ми, вечно заставали ее врасплох: то она книжку читает, то еще одеться не
успела, а то и вовсе стрижет ногти на ногах.
Как-то раз три девочки-второклассницы примчались совсем рано (поймали
в саду жука, и не терпелось поделиться такой радостью). Видят - сидит
Мицуко в драной-предраной розовой майке, плечи голые и сверху какой-то
коричневой дрянью намазаны. Ровно так сидит, не шелохнется.
- Сэнсэй, - поразились девочки, - вы чего это?
А Мицуко в ответ невозмутимо:
- Да вот, компресс из куриного помета решила сделать.
- Фу, какая гадость! Зачем?
- Понимаете, встретила вчера в центре старого знакомого. Поболтали о
том о сем. Такой он стал противный, что меня с души ка-ак начнет воро-
тить. Уж крутило-крутило, чуть плечи не вывернуло. Сижу вот, лечусь.
Спасибо курочкам.
Девочки не поверили, подошли понюхать - точно помет. Поохали немнож-
ко, повозмущались, но ничего, как-то притерпелись к запаху, и тут их
внимание привлекла розовая майка.
- Сэнсэй, купили бы вы себе новую, эта уже совсем рваная.
Мицуко обиделась:
- Как это новую? Да я ее всего семь лет как приобрела!
Второклассницы давай дразниться: "Дырка на дырке, дырка на дырке!"
Потом надоело. Присмотрелись получше, а у Мицуко сквозь ветхую майку
соски торчат.
- Ой, сэнсэй, а мальчишки придут? Что же вы будете делать?
- А вот что, - засмеялась Мицуко, быстро задрала майку, продемонстри-
ровала свой пышный бюст и тут же спрятала его обратно.
Девочки завизжали от ужаса, но фокус им понравился, и они стали кри-
чать:
- Еще! Еще!
Мицуко исполнила свой номер на бис, а когда второклассницы захотели
еще, отрезала:
- Вс°, надоело. Попросите своих мамочек.
Тогда одна из девочек, которую все считали скромницей и тихоней,
подкралась к Мицуко сзади и задрала на ней майку. Груди выскочили на во-
лю и заколыхались, словно две белые рыбины, девочки шумно возликовали, и
тут как раз подоспели первые из мальчишек.
Однако мальчишки в отличие от девочек никакого восторга не выразили,
а перепугались и юркнули обратно за дверь. Причин такому поведению, не-
типичному для представителей храброго пола, было две: во-первых,
мальчишки любят безобразничать сами, чтобы девчонки охали и визжали, и
когда девочки перехватывают инициативу, у сорванцов как бы уходит почва
из-под ног; а, во-вторых, слишком уж большой бюст оказался у Китаму-
ры-сэнсэй. Это открытие почему-то повергло мальчишек в уныние и смяте-
ние, словно Мицуко проявила неожиданное вероломство. Мальчишки, набычив-
шись, удалились за ограду, но очень скоро на крыльцо вышла учительница в
другой (весьма приличной) блузке и за руку отвела дезертиров в дом. Все
там было как обычно: столы, стулья, а розовая майка и компресс из кури-
ного помета исчезли бесследно.
Однажды в группе продленного дня появилась новая девочка, третьек-
лассница Фукико. Мальчишки ее изводили как могли - то, проходя мимо,
тетрадку соплями измажут, то еще какую-нибудь пакость сделают. Видно, и
в школе они вели себя с Фукико таким же образом. Новенькая не протесто-
вала, не плакала, сидела тихо. Девочки же делали вид, что вообще ее не
замечают, - не разговаривали с ней, не смотрели в ее сторону, и Фукико
платила им той же монетой. Мицуко в этот день была какая-то вялая - гля-
дела своими глазищами куда-то в пространство и, казалось, ничего не за-
мечала. Может, не выспалась, а может, вдруг близорукость прорезалась.
Так продолжалось весь первый урок. Но когда некий мальчик удачно метнул
соплю прямо на тетрадку Фукико третий раз подряд, учительница подошла,
крепко взяла его за руку и оттащила в угол комнаты, к шкафу. Проказник
перепугался, вжал голову в плечи, думал, будет трепка. Но трепки не пос-
ледовало, и когда преступник осторожно приоткрыл один глаз, то увидел,
что Мицуко достает из ящика новенький блокнот (голубого цвета, на облож-
ке изображена лисичка). От ужаса у мальчишки вспотели ладони, а Мицуко
сказала:
- Собственные сопли коллекционируй сам. В своей тетрадке, понял? А
для уроков нб тебе другую.
Дети немножко подумали и решили, что идея с двумя тетрадками (одна
для коллекции, другая для уроков) им нравится. Поднялся шум - все стали
требовать вторую тетрадку, но у Мицуко в запасе имелась всего одна лиш-
няя, так что раздачу "коллекционных" пришлось отложить до следующей не-
дели.
После занятий девочки почему-то не отправились домой, а застряли во
дворе - сели в кружок на корточки и принялись сосредоточенно что-то
рассматривать. Учительнице стало любопытно, она вышла из дома, заглянула
поверх голов и увидела, что бригада муравьев пытается затащить в норку
дохлую стрекозу. Стрекоза для норки была явно великовата, и муравьям
приходилось нелегко, но они не сдавались. И еще Мицуко увидела одинокую
удаляющуюся фигурку - это уходила Фукико.
- Девочки, вы почему не разговариваете с Фукико? - спросила Мицуко.
Школьницы уставились на нее с таким видом, словно никак не могли уяс-
нить смысл вопроса. Потом одна удивленно протянула:
- Она же такая стра-анная.
- Чем странная?
- Голову никогда не моет. А иногда даже без носков приходит, - объяс-
нила другая, и остальные подхватили:
- Она толстая!
- И пенал с Микки-маусом у нее не фирменный!
- Вы бы видели, как она со скакалкой прыгает, - умора!
- У нее и папаша странный!
- Да-да! Он в какой-то "Голубой бар" ходит и там задницей крутит!
Мицуко внимательно все это выслушала, призадумалась, но ничего не
сказала - резко развернулась и ушла в дом, а в доме ретировалась в самую
дальнюю комнату и громко захлопнула за собой дверь.
А вот что произошло в августе, через несколько дней после того, как
пансион "Китамура" закрылся на каникулы. Возле дома Мицуко появился не-
известный молодой человек на вид лет двадцати семи - двадцати восьми.
Был он коротко стриженный, в белоснежной рубашке, отутюженных брюках и
ослепительно начищенных туфлях, в руке держал старомодный кожаный чемо-
дан. На приятеля Мицуко незнакомец был никак не похож, однако вел себя
весьма уверенно: проник во двор через дыру в заборе и сразу же направил-
ся к Мицуко, которая чинила свой мотоцикл и потому была вся чумазая,
растрепанная и, мягко говоря, не вполне одетая.
- Ну вот и я, - сообщил молодой человек.
Мицуко уставилась на него, разинула рот, но так ничего и не сказала,
только испуганно вскинула руку к подбородку. Тогда незнакомец бесшумно
поставил чемодан на ступеньку, снял часы и с чрезвычайной энергичностью
помахал остолбеневшей Мицуко рукой. Потом обаятельнейшим образом улыб-
нулся и спросил:
- Телеграмму получали?
Все так же зачарованно глядя на него, Мицуко покачала головой и попы-
талась сосредоточиться - даже лоб наморщила, а молодой человек улыбнулся
еще жизнерадостней и сказал:
- Зовут меня Таро. Может, и зря я называю вам свое настоящее имя, но
уж больно оно мне нравится.
Мицуко заторможенно кивнула. Тогда Таро крепко взял ее за руку и по-
тянул к крыльцу, будто это был его дом, а Мицуко пришла к нему в гости.
В прихожей молодой человек снял свои сверкающие штиблеты, причем обошел-
ся с ними довольно небрежно - зацепил носком за задник и скинул, не раз-
вязывая шнурков. Однако Мицуко заметила, что туфли встали на пол так
ровненько, что ровнее не бывает.
Далее Таро взял Мицуко обеими руками за бока (ладони у него оказались
не горячие и не холодные) и слегка приподнял. Снова спросил:
- Телеграмму получали?
Она опять замотала головой. Тогда молодой человек неописуемо ловким
движением вытряхнул Мицуко из трусиков и бережно уложил ее на пол, а
сам, не снимая брюк и рубашки, примостился сверху, оскалил острые, как у
собаки, зубы и припал губами к шее бедной учительницы - к тому месту,
где такая тонкая и чувствительная кожа. Зачмокал, заурчал. Мицуко снача-
ла побледнела, потом запунцовела, размякла, на лбу выступили капельки
пота, а снизу в нее стало тыркаться (и проскользнуло-таки) что-то бамбу-
ково-гладкое и напористое. Тут она затрепыхалась, заелозила по полу, и
молодой человек немедленно отодвинулся, но в покое Мицуко не оставил:
перевернул ее животом книзу, взял цепкими лапищами за бедра, приподнял и
со старательным сопением принялся вылизывать ей ягодицы. Язык у него был
широченный, слюней имелось в изобилии, а руки сильные, ухватистые и,
несмотря на жару, совсем не потные. Продолжалась эта процедура довольно
долго; Мицуко в жизни не испытывала ничего, хотя бы приблизительно похо-
жего на свои нынешние ощущения.
Покончив с вылизыванием, Таро поставил жертву на ноги и посмотрел ей
в лицо черными, на удивление безмятежными глазами. Вид у него был все
такой же аккуратный - ни капельки пота, и пробор идеальный, как по ни-
точке. Мицуко непроизвольно дотронулась до его волос. Они оказались
жесткими, как сапожная щетка, а кожа на лбу такая гладкая, что Мицуко не
удержалась, стала поглаживать молодого человека и здесь, и там. Он стоял
молча, выражение лица имел очень серьезное. Потом безо всякого предуп-
реждения развернулся и стремительно кинулся на кухню, бросив голозадую
Мицуко в прихожей. Из кухни донесся грохот кастрюль.
Мицуко немножко постояла, очухалась, надела трусы и тоже отправилась
на кухню. Выяснилось, что Таро времени даром не терял: еда была готова,
на столе выстроились тарелки и чашки, а сам он уже сидел, нетерпеливо
барабаня пальцами по клеенке (рядом с его ручищами посуда казалась игру-
шечной). Увидев Мицуко, молодой человек промычал что-то радостно-при-
ветственное и приступил к трапезе. Ел он тоже очень аккуратно, можно да-
же сказать, аристократично, но при этом ужасно быстро. Мицуко еще и па-
лочки ко рту поднести не успела, а у него тарелка уже опустела. Он тут
же положил себе добавку, в два счета съел и ее, а затем (Мицуко смотрела
неодобрительно) вылизал тарелку дочиста своим феноменальным языком.
Вскочил, бросился в прихожую, открыл свой кожаный чемодан, достал оттуда
тряпку, сбегал в ванную за водой и приступил к мытью пола. Мицуко снача-
ла смотрела в тарелку, потом стала смотреть, как Таро ползает по полу.
Ползал он на четвереньках, а тряпкой орудовал так отчаянно, что зад у
него дергался в убыстренном ритме вправо-влево, вправо-влево. Мицуко ра-
зобрал смех. Так, давясь от хохота, и доела она свой обед, а полы между
тем засияли матовым блеском. Таро снова наведался к чемодану, извлек от-
туда метелку и принялся воевать с пылью, причем запросто доставал до са-
мого потолка, куда Мицуко при всем желании и со стула бы не дотянулась.
Вниз полетели обрывки паутины, которую молодой человек с явным удо-
вольствием сжевал, словно сладкую вату. Мицуко сидела и смотрела, как в
воздухе, вспыхивая в солнечных лучах, кружатся мириады пылинок. Однако
когда Таро притащил из чемодана складную щетку небесно-голубого цвета и
взялся за уборку по-настоящему, Мицуко отступила во двор. Там она встала
возле распотрошенного мотоцикла и долго разглядывала камеру, которая
черной кишкой выпирала из лопнувшей покрышки.
- Сэнсэй, здрасьте! - раздалось сзади.
Мицуко встрепенулась и увидела, что у забора стоят двое ее учеников,
оба в красных плавках.
Незамедлительно последовал вопрос:
- Сэнсэй, а кто это у вас там шурует?
Мицуко засмущалась и решила соврать:
- Так, знакомый.
Но мальчишек этот ответ не удовлетворил.
- А чего это он у вас уборку делает?
Тут учительница совсем растерялась, но, к счастью, мучителей кто-то
позвал, и они убежали.
Впрочем, Мицуко рано радовалась. Убежать-то дети убежали, но о столь
примечательном событии не забыли. Один так сразу кинулся домой, вверх по
лестнице аж через две ступеньки скакал и с порога как заорет:
- Ма-ам! (пых-пых) Мы шли из бассейна! А у Китамуры-сэнсэй какой-то
дядя! Уборку делает! Правда-правда!
- Какой такой дядя? - накинулась на мальчишку мама.
- Здоровущий такой... На супермена похож.
- А какого возраста?
- Лет двадцать. А может, тридцать.
Мама засмеялась и решила, что к учительнице, должно быть, племянник
из провинции приехал или еще какой-нибудь родственник. Увидел, какая в
доме грязища, вот и решил навести порядок. Молодежь нынче мягкотелая и
изнеженная, но чистоту уважает - хоть на том спасибо.
Своей гипотезой она поделилась с другой мамашей, жившей в соседнем
корпусе, однако та засомневалась:
- Чтобы мужик приехал в гости к незамужней женщине и стал делать
уборку? Что-то не верится. От нынешних мужиков такого не дождешься. -
Покрутила головой и высказала другое предположение: - Вряд ли это
родственник. Скорее всего, волонтера из муниципалитета прислали. Мол, к
вам дети ходят, а у вас такая грязь. Непорядок.
На том и расстались, но у обеих возникли кое-какие иные мысли, вслух
не проговоренные.
А через пару дней шли те же самые мальчишки из бассейна, опять дядю
увидели - он во дворе у учительницы травку подстригал. Ну не загадка ли?
Казалось бы, лето, каникулы, можно забыть и про пансион "Китамура", и
про учительницу, но теперь имя Мицуко звучало в районе многоэтажек чаще,
чем когда бы то ни было, и даже безобидные слова "подстригал травку",
произнесенные заговорщицким шепотом, приобретали некий специфический,
исполненный тайны смысл, хотя вряд ли кто-либо из мамаш сумел бы объяс-
нить, что в этом занятии такого уж интригующего.
Мицуко, разумеется, не знала, о чем именно шепчутся кумушки, но что
без сплетен не обойдется, догадывалась. Мало того, что одни и те же
мальчишки видели Таро (она уже привыкла называть своего постояльца по
имени) дважды - во второй раз он не просто "травку подстригал", а делал
кое-что похуже. Хорошо, если не разглядели... Когда над забором показа-
лись любопытствующие детские мордашки, Таро старательно протирал своей
хозяйке попу букетиком клевера. Мицуко вовремя заметила посторонних,
вскочила с четверенек и одернула платье, но Таро как ни в чем не бывало
снова принялся задирать ей подол (мальчишки так и застыли на месте), а
потом приподнял ее, поднес к вишне и крепко прижал к стволу.
Надо сказать, что сила у Таро была какая-то нечеловеческая. Да и во-
обще был он существом престранным. Взять хотя бы его распорядок дня.
Весь день он дрых беспробудным сном, просыпался часам к шести, делал
уборку, готовил изумительно вкусный ужин, после еды необычайно оживлялся
и волок Мицуко в постель, потом, с наступлением темноты, уходил из дома
и неизвестно где шлялся до глубокой ночи. Возвращался бесшумно, когда
Мицуко уже лежала в кровати, и устраивал случку - на всю ночь, до самого
утра. Такой образ жизни совершенно выбил Мицуко из колеи: утром она не
могла разлепить глаз, а днем бродила по дому сомнамбулой. Бывало, забе-
рется во двор какой-нибудь особенно настырный коммивояжер предлагать
свой товар, увидит хозяйку - волосы космами, под глазами синячищи - и
пугается:
- Ой, - бормочет, - прошу прощения. Видно, я не вовремя.
А Мицуко стоит красная как рак, не знает, что и ответить. Кстати го-
воря, Таро в отличие от своей хозяйки просыпался всегда свеженький, ак-
куратненький, сна ни в одном глазу и пробор - просто заглядение.
Первой назвала вещи своими именами соседка, та, у которой бакалейная
лавка. "У училки мужик завелся", - констатировала соседка. Однако
культурные мамаши из новостроек такой термин сочли вульгарным. Даже вы-
ражение "У учительницы появился друг" показалось им неуместным. Формули-
ровка была найдена такая: "У учительницы в доме поселился молодой мужчи-
на". А там понимай в меру своей испорченности.
Всем ужасно хотелось хоть одним глазком взглянуть на таинственного
"молодого мужчину", но все случая не представлялось - каникулы, черт бы
их побрал, и нет предлога наведаться в Южный район. Стали чаще гонять
детей в бассейн, специально говорили им: зайди, мол, на обратном пути к
Китамуре-сэнсэй, проведай, фруктов вот передай, посмотри, как там у нее
дела. Но с малышей что возьмешь? К Мицуко они заглядывали с удовольстви-
ем, им нравилось глазеть на Таро, но потом мало что интересного расска-
зывали. В это время дня Таро обычно сидел во дворе и ничего не делал -
просто сидел, и все. Но дети пялились на него так, будто зрелище это бы-
ло запретным и захватывающим, а сердчишки у них колотились быстро-быст-
ро. Многие и в бассейн-то стали ходить, только чтоб на диковинного дядю
посмотреть. Таро на зрителей внимания не обращал, люди у него вообще
большого интереса не вызывали. Вот если во двор собака или кошка загля-
нет - дело другое.
Как-то раз Мицуко сквозь непроходящую сонную одурь сообразила, что
каникулы скоро кончатся, и занервничала: как быть. Закрыть пансион? А
жить на что?
Дело было под вечер, шестой час. Проснулся Таро, подобрался к мирно
сидевшей хозяйке, ткнулся носом ей в колени, стал принюхиваться, засо-
пел, запыхтел. У Мицуко затекли ноги, она захотела встать, но Таро не
дал - силком усадил обратно. Если ему нравился какой-то запах, он мог
втягивать его носом очень долго, не надоедало. А куда ему было торо-
питься? На работу он не ходил, только делал уборку, готовил и стирал -
вот и все его дела. Книжек Таро не читал, телевизор не смотрел, но Мицу-
ко ни разу не видела, чтобы он скучал. При этом единственным хобби пос-
тояльца было принюхиваться к хозяйке. Обычно этот ритуал занимал не
меньше часа. Первое время она безумно томилась, но потом как-то понемно-
гу привыкла и даже сама научилась разбирать гамму собственных запахов.
Вроде бы пахнет потом и все, а принюхаешься - тут тебе и аромат водорос-
лей, и ракушек, и лимончиком отдает, и молоком, и даже железом. Более
того, запах, оказывается, и от настроения зависит. Скажем, когда удивля-
ешься - особый привкус появляется. Сидит Мицуко, к себе принюхивается,
вдруг улавливает - удивлением запахло. Ага, думает, это я сейчас, должно
быть, чему-то удивилась. Так и проводили время вдвоем.
Почему-то Таро не проявлял ни малейшего интереса к ее бюсту, никогда
к нему даже не притрагивался. И целоваться не любил. Вместо этого он со-
сал ей шею, ну чисто вампир. От его ласк на горле у Мицуко не проходили
здоровенные лиловые засосы, так что теперь даже в лютый зной она носила
шарфик индийского хлопка. В шарфике было ужасно жарко, и когда Мицуко
заглядывала в зеркало, то видела какую-то чудовищно красную физиономию,
с распухшим носом и пересохшими губами. Просто уродина! И приходило Ми-
цуко на ум, что, когда тебя кто-то слишком сильно любит, прямо жить без
тебя не может, на внешности это сказывается самым губительным образом.
Правда, в отличие от других мужчин Таро лицом Мицуко не любовался (хотя,
как известно, полюбоваться было чем), да и не было у нее возможности
красоту наводить: чуть зазеваешься - налетает, переворачивает кверху по-
пой и давай вылизывать...
Однажды мамаши третьеклассников собрались в целый отряд - было их че-
ловек семь, а то и восемь, - прихватили своих чад и отправились к учи-
тельнице с визитом. Мол, уезжали в отпуск, вернулись, решили заглянуть
на огонек. Принесли с собой большой арбуз. Застигнутая врасплох Мицуко
кое-как всех рассадила, подала ячменный чай, а на самой лица нет. Гостьи
глазами по сторонам зырк-зырк - вроде бы смущаться учительнице нечего: в
доме чистота, стаканы сияют прямо как хрустальные.
А Мицуко думала только о том, что в соседней комнате спит Таро. Ну
как проснется? Унюхает, сколько интересных ароматов принесли с собой в
дом благовоспитанные посетительницы - пот, духи, что-то цитрусовое, сти-
ральный порошок, месячные, зубная паста, инсектицид, кофе, рыба, ле-
карство, мозольный пластырь, нейлон, - да и одуреет от такого разврата.
Хуже всего было то, что среди всех этих агрессивных запахов Мицуко пе-
рестала улавливать свой собственный и потому никак не могла определить,
какая эмоция владеет ею в настоящий момент. В принципе полагалось бы ис-
пытывать раздражение и недовольство в связи со столь бесцеремонным втор-
жением, но запах раздражения ноздри не улавливали, и оттого Мицуко
как-то терялась. Все время помня, что нельзя принюхиваться слишком явно,
она кое-как поддерживала светскую беседу: кивала, где нужно поддакивала,
поглядывала на часы - скорей бы уж гости убирались восвояси.
Но ровно в шесть, с шестым ударом часов, дверь распахнулась, и на по-
роге появился Таро. Был он в коротеньком халате, и когда сделал шаг впе-
ред, полы разошлись самым недопустимым образом. Мамаши, разумеется, сде-
лали вид, что ничего такого не заметили, но один из сорванцов пискнул:
- Ну ни фига себе!
Таро, впрочем, на этот возглас никак не отреагировал.
И тут произошло вот что. Одна из дам тихонечко ойкнула и пробормота-
ла:
- Ой. Никак Иинума-кун...
У Мицуко при этих словах внутри что-то °кнуло, но остальные, похоже,
восклицания не расслышали. Мамаши засобирались, стали хором прощаться -
будто догадались, что у Таро вот-вот начнется период активной жизнедея-
тельности. "Ну что вы, посидели бы еще", - должна была запротестовать
Мицуко, она уж и рот раскрыла, да некстати прикусила язык, так что по-
висла неловкая пауза: Таро стоял молча, глазел на гостей безо всякого
выражения; родительницы же поглядывали на невежу с явным неодобрением.
Потом разом засуетились и быстренько убрались, причем Орита-сан (которая
произнесла загадочные слова) смотрела на Таро с явным ужасом и из дома
вылетела первая.
Проводив гостей, Мицуко надолго застряла в прихожей. На кухне грохо-
тал Таро, с ходу кинувшийся мыть стаканы. Мицуко взяла себя в руки и то-
же занялась делом - стала махать веером, прогонять из дома чуждые запа-
хи. Иногда она застывала на месте, потом возобновляла свое занятие с уд-
военным усердием.
Дальше все было как всегда: после ужина Таро поспаривался с Мицуко и
был таков.
А еще некоторое время спустя зазвонил телефон.
То была Орита-сан.
- Было так много народу, не могла с вами поговорить, - зачастила она.
- А дело в том, что ваш... постоялец как две капли воды похож на одного
бывшего сотрудника моего мужа. Его звали Иинума, муж его очень любил, а
три года назад Иинума-кун внезапно исчез. Вот я и подумала, а вдруг это
он. Понимаете, жена его ищет все эти годы, так жалко бедняжку, так жал-
ко. Если это и вправду он, надо ей сообщить.
Мицуко сначала держалась индифферентно, лишь коротко хмыкала, потом
хмыкать прекратила, потому что стало трудно дышать.
Не дождавшись реакции на свои слова, Орита-сан приняла самостоя-
тельное решение:
- В общем, я с ней поговорю. Пусть придет, сама посмотрит, он это или
не он.
Мицуко не нашлась, что на это возразить, и снова промолчала, а Ори-
та-сан, укрепляясь на захваченном плацдарме, спросила:
- Как вы, собственно, с ним познакомились?
Правду отвечать было никак невозможно, пришлось врать:
- Да так, случайно. Попросил сдать ему комнату, ну я и согласилась.
Говорите, фамилия того молодого человека Иинума? А какими иероглифами
пишется?
Орита-сан про иероглифы ничего не сказала, а вместо этого принялась
со всеми подробностями рассказывать историю беглого мужа несчастной же-
ны. Мицуко неоднократно пыталась вмешаться, говорила:
- Вы знаете, меня совершенно не интересует, что за человек был ваш
Иинума. Какое мне до него дело?
Но остановить Ориту-сан ей было уже не под силу. Пару раз Мицуко хо-
тела взять и повесить трубку, но так и не повесила - сидела, безвольно
подперев кулаком щеку и закрыв глаза, слушала до самого конца.
Рассказ мадам Ориты.
Этот самый Таро Иинума кончил Токийский университет и поступил на ра-
боту в отдел мужа (Орита-сан служит в фармацевтической компании). Мужу
он сразу понравился, трудно даже объяснить, чем именно. Характер такой
покладистый, мягкий, что ему ни скажешь, "Ваша правда, - говорит. Вот
типичный случай. Как-то раз перед работой видит муж Иинуму на служебной
автостоянке. Тот стоит, опершись на машину, и вышитым кружевным платоч-
ком подметку ботинка вытирает. Мой спрашивает, что, мол, случилось. А
Иинума смутился, "На червяка наступил" - говорит. Муж посмотрел - вокруг
один асфальт. Какие там червяки? "Да откуда тут червяку взяться?" -
спрашивает. Тут Иинума совсем смешался, подметку чистить перестал. "Ваша
правда" - говорит. Муж потом мне говорит: "Это он, наверно, в собачье
дерьмо вляпался, а признаться постеснялся, вот и выдумал про червяка.
Представляешь? Прямо жалко его стало".
А пожалеть Иинуму и в самом деле было за что. Коллеги его все время
дразнили, подкалывали. Например, заметили, что он казенными карандашами
не пользуется, а ходит со своим пеналом, как первоклашка. Стали спраши-
вать, в чем дело, - молчит. Тогда подняли его на смех. Говорят, наш Ии-
нума признает только карандаши с кошечками и собачками. Как-то раз приг-
ласил муж Иинуму выпить. Посидели, расслабились, мой и спрашивает: "Не
хочешь, конечно, не говори, но все-таки любопытно, чем тебя казенные ка-
рандаши не устраивают?" Ну, Иинума и признался. "Только, говорит, уго-
вор: никому не рассказывайте". Оказывается, сидела с ним за соседним
столом одна сотрудница, звать Мисако Канэда, так у нее была дурная при-
вычка - как задумается, начинает карандаш грызть. Причем от рассеянности
хватает карандаши откуда придется, в том числе и с соседних столов. А
потом возвращает весь изгрызенный, а не изгрызенный, так обслюнявленный.
Вот Иинума и обзавелся собственным пеналом. Муж решил пошутить. "Так это
ж здорово, говорит, если твой карандаш во рту у девушки побывал. Она его
и полизала, и пососала, а?" Тут Иинума весь набычился, напряженный стал,
и мой понял, что такие шутки ему не по нраву. Тогда попробовал с ним
по-другому поговорить, серьезно. "Нельзя таким чувствительным быть, го-
ворит. Нервы закаляй, а то пропадешь". Иинума в ответ: "Ваша правда". И
перестал с пеналом ходить. После этого муж его еще больше полюбил - как
же, совета послушался, приятно. Потом было еще много всяких таких исто-
рий. Например, завелась у Иинумы странная привычка - сидит на рабочем
месте и все на стуле задом ерзает: туда-сюда, туда-сюда. Все перегляды-
ваются, хихикают. Мой отвел Иинуму в сторону, говорит: "У меня, говорит,
тоже приступы геморроя бывают. Хочешь, мол, врача хорошего порекомен-
дую". А Иинума ему: "Да нет, у меня не геморрой. Кожа у меня очень неж-
ная. Как сяду в здешнем туалете на унитаз, так потом прыщи высыпают".
Муж пришел домой, советуется со мной - как быть. Ну, я ему и присовето-
вала. Продаются такие одноразовые пластиковые сиденья для унитаза, раз
попользовался - выкинул. Муж сказал Иинуме, тот обрадовался, стал
пользоваться. "Ваша правда", - говорит.
А четыре года назад Иинума женился. На девушке из их отдела, такая
Есико там работала. Худенькая, голосок тихонький, на лисичку похожа.
Только школу кончила, на четыре года младше Иинумы. Орита-сан обрадовал-
ся, думал - идеальная невеста для парня. Он ведь робкий, а такую кроху
бояться не будет. Потом муж видит - невеста ходит довольная, счастливая,
а жених какой-то кислый, нерадостный. Подумал, уж не подловила ли Есико
парня, не заставила ли жениться силком. Может, он кого-то другого любит.
Поговорил с ним начистоту - но деликатно так, не в лоб. Да нет, вроде бы
все нормально. Ладно, сыграли свадьбу. Пожили они с годик, проблем осо-
бых не было, а потом Иинума вдруг раз - и исчез. Ни жене ни слова не
сказал, ни на работе. Как в воду канул.
А в тот год у них в отделе работы было невпроворот. Не было у мужа
времени с Иинумой по душам поговорить, расспросить, как семейная жизнь
складывается. То есть они, конечно, выпивали вместе, но все как-то на
бегу, да и потом Иинума в основном отмалчивался. Один только раз о Есико
разговор зашел. Мой спросил: "Ну как, хорошая жена из Есико получилась?"
Иинума помялся и вдруг говорит: "Тут как-то прихожу домой, а моя зубная
щетка вся на мелкие кусочки переломана. Есико, она маленькая, но
сильная". Муж слегка опешил, а говорить что-то надо. "Хорошо, говорит,
что сильная". Иинума голову повесил, помолчал, потом спрашивает: "Ори-
та-сан, вы жирный бульон любите? Я терпеть не могу". Муж не понял: "А
она все время варит? - спрашивает. - Ну скажи ей, что не любишь, да и
дело с концом. Тоже мне повод для страданий". "Нет, говорит, не варит.
Но..." - И молчит. Муж сидит, ждет, что дальше будет. А Иинума реши-
тельно так: "Но от нее все время пахнет жирным бульоном. А я вообще ни-
каких запахов не выношу. И жить с другим живым существом в маленькой
квартире для меня мука. Не могу я спать, если рядом есть кто-то еще,
будь то хоть морская свинка. Лежит, дышит. Ритм дыхания не такой, как у
меня. Я от этого задыхаться начинаю".
Дослушав до этого места, Мицуко успокоилась: не Таро. Ее Таро, наобо-
рот, так обожает запахи, что жить без них не может. А успокоившись,
дальше слушать не стала.
- Ладно, пусть Есико-сан приходит, когда хочет. Пусть посмотрит, ее
это муж или нет.
Тогда занервничала Орита-сан, сраженная подобным безразличием, и за-
бормотала, что немедленно, сию же минуту позвонит Есико.
Так и сделала. Сообщила потрясающую новость, объяснила, как добраться
до дома Китамуры-сэнсэй, однако Есико восприняла известие на удивление
хладнокровно. Да и вопросы задавала какие-то необязательные:
- Надо ведь, наверно, что-то в дом принести? Не с пустыми же руками в
гости идти... Как думаете, может, фрукты?
В общем, разочаровали они обе доброжелательницу, не такой она ждала
реакции.
Есико явилась к учительнице с визитом в самом конце августа. Вечер
выдался душный, пасмурный, небо так набухло влагой, того и гляди лопнет.
Где-то вдалеке зычно откашлялся лев - это рокотнул гром. В сгущающихся
сумерках через пролом в заборе юркнула худенькая фигурка, лица было не
разглядеть - только вспыхнули два глаза. В первый момент Мицуко подумала
- мальчишка. Но фигурка приблизилась к крыльцу и оказалась молоденькой
женщиной. Женщина покосилась в угол двора, туда, где сидел и смотрел на
небо неподвижный Таро, потом перевела взгляд на Мицуко и представилась:
- Я - Есико.
Мицуко всполошилась, стала звать гостью в дом, а тут как раз и первые
каплищи подоспели. Таро неторопливо поднялся и тоже направился к дому.
На Есико взглянул мимоходом, интереса не выразил. Мицуко успокоилась.
Какой еще Иинума? Подала чаю.
Есико смотрела только на хозяйку, на Таро - ноль внимания. Он ушел в
комнату, закрыл за собой дверь. А на улице творилось такое, что Мицуко
решила закрыть окна. Только хотела встать, а Есико на нее как кинется,
как схватит за обе ноги, как дернет! И сила у нее просто какая-то нече-
ловеческая. Бухнулась Мицуко на пол, лежит, на Есико смотрит. А глаза у
Есико круглые, точь-в-точь такие же, как у Таро.
Гостья уселась на поверженную Мицуко сверху, содрала с нее шарфик,
обнажила засосы на шее, понюхала их и строго так спрашивает:
- Телеграмму получали?
Мицуко только виновато головой покачала, совсем у нее в голове все
перепуталось. Тогда Есико встала, достала из сумочки визитную карточку
голубого цвета.
- Завтра жду вас у себя. Вот адрес.
Сказано это было таким величественным тоном, что у Мицуко не хватило
духу ответить отказом. Посмотрела она в окно: терраса вся мокрая, с неба
по-прежнему хлещет, но тучи чуть раздвинулись, выглянуло вечернее солнце
и обеспечило дождю эффектную подсветку. Оглянулась на гостью - а той и
след простыл.
Тело у Мицуко было как не свое. Еле доковыляла до соседней комнаты,
решила посмотреть, чем там Таро занимается. Открыла дверь - нет Таро.
Ушел.
Назавтра отправилась Мицуко с ответным визитом. Жила Есико в районе
многоэтажек, как две капли воды похожем на Северный район, только стены
у домов здесь были выкрашены в розовый цвет. Нашла дом номер 1746, под-
нялась на нужный этаж, увидела длинный ряд одинаковых дверей. Позвонила.
Сегодняшняя Есико была совсем не похожа на вчерашнюю: глаза спокой-
ные, совсем не блестят - в общем, женщина как женщина. Мицуко ее ничуть
не испугалась, вошла внутрь, огляделась по сторонам. В квартире пахло
жирным бульоном. Больше, пожалуй, ничего примечательного - разве что на
комоде лежали соломенные жгуты, из каких плетут украшения. Пока Есико
говорила, Мицуко все смотрела на эти жгуты.
А сказала Есико вот что. Мужчина, которого она вчера видела, - вне
всякого сомнения, ее беглый муж. Однако добрейшая Орита-сан изложила
факты не совсем верно. Да, Таро исчез три года назад, но отнюдь не бесс-
ледно - его периодически видели то в одном месте, то в другом, а недавно
Есико узнала, что у Таро есть приятель, с которым они развлекаются по
вечерам. Встретилась с этим самым приятелем (его зовут Тосио Мацубара),
поговорила. Занятный такой человечек, незатейливый, но симпатичный. От
него Есико узнала, что у Таро есть женщина. Стала думать, как бы ей эту
женщину найти, а тут как раз Орита-сан позвонила.
Больше всего в этой истории Мицуко поразило имя приятеля. Тосио Мацу-
бара - это же отец той девочки, Фукико! Мать у нее несколько лет как
умерла, живут они вдвоем. Мицуко видела его, когда он приходил записы-
вать дочь на продленку. Коренастый такой, с плаксивой физиономией и ше-
пелявый - спереди зуба не хватает. Во время беседы нервничал, но был
ужасно вежливый, все повторял, что полностью доверяет Китамуре-сэнсэй,
полностью. Мицуко растаяла, они разговорились, и выяснилось, что Мацуба-
ра-сан знает массу интересных вещей - и про жизнь крокодилов, и про уст-
ройство индонезийского жилища. Потом кто-то рассказывал, что человек он
серьезный, работящий. Непохоже, чтобы такой "развлекался по вечерам".
- Что значит "развлекаются по вечерам"? - не выдержала она. - С жен-
щинами, что ли?
- Нет, там женщин нет, - коротко ответила Есико.
- Чем же они развлекаются?
Но хозяйка лишь коротко хохотнула и больше на эту тему говорить не
стала. Помолчала и сказала нечто странное:
- Это уже не мой муж, не Таро Иинума. Таро был нервный, пугливый,
вздрагивал, когда до него дотронешься. Я бы, может, и сама с ним разве-
лась, если бы не сбежал. А этот... Ну разве что чистюля. В остальном -
никакого сходства... Понимаете, незадолго до исчезновения произошел с
ним один случай. Возможно, тогда-то с Таро и произошло превращение...
Было время - я хотела начать все сначала, хотела, чтоб у нас с ним нала-
дилось. Решила - ни перед чем не остановлюсь. Записалась в кружок, нача-
ла тренироваться. Оказывается, так интересно! Я и про Таро стала забы-
вать.
- Что за кружок? - спросила Мицуко. - Айкидо?
Вместо ответа Есико молниеносным движением подхватила ее под мышки и
усадила на стол. Мицуко забарахталась, засучила руками-ногами и пре-
больно стукнулась коленкой о стену. Тут Есико прилепилась спрутом к за-
шибленной коленке и моментально высосала из нее боль.
- Походила на тренировки и сама стала такая, как Таро, - похвасталась
она.
Затем последовал рассказ о том дне, когда Таро Иинума перестал быть
самим собой. Мицуко сидела вся красная, потирала коленку и слушала.
Рассказ Есико
Три года назад вон там, где теперь корпуса, домов еще не было, а на
холме только-только построили новый ресторан. Как-то в воскресенье, бли-
же к вечеру, решили мы туда сходить. Посидели, выпили чаю, поели творож-
ного кекса. Взяли домой бифштексов с соусом, идем назад по тропинке.
Вокруг кусты, деревья. Вдруг слышим - странный такой звук, как будто мо-
тор заурчал. Оглянулись - никого. Пустырь, трубы какие-то лежат. Ладно,
пошли дальше. Вышли на асфальтовую дорожку, идем полем. Справа и слева -
высокая трава. И снова непонятное урчание.
- Что такое? - спрашиваю, а из зарослей одна за другой выскочили со-
баки, и все здоровущие такие.
Я сначала ни чуточки не испугалась. Смотри, говорю, они без ошейни-
ков, наверно беспризорные. И тут одна ка-ак кинется на Таро, и остальные
следом за ней. Он заорал, пакет с бифштексами отшвырнул в сторону, но за
пакетом только одна псина бросилась, а все прочие давай ему брюки драть
и за ноги кусать! Таро кричит: "Ой! Караул! Грязные какие! Отстаньте!" Я
перепугалась, побежала за помощью. Позвонила из автомата в полицию, пока
приехали из санэпидемстанции с палками и сетками, пока то, пока се,
прошло не так мало времени. Привожу я их на место - собак не видно, Таро
лежит на асфальте. Отвезли его в больницу, осмотрели - вроде ничего осо-
бенно ужасного: бешенства нет, только десятка полтора не очень глубоких
укусов. Скоро он пришел в сознание, я успокоилась, думала, все нор-
мально. А тут приезжает в больницу его бабушка - на такси примчалась,
всех прочих родственников опередила. Глаза выпученные, причитает: "Все,
пропал наш Таро, заколдовали его злые духи!" Потом его мать приехала.
"Ты, говорит, бабушку не слушай. Она у нас отсталая, суеверная, а недав-
но еще в какую-то секту записалась. Такое несет - уму непостижимо". Но
мне все равно жутко стало. Растолкала мужа, кричу: "Ты что теперь, сов-
сем психом станешь?" Он лежит, глазами хлопает и ни слова в ответ. Ну,
меня и понесло - нервы, напряжение, да и злости на него накопилось. "Что
молчишь? - кричу. - Оглох?" А он как воды в рот набрал. Меня прямо зат-
рясло. Схватила чашку с чаем и в него запулила... В общем, вскоре после
этого ушел он из дома. Но крутился все время где-то неподалеку, я на не-
го постоянно натыкалась - то возле станции, то в парке. И раз от разу он
все больше менялся: плечистый такой стал, глаза блестят, движения рез-
кие. Увижу его, окликну, глядь - а его уж и след простыл. Был - и нету.
Позвонил Орита-сан, сказал: твой на работу не ходит, не случилось ли,
мол, чего. Ну, я разревелась, говорю: "Пропал мой Таро. Исчез в неиз-
вестном направлении". А разревелась не потому, что муж бросил, просто
страшно стало. Сейчас, думаю, замучают расспросами, что, да чего, да по-
чему до сих пор в полицию не заявила. Решила дурочкой прикинуться, безу-
тешной женой, у которой от горя крыша поехала. На самом деле горя я ни-
какого не чувствовала. Сначала безумно злилась на Таро, потом зависть
меня обуяла. Ишь, думаю, какой он крепкий да гладкий стал, а я такая
слабая, хилая, несимпатичная... И решила я записаться в кружок.
Ушла от нее Мицуко, так толком и не поняв, что за кружок такой и что
имелось в виду под "вечерними развлечениями" Таро. Но на своего посто-
яльца с того дня она смотрела уже без прежнего трепета. Так ты, думает,
раньше в фармацевтической компании работал. Ну-ну, думает.
Сентябрь наступил, снова начались занятия. С обеда и до вечера у Ми-
цуко полон дом ребятишек. Таро в классе не появлялся, уходить стал
раньше, возвращаться позже. Ее это устраивало. Неприятно как-то стало на
него при дневном свете смотреть. Ночью покувыркаться - еще куда ни шло,
а в остальное время суток прямо глаза бы его не видели.
Зато прониклась она какой-то странной симпатией к Фукико. До каникул
Мицуко просто жалела бедняжку, не давала ее обижать, а теперь учительни-
цу будто прорвало: и волосы-то она девочке расчесывала, и ногти стригла,
и заставляла на час раньше приходить и уроки проверяла. А уж как пережи-
вала, что Фукико хуже других учится! Надо сказать, что Фукико все эти
знаки внимания воспринимала настороженно. От приходов на час раньше под
разными предлогами увиливала, а после занятий норовила побыстрее удрать,
чтоб Мицуко не подловила.
Как-то раз учительница ее все-таки успела зацапать. Спрашивает:
- Кто тебя ужином кормит?
- Покупаю что-нибудь. Папа денег дает.
- И что ты покупаешь? - не отставала Мицуко.
- Ну, там чизбургер или кусочек жареного цыпленка...
Мицуко так тяжело вздохнула, что девочке стало стыдно и она заплака-
ла.
- Вот что, - объявила Мицуко. - Теперь будешь ужинать у меня.
Восторга Фукико не выразила, но и отказываться не стала. Ее так раз-
везло, что она все плакала, плакала и никак не могла остановиться. Мицу-
ко достала платок, вытерла девочке зареванное лицо, и та вдруг обмякла,
вся ершистость куда-то подевалась - ткнулась учительнице носом в грудь и
разрыдалась еще пуще.
И ничего ужасного с Фукико от этого не случилось, хотя папа сколько
раз говорил, что от людей надо держаться подальше. Но Китамура-сэнсэй,
наверно, не такая, как другие, - она единственная, про кого папа ни разу
ничего плохого не сказал.
В общем, отношения у Мицуко и Фукико наладились. Теперь девочка при-
ходила каждый вечер, съедала приготовленный Таро ужин, потом Таро ухо-
дил, а она тихо сидела в комнате или играла во дворе (во все дни, кроме
среды, потому что по средам в пансион приходили ее одноклассники). Минут
за пять до возвращения Таро девочка, словно повинуясь неведомому сигна-
лу, вставала и уходила домой. Такой установился ритуал.
От учительницы Фукико больше не бегала, но смотрела на нее без особо-
го обожания. Книжек, которые подсовывала ей Мицуко, не читала, стряпню
Таро ела как бы через силу - не признавала блюд, которые не политы кет-
чупом или майонезом. Зато почему-то любила смотреть на Таро, весь ужин
просто глаз с него не сводила.
Девочка была неразговорчивой, а если отвечала на вопросы, то невпо-
пад, не о том, о чем спрашивают.
Например, Мицуко говорит:
- Какой у тебя папа ученый. Все на свете знает. Про крокодилов мне
рассказывал. Наверно, много путешествовал, да?
Фукико немного подумала и отвечает:
- Он все собирается. Говорит: "Странствовать хочу". Давно чемодан
собрал. Так чемодан и стоит возле ванной. А сам никуда не едет. Послед-
ний раз давным-давно ездил, еще когда на другой работе был.
- Должно быть, он очень занят? - полюбопытствовала Мицуко.
Но Фукико лишь неопределенно покачала головой, как будто не вполне
поняла смысл вопроса. Странным она все-таки была ребенком.
В следующий раз Мицуко попробовала зайти с другого бока:
- А что твой папа говорит про Таро?
Спросила и тут же пожалела - уж больно бессмысленную физиономию сост-
роила Фукико.
Часто Мицуко наблюдала за девочкой - как та трет щеку потной ладош-
кой, или о чем-то думает, или лениво ест, глядя в пространство туповаты-
ми глазками, - и сердце сжималось от непонятного чувства. То ли от разд-
ражения, то ли от слишком сильной любви. В такие минуты хотелось ос-
таться вдвоем, поскорей бы уж уходил Таро на свою вечернюю прогулку. Но
когда Мицуко и Фукико оставались наедине, выяснялось, что им как-то не-
чем заняться. Чтения, даже вслух, девочка не признавала, и из-за этого
они постоянно ссорились. Но зато бывало и такое: сидит Мицуко, пришивает
своей питомице пуговицу на платье, а голенькая Фукико уткнется головой
ей в плечо и затихнет. Мицуко наклонится посмотреть - не уснула ли, а та
наморщила лоб и не отрываясь следит, как иголка в дырочки ныряет.
- Я смотрю, пуговица тебя интересует больше, чем книжки, - скажет Ми-
цуко.
А Фукико в ответ:
- Конечно. Ведь я не интеллигентка какая-нибудь. - И все испортит.
С тех пор как Фукико вошла в фавор к учительнице, остальные дети пе-
рестали задирать девочку в открытую, но за глаза по-прежнему говорили
про нее всякие гадости - еще больше, чем раньше. Особенно доставалось
папочке толстухи, который ходит в какой-то "Голубой бар" и там "крутит
задницей". Это интересное выражение малыши подслушали в разговоре
школьников постарше, что оно означает, не поняли, но подхватили и полю-
били употреблять к месту и не к месту. Загадочная фраза дошла до ушей
мамаш, которые ее смысла тоже не поняли и тщетно ломали себе голову -
что же такое "крутить задницей".
С Мицуко на эту тему беседу завела все та же Орита-сан. Сначала учи-
тельница долго смеялась - таинственная идиоматика ее ужасно развеселила.
Но Орита-сан была уязвлена таким легкомыслием и строго сказала:
- Это нужно немедленно прекратить. В конце концов, можно же и СПИДом
заразиться!
Мицуко не поняла:
- Что нужно прекратить?
Орита-сан еще пуще возмутилась - на сей раз лицемерием собеседницы:
- Так ведь ваш Таро с ним... - И запнулась, не договорила.
Никакой он не мой, подумала Мицуко, и какое мне дело, с кем он там
дружит. В общем, не доходило пока до нее, в чем суть дела.
- На мой счет можете не беспокоиться, - со значением сказала она,
чтобы стало ясно: если у нее с Таро что-то когда-то и было, то теперь
все, они чужие люди, у каждого своя жизнь. Но Орита-сан осталась неудов-
летворенной:
- Вы бы все-таки поговорили с ним по-человечески. Лучше всего, если
бы он вернулся к Есико-сан, ну а если не хочет - пусть разведется как
положено и тогда выходите за него замуж. Вот это будет по-людски. А
шляться по барам для голубых - это же последнее дело!
Мицуко молчала, совершенно сраженная словами "замуж" и "бары для го-
лубых". Так вот что такое пресловутый "Голубой бар"! Ну и пусть, подума-
ла она. Мне до этого дела нет.
- Меня его связи не интересуют, - сказала она вслух. - Пусть живет
как хочет. С чего вы взяли, что я собираюсь выходить за него замуж?
От этих слов Орита-сан чуть не всхлипнула:
- Какие вы с Есико жестокие! Вам на него наплевать! Ах он бедняжка. -
И, смахнув слезу, удалилась.
А вот чем закончилась вся эта история.
Однажды (дело было уже где-то в последних числах сентября) семейство
Орита в полном составе отправилось на выходные в гости к бабушке и де-
душке. Возвращались в воскресенье вечером. Электричка прибыла на токийс-
кий вокзал Уэно, семейство вышло на платформу, и тут сынишка объявил,
что у него шнурки на кроссовках спутались и дальше идти он никак не мо-
жет. Мать посмотрела - в самом деле, шнурки правой кроссовки каким-то
таинственным образом завязались в узел с шнурками левой. Просто мистика!
Мальчуган сел на корточки и принялся, кряхтя, распутывать узел, а госпо-
жа Орита поглядывала по сторонам - просто так, от нечего делать. Вдруг
видит - на противоположном перроне стоят рядышком двое - Таро Иинума и
Тосио Мацубара, у каждого по большому чемодану. Госпожа Орита так дерну-
ла своего благоверного за руку, что тот в первый момент ужасно возмутил-
ся, а когда сообразил, в чем дело, давай орать:
- Иинума! Иинума-кун!
Таро оглянулся, ни малейшего смущения не выказал, а очень вежливо
поклонился.
- Ты куда?! - еще отчаянней крикнул господин Орита.
- Большой привет, спасибо за все, - негромким, но почему-то очень
явственно слышным голосом откликнулся Таро.
- Ты, идиот!.. - хотел было продолжить диалог господин Орита, но в
это время со страшным грохотом и лязгом прибыл скорый, разъединив собе-
седников. Поручив жене следить за багажом, господин Орита кинулся к пе-
реходу, но вскоре вернулся обратно и, тяжело дыша, пожаловался:
- Не успел. Иду звонить в полицию.
Однако жена его от решительных действий отговорила: ну, поехал он ку-
да-то со своим приятелем, это ведь не уголовное преступление.
- А вот кому надо позвонить, так это Китамуре-сэнсэй, - задумчиво
произнесла госпожа Орита и прямо с вокзала позвонила Мицуко. К телефону
никто не подошел. Ладно. Вернулись домой - Орита-сан позвонила еще раз.
Опять никого. Очень странно - время-то было за полночь. Забеспокоились
супруги, сели в машину, поехали в Южный район, нашли тускло освещенную,
немощеную улочку, где жила Мицуко. Смотрят - в доме свет не горит. Пок-
ричали из двора: "Сэнсэй! Китамура-сэнсэй!" Никакого ответа. Тогда по-
дергали дверь - не заперта. Вошли в прихожую, зажгли свет, огляделись.
Очень чистенько, прибрано, только уж больно тихо. Тут Орита-сан толкнул
жену локтем в бок и пальцем на стену показывает, а на стене объявление.
Розовым фломастером, крупно: ПАНСИОН "КИТАМУРА" ЗАКРЫТ.
Ну вот, а назавтра получили супруги телеграмму: ВДВОЕМ ФУКИКО БЕЖАЛИ
КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ ПОКРОВОМ НОЧИ ТЧК БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ ТЧК МИЦУКО.
Дом Мицуко в скором времени снесли, стали строить на том месте много-
этажку. Учеников родители пристроили в другие пансионы, и стало в Южном
районе тихо, дети сюда больше не ходят.
