помню цифру конкретно, но помню, что он назвал какую-то
мизерную в сравнении с тем, что уже тогда имела Красная Армия.
"Грузи и эти орудия к отправке!" - негромко, но четко
скомандовал Сталин. И тут вдруг стакан с чаем, стоящий напротив
Апанасенко, полетел по длинному столу влево, стул под генералом
как бы отпрыгнул назад. Апанасенко отскочил от стола и
закричал: "ТЫ что? ТЫ что делаешь?!! Мать твою так-перетак!.. А
если японец нападет, чем буду защищать Дальний Восток? Этими
лампасами?! - и ударил себя руками по бокам. - Снимай с
должности, расстреливай, орудий не отдам!"
Я обомлел. В голове хоть и пошло все кругом, но пронзила
мысль: "Это конец. Сейчас позовет людей Берии, и погибнем оба".
И здесь я снова был поражен поведением Сталина: "Успокойся,
успокойся, товарищ Апанасенко! Стоит ли так волноваться из-за
этих пушек? Оставь их себе".
Прощаясь, Апанасенко попросился в действующую армию - на
фронт.
"Нет, нет, - дружелюбно ответил Верховный Главнокомандующий.
- Такие храбрые и опытные, как ты, нужны партии на Дальнем
Востоке".
Этот рассказ записал и прислал мне Герой Социалистического
Труда Федор Трофимович Моргун, который более 15 лет был первым
секретарем полтавского обкома КПСС, затем первым председателем
Госкомприроды СССР. Этот рассказ теперь опубликован в его книге
"Задолго до салютов" (Полтава, 1994. С. 67-71).
К этому нужно добавить, что действие происходило в октябре
1941 года. До того, как Япония ввязалась в войну против США. В
тот момент от Японии можно было ожидать чего угодно. Осень 1941
года для нашего Дальнего Востока - это был действительно
угрожаемый период.
Два самых трудных года, 1941-й и 1942-й, Дальневосточным
фронтом командовал генерал армии Апанасенко. Лично я не
сомневаюсь в том, что в случае нападения Японии на наш Дальний
Восток японские генералы в лице Апанасенко получили бы
достойного противника. Даже не имея достаточно войск, боевой
техники и боеприпасов, Апанасенко сумел бы сделать жизнь
завоевателей не самой приятной...
Генерал Апанасенко сумел вырваться в действующую армию
только в 1943 году. На решающий фронт. На Курскую дугу. Он был
смертельно ранен в боях под Белгородом во время Курской битвы.
Генерал армии Апанасенко Иосиф Родионович скончался 5 августа
1943 года в день, когда столица нашей Родины Москва впервые
салютовала войскам, одержавшим выдающуюся победу, решившую
исход войны.
4
И вот теперь марксистско-гитлеровские агитаторы рассказывают
нам, что Сталин истребил лучших из лучших, что вокруг него
остались только полуграмотные придурки, лишенные инициативы
тупицы и угодливые лизоблюды. Но давайте представим ситуацию: в
1937 году был арестован Апанасенко, приговорен к смерти и ждет
своей участи в камере. Мы знаем о нем совсем немного, но можно
ли представить, чтобы этот буйвол писал бы Сталину письма с
признаниями в любви? Письма типа: "Я умру со словами любви к
вам!" Да ни черта подобного! Если бы его посадили в камеру
смертников, то он бы крыл Сталина матом, как это случилось с
ним однажды, он бы зубами грыз решетки и замки. Не знаю, смог
бы он загрызть двух-трех палачей, но уж сапоги бы он им лизать
не стал.
5
Сразу после войны немецкие генералы завалили книжный рынок
мемуарами. В конце 50-х годов эти мемуары волной хлынули и в
нашу страну: Вестфаль, Блюментрит, Цейтцлер, Циммерман,
Мантейфель, Гудериан, Гот, Рендулич, Тйпельскирх, Кессельринг,
Шнейдер, Меллентин.
Признаюсь: мемуары немецких генералов мне нравились куда
больше, чем мемуары советских. Советский генерал вспоминал о
том, как последней гранатой рядовой Иванов подорвал немецкий
танк, как последним снарядом сержант Петров уничтожил атакующих
гитлеровцев, как под шквальным огнем политрук Сидоров поднял
бойцов в атаку, как лейтенант Семенов направил свой горящий
самолет на скопление танков... И рассказывали наши генералы о
том, что говорил, умирая, рядовой Иванов: он просился в партию.
И сержант Петров тоже просился. И все другие.
А у немцев никто почему-то подвигов не совершал, героизма не
проявлял. В их мемуарах нет места подвигам. Для них война -
работа. И они описывали войну с точки зрения профессионалов: у
меня столько сил, у противника, предположительно, столько...
Моя задача такая-то... Выполнению задачи препятствуют такие-то
факторы, а сопутствуют и облегчают ее такие-то. В данной
ситуации могло быть три решения, я выбрал второе... По такой-то
причине. Вот, что из этого получилось.
Мемуары немецких генералов - это вроде бы набор
увлекательных поучительных головоломок. Каждый писал на свой
лад, но все - интересно. А мемуары наших генералов вроде бы
писались одной и той же группой главпуровских машинисток,
которые только переставляли номера дивизий и полков, названия
мест и имена героев. У нашего солдата почему-то всегда не
хватало патронов, снарядов, гранат, и все генеральские мемуары
- про то, как наши ребята бросаются на танк с топором, сбивают
самолет из винтовки и прокалывают вилами бензобак
бронетранспортера. Все у нас как бы сводилось к рукопашной
схватке, к мордобою, вроде и нет никакого военного искусства,
никакой тактики.
У нас в мемуарах - школа мужества.
У немцев - школа мышления.
Скоро, однако, возникло сомнение: уж очень все они умные,
господа германские генералы, а Гитлер в их описаниях - полный
идиот, Коль так, как же эти умные люди позволили идиоту собой
командовать?
Впервые эта мысль мне в голову пришла, когда читал
генерал-полковника Курта Цейтцлера. Он был начальником Генштаба
во время Сталинградской битвы. Гитлера он описывает как полного
кретина: "Первая часть моего доклада была изложена в форме,
доступной для человека, не сведущего в военных вопросах"
(Роковые решения. М.: Воениздат, 1958. С. 159). Начальник
Генштаба составлял доклады для своего Верховного
главнокомандующего как для человека с улицы, который не знает
разницы между корпусом и бригадой. Проще говоря,
генерал-полковник Цейтцлер составлял доклады для Гитлера, как
для идиотика. Чтобы понятно было... Далее Цейтцлер на многих
страницах описывает свои гениальные решения (действительно
интересные) и реакцию на них тупого, упрямого ефрейтора.
Вот тут-то и подумалось: а ведь у вас, герр Цейтцлер, был
выход. В таких случаях начальник Генштаба должен сказать своему
любимому вождю или фюреру: воюйте как вам нравится, но я за все
это ответственности перед моей страной и историей не несу.
Увольте, батенька. Пошлите на любую должность, хоть на корпус,
хоть на дивизию, а то и расстреляйте, если нравится, но за свою
глупость извольте сами отвечать.
Так нет же. Не сказал так мудрый Цейтцлер. И другие генералы
помалкивали. Потому за всю гитлеровскую дурь все они несут
полную ответственность.
А вот пример из нашей истории. Немцы охватили Киев и
огромные пространства вокруг него гигантскими клещами: севернее
под Конотопом - 2-я танковая группа Гудериана, южнее под
Кременчугом - 1-я танковая группа Клейста. Ситуация ясна -
клещи сомкнутся в тылах Юго-Западного фронта, и в котле
окажутся пять советских армий. Что делать? Мнение начальника
Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова: пять армий
немедленно выводить из-под Киева. Как выводить? - не понимает
товарищ Сталин. А как же Киев? У Жукова сомнений нет: Киев
сдать!
Сталин - на дыбы: как это сдать? Сталин настаивает: Киев
удерживать. А Жуков знает: все равно не удержим. Лучше отдать
просто Киев, чем отдать Киев и полтора миллиона солдат, его
защищающих. Сталин настаивает: защищать! И тогда Жуков требует
отставки: вам виднее, воюйте как знаете, но я за это
ответственности ни перед народом, ни перед историей не несу.
Готов идти куда угодно, воевать хоть ротным командиром, хоть
полковым, готов командовать корпусом, армией, фронтом, а ваших
преступных приказов выполнять не намерен. И Жукова сняли. И тут
же разразилась жуткая катастрофа. Две германские танковые
группы сомкнулись под Лохвицей...
Но уже без Жукова.
Почесал затылок товарищ Сталин, после того посылал Жукова
туда, где в данный момент решался вопрос жизни и смерти. А в
1942 году Сталин назначил Жукова своим заместителем.
6
А вот та же ситуация, тот же момент и то же место - Киев. В
германском главном командовании конфликт: что делать - идти
прямо на Москву или повернуть на Киев? Откровенно говоря, и то
и другое смертельно. Если германские войска пойдут прямо на
Москву, то все их тылы останутся открытыми, и тогда из-под
Киева будет нанесен удар, который отрежет германские войска от
баз снабжения. А если германские войска повернут на Киев, то
будет потеряно время и на Москву придется наступать по грязи и
снегу, а к этому германские войска не готовы. Так что же
делать? Гитлер считает необходимым повернуть на Киев. Гудериан
не согласен. Потом он будет настаивать, что это была роковая
ошибка, которая и привела к краху. Если так считаешь,
протестуй! Веди себя, как в этот день и час ведет себя Жуков:
пусть вожди воюют, если знают толк в этом деле, а меня увольте!
Но мудрый осторожный Гудериан выполняет приказ, не
протестуя. Я люблю Гудериана. Его книги всю жизнь со мной.
Умный был мужик. Но кроме ума генералу нужны характер, воля и
храбрость. Мемуары всех германских генералов пронизаны идеей:
Гитлер был дураком и заставлял нас выполнять дурные приказы.
Было именно так. Но генерал только тот становится великим и
непобедимым, кто дурных приказов не выполняет. Храбрость
солдата в том, чтобы идти на вражьи штыки, чтобы выполнять
приказ, который ему отдан. А храбрость генерала в том, чтобы
думать головой и выполнять только те приказы, которые ведут к
победе.
Как часто генералы, политики, историки Запада бахвалятся: у
нас думающий солдат! А у вас Ванька-дурак, он думать не обучен.
У вас, господа, думающий солдат? Это великолепно. А у нас
думающие генералы, они к тому же и храбрые. Им хватало смелости
иметь свое мнение и его отстаивать. Германский генерал выполнял
любой приказ. И это отнюдь не сила. Это слабость. А наши
генералы любого приказа не выполняют. Вот это - сила!
Если генерал имеет гениальную голову, но выполняет идиотские
приказы фюрера, который ведет страну к катастрофе, то грош цена
той гениальной голове. Что от нее толку? Такая голова годится
только на то, чтобы после войны написать великолепные мемуары.
А на войне от той головы проку нет. Если генерал выполняет
глупые приказы, значит, он не генерал, значит, он просто
солдафон.
Удивительная все-таки вещь. Сталин генералов истреблял перед
войной, но все равно находились такие, которые, как Апанасенко,
как Жуков, могли, рискуя жизнью, послать в известном
направлении самого гения всех времен и народов.
Самое страшное для правителя - оказаться в ситуации, когда
все вокруг поддакивают, когда все соглашаются с любыми
решениями правителя и восхваляют их. Любой самый умный человек
в этой ситуации теряет ориентировку, любой мудрец теряет
способность замечать свои ошибки. Потому повторяет их и
умножает.
Именно в этот тупик привела Гитлера его кадровая политика.
Гитлер перед войной своих генералов не стрелял, но они
почему-то оказались запуганными до полного солдафонства...
Вот вам и польза очищения: если бы Гитлер перед войной своим
