ГЛАВА 1
Началось все с того, что построил инструктор Скворцов парашютную команду
и сказал: "Здрассте".
- Здрассте! - девоньки хором.
- Умеет ли кто танцевать?
- Гу, - девоньки весело.
- Все танцевать умеют?
- Гу, - ответили девоньки. Без перевода ясно: как не уметь!
- Ладно, - инструктор Скворцов говорит. -
Кто танцевать умеет, три шага вперед... Шагом.. Арш!
Дрогнул строй девичий и отрубил три шага вперед.
Одна Настя на месте осталась.
Смерил взглядом строй инструктор Скворцов:
- Мне столько не надо. Мне одна только нужна
Ладно. Кто умеет хорошо танцевать... - Скворцов сказал с упором на слове
"хорошо". - Три шага вперед... Шагом... Арш!
Снова весь строй три шага вперед отрубил.
Одна Настя на месте так и осталась.
- Ладно, девоньки. Мне нужна та, которая очень хорошо танцует. - На этот
раз упор на слово "очень". - Три шага вперед... Шагом... Арш.
Еще три шага строй отрубил и замер.
А Настя одна на прежнем месте.
Тогда инструктор Скворцов к ней подошел.
- Анастасия, ты что ж это танцевать не умеешь?
- Не умею
- Врешь.
- Вру.
- Врешь? А почему?
- Не хочу танцевать.
- А танцевать не требуется.
Обошел инструктор Скворцов ее вокруг, оглядел.
- Я же не сказал, что танцевать надо. Танцовщиц у меня полная Москва. Мне
девочка нужна с координацией, с гибкостью, с быстротой движений, с
точностью. Давай так, ты нам только покажешь...
- Зареклась...
- А это танцем считаться не будет. Демонстрация способностей.
- Тогда пожалуйста. Только я без музыки не демонстрирую.
- Есть музыка.
Водрузил инструктор Скворцов на табуретку патефон, накрутил ручку как
полагается, поднял головку блестящую... Среди девчонок ропот: да вы на меня
только посмотрите! Да я вам и без музыки!
Поставил инструктор Скворцов головку на пластинку, порычал патефон,
похрипел, вроде великий певец перед исполнением, и ударили вдруг в его
патефонном нутре барабаны, взвыли саксофоны, заорали трубы:
трам-пам-пам-пам, трам-пам-пам-пам, пра-па, бу-бу-бу-бу-бу!!!
С первыми звуками замерла Настя, вытянулась вдохновением переполненная,
вроде электрический заряд по ней плавно прошел, вроде искры с пальцев
посыпались голубые.
И пошла.
И пошла.
- Эге, - девоньки сказали. - Эге.
Стоят вокруг, смотрят. А некоторые и смотреть не стали. На укладку
парашютов пошли.
А Настя Жар-птица чертиком заводным ритм негритянский выплясывает. И по
телу ее вроде волна вверх-вниз ходит, вроде ни костей в ней, ни суставов.
Как змея под дудочку. Танцует так, что с места не сходит. Но ведь и змеи на
хвосте танцуют, с места не сходя. При умении сцена вовсе не требуется.
Умеющему и зал танцевальный не нужен. При умении можно и на месте танцевать.
На собственном хвосте.
Где-нибудь в Калькутте или в Мадрасе оценили бы. И в Чикаго оценили бы.
Правда, и в Москве оценили.
- Ну, девоньки, кто кроме Настасьи талант продемонстрировать желает?
Никто не желает: прыжки сегодня, энергию экономить надо, не до танцев.
Смеется инструктор Скворцов. И Насте на ушко:
- Молодец. Ай, молодец. Я тебя за три парашюта продам.
Вечерами у Насти работа. Завод "Серп и молот". Литейный цех. Подметальное
дело. Семь часов в день. В соответствии со сталинской конституцией. А
парашютная секция по утрам.
- Многие думают, что главное в парашютном деле - укладка, прыжки,
приземление. Чепуха. Этому, девоньки, не верьте. Дураки думают, что
приземлился и делу конец. Нет, куколки мои тряпочные, после приземления
самое главное только и начинается. Надо парашют спрятать и с места
приземления уйти. Поэтому каждый день я вас на полный марафон гонять буду.
Уходя от преследования, надо уметь переплыть реку. Поэтому каждый день
помимо марафона мы будем плавать километр. Бассейна у нас нет, но он нам не
нужен. Москва-река - наш бассейн.
- А зимой?
- Зимой у Серебряного бора нам ледокол дорожку ломать будет.
Отгремела смена вечерняя. Затих цех. И раздевалки затихли. Никого.
Бесконечные ряды шкафов железных. На каждом шкафу замок. Все замки - разные.
Если бы нашелся какой коллекционер, то - раздолье ему, сразу бы в раздевалке
одного только цеха полную коллекцию замков собрал всех времен и всех
народов.
Осторожно Настя в свой шкаф железный - юрк.
Как мышка незаметная. Только щелочку надо оставить. Потому как снаружи
ручка есть, а изнутри не предусмотрена. Щелкнет замок, как потом из этой
мышеловки выбраться? Тот, кто шкафы для раздевалок делал, никак предположить
не мог, что шкаф спальней кому-то служить будет. Домом родным.
Прижалась Настя спиной к железной стенке, обняла колени руками. Голову на
колени - и спит. Жаль, затекают ноги быстро. Жаль, не вытянуть их. Жаль,
ночами холодно. Жаль, что халаты промасленные не греют и голова от их запаха
болит. Только пустяки все это. После марафона, после плавания километрового,
после парашютной тренировки (а для умеющих хорошо танцевать - еще и
стрельба, и самбо, и ориентирование на местности), после вечерней смены
спится хорошо даже в железном шкафу раздевалки литейного цеха завода "Серп и
молот".
Строг инструктор Скворцов:
- Значит, так. Сейчас у нас сентябрь. Объявляю купальный сезон. Любое
занятие будем начинать с купания. Один час. И так будем продолжать. Весь
год. В Москве холодно не бывает. Редко-редко до минус тридцати доходит. Это
у нас в Сибири холодно. А тут тепло. Всегда. Но и у нас, в Сибири, вода
холодной не бывает. Никогда. Если вода холодная, то она твердеет и
превращается в лед. Но в любом льду всегда можно прорубить прорубь. В
проруби вода всегда теплая. Пока не затвердеет. Но мы новую прорубь к тому
времени прорубим.
И еще. Запрещаю воду ногой трогать. Запрещаю рукой. Незачем ее трогать.
Температуру воды на глаз видно. В лед не превратилась - значит теплая. В
воду входить быстро. От, этого решительность вырабатывается. В воду входить
так, как входит парашютист в пустоту. Все ясно?
- Все.
- Тогда одна минута на раздевание... пошла. А с завтрашнего дня
раздеваться будем быстро.
Почему Настя в шкафу спит? Потому, что больше негде. Совсем недавно жила
она в большой квартире. В очень большой. Но осталась одна Настя на всю
квартиру. На всю Москву. На всю Россию. Квартира гулкая. Москва гулкая.
Отдаются шаги в квартире. Отдаются шаги на Москве: ходят темными ночами
темные люди. Стучат в двери. Вы арестованы! Вы арестованы! Вы арестованы! Вы
арестованы!
Затаилась Москва. Притихла. Мертвой прикидывается. Ведет себя Москва
точно так, как город Конотоп. Когда шпана по улицам песни орет.
В те странные ночи ходила Настя из комнаты в комнату. В каждой - все
четыре стены книгами заставлены. Под потолки. А потолки раньше вон какой
высоты делали. Все бы хорошо но на двери входной Моссовет резолюцию
кнопочкой приколол: "Освободить до 13.7.1936". Резолюция в полном порядке:
печать с колосьями, с серпом и молотом и подпись крюком.
Куда книги девать? И вообще, что делать? Отец, красный командир, врагом
оказался. Не побоялся с самим Тухачевским спорить. А кто спорит с
Тухачевским - тот враг. И мать врагом оказалась. Враг без права переписки. А
дед-белогвардеец всегда врагом этой власти был. Дед где-то в маленьком
украинском городишке прошлое свое таит. К деду можно было иногда, тихонько,
на недельку. Теперь нельзя. Путь заказан.
Много друзей было у Насти в Москве. Только после ареста отца и матери
как-то дружба разладилась, а новая складываться перестала.
До 13 июля неделя оставалась, и потому сидела Настя днями и ночами, книги
листала. Читала она медленно. Быстро читать ее учили, но она этому
противилась. Тот, кто быстро читает, тот не водит глазами по строчкам, а
ведет глазами по одной линии сверху вниз. Девять секунд страница.
Так читать Настя не хотела. У нее - свой стиль. Никак ей нельзя было
объяснить, зачем по странице надо глазами сверху вниз скользить. Она вообще
не понимала, почему надо читать одну страницу, а потом другую. Развернутая
книга - две страницы. Поэтому она всегда читала обе страницы разом, не
скользя взглядом ни по строкам, ни сверху вниз, а накрывая сразу обе
страницы одним взглядом. И взгляд задерживала. Нормальному человеку на две
страницы требуется восемнадцать секунд, ей - целая минута.
Но в медленном чтении есть и преимущества. Восемнадцать секунд - чтение
поверхностное. Текст запоминается, но только если он понятен и интересен
читающему. Если же на две страницы тратить по целой минуте, то тогда
усваивается и полностью запоминается любой текст независимо от того, понятен
он или нет, интересен или не очень. Потом при желании любой однажды
прочитанный текст можно воспроизвести в памяти.
Любая человеческая голова способна удержать полное содержание любой
библиотеки мира, сколько бы миллионов томов в ней ни содержалось. Настя
никогда не имела намерения запомнить содержание всех книг какой-нибудь
библиотеки. Читала то, что под руку попадалось. А что читала, запоминала.
Имея прочитанные книги в памяти, в любой момент могла мысленно открыть любую
книгу на любом месте и перечитывать. И замечали странности за нею. То плачет
без причины, то смеется. А это она про себя то Гоголя читала, то Лермонтова,
а то Гашека.
А тогда в пустой гулкой комнате решила проверить, как запомнила Полевой
устав ПУ-36. Книжонка махонькая совсем. 215 страниц. 385 статей. Кроме
статей, запомнила Настя и то, что к уставу вроде и не относится: "Текст
отпечатан на бумаге Камского бумкомбината, отпечатано в 1-й типографии
Государственного военного издательства НКО СССР, Москва, ул.
Скворцова-Степанова, З".
Люди, которые читают быстро, чтобы наизусть запомнить книжку в 200-300
страниц, должны прочитать ее дважды. Некоторым требуется прочитать книгу
трижды. А Настя запоминала все прочитанное с первого раза. Так что время,
потраченное на медленное чтение, окупается. Может Настя весь ПУ-36 от начала
до конца рассказать. Не своими словами, а именно теми, которыми устав
написан. Может отдельные статьи вразброс цитировать. Только номер назовите.
Статья 128-я: "... Искусство составления приказа требует умения выразить
выпукло и категорически идею боя..." Есть статьи в уставе коротенько совсем,
как 280-я. Три строчки. А есть длинные, как 308-я и 309-я. Почти по целой
странице. Но ей все равно, как цитировать. Может - по статьям, может - по
страницам. Страница часто на полуслове начинается. На полуслове и кончается.
Вот Настя начинает с полуслова. Можно ее к по строчкам проверять. Всего в
книге 6544 строки. Например, пятая строчка на 139-й странице звучит так:
"наводка с 800 м. Если она этим требованиям не удовлетворяет, батарея по
тревоге.
Проверила себя. Сама себя похвалила: Ай да Настенька!
Только к чему все это теперь?
Книги, книги, Куда книги девать?
И решила Настя книги бросить в квартире. Те, которые любила и читала, она
все равно помнит. А те, которые не любила и не читала, зачем они ей?
Ушла из квартиры. Ушла из школы. Теперь в шкафу живет. Без книг. Мастер
Никанор замечает, что Настя вечерами в раздевалке прячется. Непорядок это.
Вдруг она - диверсант Вражеский? Вдруг она, одна оставаясь, оборудование
портит? Но добр мастер Никанор. Не гонит на улицу. Знает, что нет у Насти
дома нигде, кроме как в железном шкафу...
Разве нельзя в Москве найти места более подходящего, чем шкаф в
раздевалке литейного цеха завода "Серп и молот"?
Можно найти такое место. Но, оставшись одна
на весь мир, решила Настя начинать жизнь с начала.
