о каком всякий, занятый аналитическим трудом, мечтать должен. Дверь
старинную железную современной стальной заменили. И приладили табличку:
"Вход воспрещен!"
И уточнение:
"Вход разрешен:
1. Тов. Холованову.
2. Профессору тов. Перзееву.
3. Тов. Стрелецкой".
Перзеев - профессор-психолог. Работает в монастырских подвалах. Ему и
Холованову разрешен доступ в большую светлую комнату, которая отныне
именуется Залом Жар-птицы. Хозяйкой тут - Настенька. Они посетители, она -
постоянный работник.
Первым делом, до того как зал засекретили, приказала Настя печку-буржуйку
поставить. Монахи без отопления жили, и она могла бы, но с огоньком, с
легким запахом дыма, с треском сосновых смолистых поленьев лучше. И еще
приказала Настя, чтоб длинные широкие столы поставили. Принесли из трапезной
монастырской длиннющие дубовые столы. Черные. Лет им по двести. Ножки
резные. Так установили, чтоб не шатались. Намертво подогнали, вроде столы с
полом из одного камня вырублены. Не шелохнутся.
Вот и все условия для работы. Настя - не привередница.
В углу у буржуйки поставила Настя себе кресло дубовое резное. Не кресло -
трон. Спинка метра два высотой, вся чертиками и львиными мордами изрезана.
Заперлась Настя, растопила печку, села на трон и задумалась: с чего
начинать?
- Товарищи девушки, сегодня перед вами выступит наш дорогой профессор
Перзеев. Мы каждый день работаем рядом с этим незаурядным человеком,
забывая, что он один из величайших знатоков психологии вообще и психологии
людоедства в частности.
Захлопали девушки. Встал Перзеев, солнце в окне загородил.
- Товарищи девушки, людоедство - это самая интересная наука...
- А марксизм-ленинизм?
- Хм. Это, конечно, так. Хм... Да. Правильно. Я бы сказал так:
марксизм-ленинизм - вне конкуренции. Марксизм-ленинизм возвышается над всеми
науками и, конечно, является самой интересной наукой, но сразу за марксизмом
идет людоедство.
Одобрили девушки Перзеева: такого не вышибешь из седла.
- Итак, кто же такой людоед? Людоед - это самый обыкновенный человек,
которому очень хочется кушать. Все мы с вами людоеды, только у всех нас
сегодня был вкусный завтрак, и все мы сыты. Но как только... Одним словом,
людоедство - самая интересная в мире наука потому, что изучает психологию
человека, который превратился в зверя. Особый интерес представляет для науки
именно переломный момент, именно грань, которая разделяет существование
человеческое и существование скотское. Превращение людей в скотов происходит
поразительно быстро. Не забывайте - на нас всего только шесть тысяч лет
цивилизации легоньким слоем лежат, а если поскрести, то под этим слоем сто
миллионов лет беспросветного зверства. Каждого человека в это зверство опять
тянет, но не каждый сознается, что тянет. И не только психика тянет нас в
пучину зверства - случаются ситуации, когда надо или сдохнуть, или сожрать
ближнего. Даже не так: сожрать ближнего или ближний сожрет тебя. Терять
нечего, и сильный пожирает слабого. Став однажды людоедом, человек обычно до
конца жизни им остается, хотя и старается это скрыть. Это как убийство: один
раз убил, другой, а потом как втянешься! В людоедство втягиваются быстрее,
чем в обычное убийство. Людоедство более сильный наркотик, чем убийство без
пожирания трупа. В людоедство человек втягивается сразу после первого акта,
редко - после второго. Навсегда. Если после первого акта людоедства у
человека потом всегда будет достаточно пищи, то и тогда он тайно или явно
людоедом остается. Он может практиковать людоедство активно или только
мечтать о нем, но это дела не меняет: он людоед. Впрочем, как и все мы.
Советская наука, как самая передовая в мире, имеет уникальный опыт изучения
причин, условий, процессов и
Следствий людоедства. Наша наука имела совершенно беспрецедентные
возможности всестороннего изучения феномена массового людоедства, особенно в
1919 и 1920 годах, а также в 1932-м и особенно - в 1933-м. О! Наша наука
полностью использовала представившиеся ей возможности...
- И вы, профессор, - не выдержала Настя, - сами видели живых людоедов?
Рассмеялись все. И профессор рассмеялся:
- Только в подвале под колокольней я семьдесят шесть людоедов держу. Для
экспериментов.
Все в мире начинается с организации.
В каждом деле надо какую-то систему придумать, шкалу ценностей, какие-то
координаты изобрести, в которые факты и цифры можно укладывать и сравнивать.
Долго Настя на стену смотрела, а потом поставила лесенку и фотографию
клиента главного - Николая Ивановича Ежова кнопочками приколола. Фотография
30 на 24. Пробка для того, чтоб портреты и бумажки легко кнопочками
прикалывались.
Николай Иванович Ежов - точка отсчета. Николай Иванович Ежов - ближайший
друг товарища Сталина, следовательно, - главный враг. Николаю Ивановичу
Ежову доверена безопасность страны, правительства и товарища Сталина лично.
И если так, то товарищ Ежов - самый опасный человек.
Отошла Настя, голову склонила, на свою работу любуется: стена в четыре
человеческих роста и ширины соответствующей. Вся стена теперь мягкая и
пахучая: от пробковых панелей запах изумительный. До головокружения. Плиты
пробковые пропитывают чем-то возбуждающе-дурящим.
На возбуждающей стене - один портрет на четырех кнопочках: молоденький
шеф НКВД, на петлицах звезды, как у маршала. Под фотографией Настя самую
кратенькую характеристику приколола: "Родился 1 мая 1895 года. Пролетарского
происхождения. Хорошо поет. Ценитель искусств. Образования не имеет. Лечился
от педерастии. Не долечился".
Стукнул в дверь профессор Перзеев, зашел, похвалил: молодец, Жар-птица,
фотографии клиентов перед глазами иметь надо, в глаза клиентам почаще
заглядывать. В мир внутренний проникать.
Рядышком Настя фотографию жены приладила - Женечки Хаютиной-Ежовой с
характеристикой: "Делу партии предана. Проявляет революциононую
бдительность. Настойчиво изучает теорию марксизма-ленинизма. Любит икру
осетровую. Домработниц бьет. Одевается в Париже. Владеет самой богатой в
Москве коллекцией женской одежды. Любимые духи - "Лориган Коти". Любимые
камни: сапфиры с чернотой; изумруды цейлонские, светлые, с внутренним
сиянием; бриллианты бесцветные или розовые. Хорошо ориентируется в шкале
прозрачности бриллиантов. Лето проводит в Ялте, зиму в Барвихе и на курортах
Австрии. Сожительствует - см. особую папку 29/815. Сожительствовала с
Ежовым, когда мужем был Хаютин". Тут же и про Хаютина кратенько: "Враг.
Троцкист. Террорист. Вредитель. Своей женой изобличен в связях с германской,
польской и японской разведками. Ликвидирован".
Ниже фотографий Ежова с женой и ее бывшим мужем - портреты ежовских
заместителей: товарищей Фриновского, Заковского, Вольского, Жуковского и
Чернышева. Ниже портреты начальников главных управлений, центральных
управлений, республиканских наркомов, начальников областных и лагерных
управлений. И жены рядышком.
Важно о женах знать больше. Если какая жена мужем командует, то портрет
такой жены Настя не на одном уровне с мужем помещает, а чуть выше. Чтоб в
глаза бросалось. А если муж в семье главный, то тогда фотографию мужа чуть
выше фотографии жены. Но это редко.
С самим Ежовым не ясно. По записям разговоров выходит, что жена им
правит, как Бонапарт Европой. Но как напьется Николай Иваныч (а напивается
часто), то тут уж он Бонапарт. Потому портреты Ежова и его жены рядышком
висят. На одном уровне.
А Настя ниточками портреты соединяет. Все к системе привести надо. Чтоб
закономерности обнаруживать. Если люди свои - значит, соединить красной
ниточкой два портрета. У каждого начальника - группа, с которой связан
порукой, может, и кровью. Свою группу каждый начальник за собой по служебным
лестницам тянет. От каждого начальника к нижестоящим - красные ниточки: свои
ребята. Вражда - черная нитка между двумя портретами. Тайное
недоброжелательство - серая. Тут паутина серая сразу оплела все портреты.
Внебрачные половые связи - желтой ниточкой. Клубка не хватило.
Педерастические отношения - это голубеньким.
Пришел Холованов: ай да картина. Ай да умница Настя. Жаль, нельзя
товарищу Сталину в Кремль отвезти такую картину и продемонстрировать.
Ничего. Товарищ Сталин сам тут бывает. Покажем. Одно дело - папки листать,
листочки перекладывать, от пыли канцелярской чихать, другое дело - картина
на всю стену: сто главных лидеров НКВД и жены их тут же, и любовницы, и
любовники. Вся стена вроде мозаикой изукрашена. Не зря самолет в Лондон
гоняли. Не зря пробковые плиты фирмы "Эркол" везли. И как легко в случае
изменений портретики переколоть и ниточки перетянуть. Был товарищ Прокофьев
заместителем Наркома НКВД, перебросили его заместителем Наркома связи, на
его место товарища Бермана поставили, потом товарища Бермана назначили
Наркомом связи, товарища Рыжова на его место, расстреляли Рыжова, и кресло
зам. Наркома НКВД занял товарищ Жуковский. Если так и дальше пойдет, то
каждые три-четыре месяца надо портретик менять. Редко кто на этом месте, как
товарищ Берман, десять месяцев продержаться может. Если все к системе
привести, то не трудно понять, что товарища Жуковского скоро со стенки
снимать придется, и на его место вешать портрет товарища Филаретова. Но и
ему больше трех месяцев тут не висеть...
И как легко на пробковую стену повесить новый портретик. И ниточками с
другими портретами соединив: красненькими, серенькими, черненькими,
желтенькими, голубенькими.
На другой стене - карта Союза от потолка до пола. Флажками по карте
республиканские и областные управления, лагерные управления, тюрьмы, лагеря,
запретные зоны, санатории НКВД, дома отдыха, лагеря отдыха для детей
руководящих работников НКВД, исправительно-трудовые лагеря для детей
расстрелянных руководящих работников НКВД. Тоже картина впечатляющая.
В простенках между окнами Настя структуры смежных организаций разместила.
Система та же: пирамида из портретов начальников и их жен - это официальная
картина. А соединишь портреты ниточками разноцветными и вырисовывается
картина неофициальная.
Размещает Настя портреты тех, кто раньше в НКВД работал, и чудные узоры
расцветают: Наркомат лесной промышленности, присмотришься - филиал НКВД.
Наркомат связи, а все начальники из НКВД. Строительство железных дорог -
опять филиал НКВД. Освоение Севера - опять НКВД. Освоение Дальнего Востока -
опять филиал. Множество строек - и все филиалы. Много филиалов, на стенах
места не хватает.
Надо стенды заказать.
Москва снова про Робеспьера болтает. Народ московский особый интерес к
французской революции проявляет. Параллели напрашиваются: там церкви
разрушали и тут у нас; там террор и тут у нас; там Робеспьер был объявлен
Верховным существом, хм, тут параллель не прослеживается; там вождям
Робеспьер начал головы резать и у нас процессы над вождями, правда, головы
не отрезают, а только простреливают, а потом Робеспьера... того. Свои же.
Еще Настя повесила плакаты со знаками различия чекистов. Тут нюансы. Во
всех главных управлениях НКВД знаки различия, как в армии, но есть в НКВД
совершенно особая структура - ГУГБ: Главное управление государственной
безопасности. Этой структуре - привилегии и преимущества. Первичное звание -
сержант государственной безопасности, а знаки различия - как у младшего
лейтенанта армейского, пограничного или гулаговского. Лейтенант же
государственной безопасности носит шпалу, как капитан. Майор государственной
