безопасности - три шпалы, как полковник. И звания особые в ГУГБ, например:
старший майор государственной безопасности. Кто-то не очень языки знал,
когда звание такое придумывал. Майор и есть - старший. Старший же майор -
это вроде как дважды старший. У старшего майора государственной безопасности
в петлицах ромб. Во всех других главных управлениях НКВД и в армии ромб -
это комбриг. Не пожалел товарищ Сталин знаков различия Главному управлению
государственной безопасности. Жалко чекисты на сталинскую заботу
благодарностью не отвечают, заговоры плетут. В соседней комнате - тринадцать
тысяч папок с личными делами чекистов-заговорщиков. Это только те, которых
за последних полтора года пришлось ликвидировать. Где гарантия, что
оставшиеся новых заговоров не плетут?
Сидит Настя одна. Где день, где ночь? Глаза красные. Иногда стукнут в
дверь: обед. Хорошие обеды приносят. Но так же и уносят. Нетронутые.
Редко Холованов заглядывает:
- Что, Царевна-несмеяна, вычислила?
- Ничего не вычислила.
- Пошла бы пробежалась...
- Еще набегаемся, Дракон. Помяни мое слово: набегаемся.
- Пошла бы в бане выпарилась... Легче будет.
- Еще напаримся, Дракон. Еще напаримся.
Месяц прошел. Два прошло. Осунулась затворница. Побледнела лицом.
Непонятны разговоры чекистов. Вернее понятны, но не все. Между собой они
людей не именами, а кличками называют. Это у них вроде профессионального
шифра. Часто сменяемого. Чекисты целыми пластами меняются. Пока Институт
Мировой революции разберется, кого какой кличкой называют, уже новое
поколение начальственные кресла заняло и новые клички ввело...
- Ты как в гареме, Настена, чахнешь.
Это ничего. Придет время веселиться. А сейчас надо работать. Надо
собирать кусочки информации и сводить в систему. Все взаимосвязано. Только
эти связи не всегда понятны. Вот все и надо связать. И это труд. Работает
Настя так, что подташнивает слегка от недосыпа, работает так, что круги
зеленые в глазах. Работает так, что круги черные под глазами. Возможности
человеческого мозга катастрофически недооцениваются. Листает Настя папки,
читает, запоминает, сама себе удивляется: это нужно же столько запомнить!
- Нет, - говорит Холованов. - Так дело не пойдет, Не пойдет. Полетишь со
мной. Я тебя насильно от умственной работы отрывать буду. Приказ: одевайся в
меха, летим в Хабаровск.
Далеко до Хабаровска лететь. Посадка в Куйбышеве, заправка. Посадка в
Новосибирске, заправка, ночевка. Потом Иркутск. Только - потом Хабаровск.
Маршрут дальше проложен - до Владивостока. В этом смысл особый.
А пока самолет летит. В кабине - Холованов, радист и бортмеханик. А в
салоне Настя одна - спецкурьер. Укуталась Настя в полярные меха, пригрелась.
Шевелиться не хочется. Двигатели рядом ревут, раскалились. По крыльям иней,
а двигатели от жира - в дрожащем мареве и хвосты из них огненные. Сколько
энергии тратится на охлаждение двигателей. А ведь дойдут когда-то люди и до
того, что часть тепла двигателей будут отводить в кабину и греть ее, и тогда
пассажиры будут летать не в унтах, не в полярных куртках, не в волчьем меху,
а просто в пальто или даже в плащах.
Вторая посадка в Новосибирске.
Военный аэродром в лесу.
Отвел Холованов самолет на дальнюю стоянку. Для таких самолетов особое
место за тремя рядами колючей проволоки. Подтянул тягач цистерну
заправочную. Навалились инженеры и техники с отвертками на двигатели.
Грозный караул принял "Сталинский маршрут" под охрану. Подрулила машина.
"Эмочка". Это за бортмехаником и радистом. Их место в командирской
гостинице. Это не просто члены экипажа, а члены экипажа сталинского
самолета: в гостиницу для полковников.
А для Холованова (личный сталинский пилот) и для Насти (спецкурьер ЦК) -
другая машина и другая гостиница. Правительственная.
Это в другой стороне. В лесу за колючей проволокой, за зеленым забором.
Около того же аэродрома, только в ином мире.
Поднимается страна, строит заводы-гиганты, например самый мощный
авиационный завод в мире, а вокруг завода строится город Комсомольск. Строит
страна своими силами, живет в землянках и бараках, но американских инженеров
надо размещать так, чтобы не было стыдно за страну Советов. И потому в
живописном лесу у будущего Комсомольска за колючей проволокой и зеленым
забором строится американский городок. Строится по американским проектам, с
использованием американской техники и американских строительных материалов.
Маленькие уютные двухэтажные домики. Чтобы приятно было жить и работать:
семь-восемь комнат, приемный зал, кухня с залом для завтраков, обеденный
зал, вечерний зал, маленький совсем бассейн внутри дома и еще один - возле
дома, гараж на две-три машины, подвалы для разных надобностей и небольшой
садик вокруг. Вот и все. На семью из двух-трех человек вполне хватает.
Улочка небольших красивых домиков, кинотеатр, американский магазин,
маленький ресторанчик, поликлиника - вот и весь городочек.
И охрана вокруг.
Еще пример. В Магнитогорске строится сверхмощный металлургический
комбинат. Нужна броневая сталь. Неподалеку в уральском лесу за зеленым
забором - городок для американских инженеров.
И строит страна Челябинский танковый завод - и опять американский
городок.
И по всей стране.
Для руководителей наших советских - американские городки.
По американским проектам. С использованием американской техники. Из
американских материалов.
Так будут жить все люди в двадцать третьем веке. Если их много не
расплодится. А сейчас пока так можно строить только для тех, кто на самой
ответственной работе. Только для тех, кто ведет мир к Мировой революции, к
всеобщему счастью и равенству.
Открыл водитель дверь машины, вышла Настя - вся в меху. Пушистая, как
полярник. И Холованов вышел - тоже пушистый. Маленький дворец перед ними.
Белый дворец в голубой сибирской тайге. Американский проект. Четкие прямые
линии. Никаких излишеств. Как выражаются архитекторы: объект ориентирован
горизонтально. Белый гранит. Такого и у капиталистов не встретишь.
Правильно. Надо строить на века. Так строить, чтобы потомкам не стыдно было
за своих предков. Тишина над дворцом.
Только ветер в кронах сосновых шумит, тишины не нарушая, но подчеркивая
ее.
Провела горничная Настю и Холованова в покои.
Насте северное крыло, Холованову - восточное.
Название - гостиница, и потому ждешь широкие коридоры и красные ковры по
сверкающим паркетам. Как везде у нас. И ждешь двери вправо и влево.
А тут не так.
Тут планировка свободная. Как во дворце должно быть, как в космическом
корабле двадцать четвертого века. Основная идея: не позволить взгляду
охватить все сразу. Потому нет четких границ комнатам и залам, потому плавно
переходят коридоры в лестницы, а комнаты - в галереи и балконы. Потому
каждый поворот открывает что-то совсем новое. Потому двери покоев выходят не
в прямой, как улица Горького, коридор, а в залы неуловимой формы с огромными
каминами, с широкими подушками-диванами, с поющим в камнях среди тропических
орхидей ручейком, скользящим из одного зала в другой, со стеклянной стеной
над лесистым утесом, с настоящим сибирским водопадом, который ревет за
прозрачным барьером, бросая свою искрящую мощь в головокружительные глубины.
Ах, врезали дворец куда следует. С понятием.
Так надо дворец ставить, чтобы под балконами и галереями дикая река с
ревом рвалась через утесы к хрустальному озеру, чтобы водяная пыль водопада
закрывала ущелье, чтобы клубилась снежным туманом в ненастье, чтобы сверкали
в ней радуги от солнечного луча. Такое надо озеро выбирать, в котором вода
прозрачна до самых глубин, в котором каждый камушек на дне виден, каждая
рыбка в камнях. Такое надо озеро выбирать, в котором на той недоступной
стороне прямо из прозрачных вод громоздятся уступы бордовых гранитов, а с
каждого карниза в скалах в небо рвутся золотые кедры. Там место надо
выбирать, где запах смоляной тайги пропитал землю и небо навсегда.
Сбросила Настя унты, куртку волчьего меха, толстое шерстяное белье и
легкое шелковое. Ванна - маленький бассейн, бурлящий изнутри. Тут же рядом с
ее спальней и маленькая финская баня. Хорошо после многочасовой тошнотной
самолетной вибрации снять тяжелое облачение и забраться в бурлящую ванну.
Хорошо потом нырнуть в ледяной бассейн. Хорошо залечь на обжигающие доски
финской бани.
Холованов мог бы и дальше гнать самолет без ночевки в Новосибирске. Он
вообще сорок восемь часов лететь может. Но придумал ночевку, чтобы "Настю от
бумаг оторвать. Чтобы проветрить за облаками, чтобы напоить морозным
воздухом высоты.
Тихо в лесном дворце. Редко кто тут останавливается. И слуг не видно.
Спросили Настю, спросили Холованова: что на ужин? Желаете ли фильмы
смотреть? Какие именно? Нужны ли переводчики? Когда разбудить? Когда завтрак
подавать? И что на завтрак?
Исчерпаны вопросы, получены ответы, нет больше слуг.
Тихо, как в пустом космическом корабле. Только смолистые чурки в камине
потрескивают. Только запах дыма чуть тревожит. Только далекий шум тайги
будит неясные воспоминания.
Дракон и Жар-птица одни. На весь дворец. На всю Сибирь. На всю ночь.
ГЛАВА 9
В Хабаровске сели на рассвете.
Так Холованов поднимал самолет в Иркутске, чтобы в Хабаровске быть рано.
В полетном листе: транзит на" Владивосток. Это чтобы паники не поднимать,
местных руководителей не тревожить. Машину Холованов вызывает не из комитета
партии, но из ближайшей войсковой части. Опять же: зачем шум?
Настя в салоне переодевается. Все полярное заоблачное снять. В таком виде
по Хабаровску летом не ходят. Теперь на ней юбка, гимнастерка с алыми
петлицами, в петлицах - эмблемы: серп и молот 575-й пробы.
Туго Жар-птица ремнем перепоясалась, проверила пистолет на боку.
Проверила крепление цепи на портфеле. Портфель - в левую руку. На левое
запястье браслет замкнула стальной. Теперь портфель из рук не вырвать, разве
что руку отрубить.
Подошла машина командира соседнего истребительного полка: водитель и двое
охранников с винтовками.
Они еще не знают, куда им надо ехать и зачем.
Сказал Холованов в телефонную трубку командиру полка соответствующую для
такой ситуации фразу - и вот машина под крылом.
И сам командир полка - под крылом: не изволите еще чего потребовать? Нет,
Холованов ничего больше не требует. И командира полка к самолету не вызывал.
Просто командир по своей инициативе прибыл: все ли так? Не изволите ли еще
чего?
Нет. Ничего более Холованов не изволит. Командир может заниматься
повышением боеготовности вверенного ему полка.
Села Настя на заднее сиденье:
- В большой дом.
Козырнули охранники большого дома. Такая у Насти в руках бумага, что
долго ее на входе не задерживают.
По лестнице - вверх, мимо каменного изваяния: Ленин и Сталин на
скамеечке.
Расположение лестниц, коридоров, кабинетов Настя по схеме заранее
изучила, потому в дверь начальственную идет, не спрашивая направления.
Пышная тетя рванулась дверь собою прикрыть. Настя ее мягким движением с пути
убрала: нежно ребром ладони под подбородок - и медленно вверх, чуть толкая
назад. Такое движение нарушает равновесие противника. Пышная тетя плюхнулась
в кресло свое, а Настя мимо нее - к двери. Стукнула и тут же отворила, не
дожидаясь разрешения.
Поднимается ответственный товарищ из-за стола - весь возмущением налит: к
нему так не входят.
Предупреждая начальственный гнев, Настя скороговоркой представляется:
- Спецкурьер ЦК Стрелецкая.
