сам факт появления инопланетного существа на нашей планете, и как
беспрецедентен наш ответ на ваше предложение. Мы отвечаем вам отказом по
всем пунктам предложенного вами договора, мы отказываемся выдвинуть какой
бы то ни было контрдоговор, мы категорически настаиваем на полном
прекращении каких бы то ни было контактов между нашими цивилизациями и
между их отдельными представителями. С другой стороны, нам не хотелось бы,
чтобы такой категорический, недружелюбный по форме отказ углубил бы
пропасть между нашими культурами, пропасть, и без того едва преодолимую.
Мы имеем заявить, что идея контакта между различными цивилизациями в
космосе признается нами в принципе полезной и многообещающей. Мы имеем
подчеркнуть, что идея контакта с древнейших времен входила в сокровищницу
самых лелеемых, самых гордых замыслов нашего человечества. Мы имеем
уверить вас, что наш отказ ни в коем случае не должен рассматриваться вами
как движение враждебное, основанное на скрытом недружелюбии или связанное
с физиологическими и иными инстинктивными предрассудками. Нам хотелось бы,
чтобы причины отказа были вам известны, вами поняты и если не одобрены,
то, по крайней мере, приняты к сведению.
Хлебовводов и Фарфуркис в неподвижном напряжении, не мигая, глядели
на Лавра Федотовича. Полковник получил ответ на последнюю записку, сложил
все карточки в аккуратную пачку и тоже стал смотреть на Лавра Федотовича.
- Неравенство между нашими цивилизациями огромно, - продолжал тот. -
Я не говорю о неравенстве биологическом - природа одарила вас более щедро,
чем нас. Не стоит говорить и о неравенстве социальном - вы давно уже
прошли ту стадию общественного развития, в которую мы едва лишь вступили.
И уж, конечно, я не говорю о неравенстве научно-техническом - по самым
скромным подсчетам, вы обогнали нас на несколько веков. Я буду говорить о
прямом следствии этих трех аспектов неравенства, - о гигантском
психологическом неравенстве, которое и является главной причиной неудачи
наших переговоров. Нас разделяет гигантская революция в массовой
психологии, к которой мы только начали готовиться и о которой вы,
наверное, давно уже забыли. Психологический разрыв не позволяет нам
составить правильное представление о целях вашего прибытия сюда, мы не
понимаем, зачем ВАМ нужны дружба и сотрудничество с нами. Ведь мы
только-только вышли из состояния беспрерывных войн, из мира кровопролития
и насилия, из мира лжи, подлости, корыстолюбия, мы еще не отмылись от
грязи этого мира, и когда мы сталкиваемся с явлениями, которые наш разум
не способен вскрыть, когда в нашем распоряжении остается только наш
огромный, но не освоенный еще опыт, наша психология побуждает нас строить
модель явления по нашему образу и подобию. Грубо говоря, мы не доверяем
вам, как не доверяем все еще самим себе. Наша массовая психология
базируется на эгоизме, утилитаризме и мистике. Установление и расширение
контактов с вами означает для нас прежде всего угрозу немыслимого
усложнения и без того сложного положения на нашей планете. Наш эгоизм, наш
антропоцентризм, тысячелетиями воспитанная в нас религиями и наивными
философиями уверенность в нашем изначальном превосходстве, в нашей
исключительности и избранности - все это грозит породить чудовищный
психологический шок, вспышку иррациональной ненависти к вам, истерического
страха перед вашими невообразимыми возможностями, ощущение огромного
унижения и внезапного падения с трона царя природы в грязь. Наш
утилитаризм породит у огромной части населения стремление бездумно
воспользоваться материальными благами прогресса, доставшегося без усилий,
даром, грозит необратимо повернуть души к тунеядству и потребительству, а,
видит бог, мы уже сейчас отчаянно боремся с этим, как со следствием нашего
собственного научно-технического прогресса. Что же касается нашего
закоренелого мистицизма, нашей застарелой надежды на добрых богов, добрых
царей и добрых героев, надежды на вмешательство авторитетной личности,
которая грядет и снимет с нас все заботы и всю ответственность, что
касается этой оборотной стороны нашего эгоизма, то вы, вероятно, даже
представить себе уже не можете, каков будет в этом смысле результат вашего
постоянного присутствия у нас на планете. Я надеюсь, вы теперь и сами
видите, что расширение контакта грозит свести к нулю то немногое, что нам
с огромным трудом удалось пока сделать в области подготовки к революции в
психологии. И вы должны понимать, что не в вас, не в ваших достоинствах и
ваших недостатках лежит причина нашего отказа от контакта - она лежит
только в нас, в нашей неподготовленности. Мы отчетливо понимаем это и,
категорически отказываясь от расширения контакта с вами сегодня, мы отнюдь
не собираемся увековечивать такое положение. Поэтому мы, со своей стороны,
предлагаем...
Лавр Федотович повысил голос, и все встали.
- Мы предлагаем ровно через пятьдесят лет после вашего отлета
повторить встречу полномочных представителей обеих цивилизаций на северном
полюсе планеты Плутон. Мы надеемся, что к этому времени мы окажемся более
подготовленными к обдуманному и благоприятному сотрудничеству наших
цивилизаций.
Лавр Федотович кончил и сел, и все мы сели. Остались стоять только
полковник и Пришелец.
- Присоединяясь целиком и полностью к содержанию и форме изложенного
здесь председателем, - резко и сухо заговорил полковник, - я считаю своим
долгом, однако, не оставлять никаких сомнений у высокой договаривающейся
стороны в нашей решимости всеми средствами не допускать контакта до
условленного времени. Полностью признавая огромное техническое, а
следовательно, и военное превосходство высокой договаривающейся стороны, я
тем не менее считаю своим долгом совершенно недвусмысленно заявить, что
любая попытка насильственного навязывания контакта, в какой бы форме она
ни предпринималась, будет рассматриваться с момента вашего отлета как акт
агрессии и будет встречена всей мощью земного оружия. Всякий корабль,
появившийся в сфере достижения наших боевых средств, будет уничтожаться
без предупреждения...
- Ну товарищи! - прервал его Фарфуркис. - Ну невозможно же работать,
ну куда мы опять заехали?
Полковник пожевал губами, мутно огляделся, сел и тотчас же захрапел с
присвистом.
- Да, да! - сказал Хлебовводов. - Надо кончать. Я тут в меньшинстве,
но я - что? Я - пожалуйста... Не хотите его в милицию, не надо. А только
рационализировать нам этого фокусника как необъясненное явление, ей-богу,
ни к чему. Подумаешь, отрастил себе еще две руки...
- Не берет, - горько произнес невидимый Эдик. - Ничто их не берет.
Разве плохой был этюд?
- Отличный этюд, - торопливо шепнул я. - Отличный... Только ты не
уходи, сейчас тут начнется...
- Грррм, - сказал Лавр Федотович, остеклянел взором и разразился
небольшой речью, из которой следовало, что народу не нужны необъясненные
явления, которые могли бы представить, но по тем или иным причинам не
представляют документацию, удостоверяющую их право на необъясненность. С
другой стороны, народ давно уже требует беспощадного выкорчевывания
бюрократизма и бумажной волокиты во всех инстанциях. На основании этого
тезиса Лавр Федотович выражал общее мнение в том смысле, что рассмотрение
дела семьдесят два надлежит перенести на декабрь месяц текущего года с
тем, чтобы дать возможность товарищу Константинову К.К. отбыть по месту
постоянного жительства и успеть вернуться оттуда с надлежаще оформленными
документами. Что же касается оказания товарищу Константинову К.К.
материальной помощи, то Тройка имеет право оказывать таковую или
ходатайствовать об оказании таковой лишь в тех случаях, когда проситель
представляет собой идентифицированное ею, Тройкой, необъясненное явление.
А поскольку товарищ Константинов К.К. как таковое явление еще не
идентифицирован, то и вопрос о предоставлении ему помощи откладывается до
декабря, а точнее - до момента идентификации...
Большая Круглая Печать на сцене не появилась, и я облегченно
вздохнул. Но рано, рано! Константин, который в ситуации так до конца и не
разобрался и которого уже давно, надо полагать, распирало, демонстративно,
очень по-нашему, плюнул и исчез.
- Это выпад! - сейчас же закричал Хлебовводов радостно. - Видали, как
он харкнул? Весь пол заплевал!
- Возмутительно, - согласился Фарфуркис. - Я квалифицирую это как
оскорбление.
- Я же говорил - жулик! - сказал Хлебовводов. - Надо связаться с
милицией, пускай его посадят на пятнадцать суток, пускай он улицы пометет,
в четыре руки!
- Не-ет, товарищ Хлебовводов, - возразил Фарфуркис. - Здесь уже не
милицией пахнет, здесь вы недооцениваете, это плевок в лицо общественности
и администрации, это дело подсудное!
Лавр Федотович безмолвствовал, но его короткие веснушчатые пальцы
возбужденно бегали по столу - то ли он искал какую-то особенную кнопку, то
ли телефон. Запахло политической уголовщиной. Выбегалло, которому на
Константина было глубоко начхать, не мычал и не телился, а между тем
налитые глаза уже хищно сверкали, загривки щетинились, клыки готовы были
рвать, а когти - драть.
Я прокашлялся и с самым решительным видом попросил внимания. Внимание
было мне даровано, хотя и не слишком охотно, - время собирать камни уже
миновало, наступило время камнями убивать.
Стараясь говорить по возможности более веско, я напомнил Тройке, что
в ее интересах занимать галактоцентрические, а отнюдь не
антропоцентрические позиции. Я напомнил, что обычаи и способы выражения
чувств у инопланетных существ могут и должны сильно отличаться от
человеческих. Я обратился к изжеванной аналогии с обычаями различных
племен и народов нашей планеты. Я выразил уверенность, что товарища
Фарфуркиса не удовлетворило бы потирание носами в качестве приветствия,
принятое некоторыми народами Севера, но что товарищ Фарфуркис все-таки
вряд ли воспринял бы это потирание как унижение его положения члена
Тройки. Что касается товарища Константинова, то обычай сплевывать на землю
избыток жидкости определенного химического состава, образующейся в ротовой
полости, обычай, означающий у некоторых народов Земли неудовольствие, раз-
дражение или стремление оскорбить собеседника, может и должен у
инопланетного существа выражать нечто совершенно иное, в том числе и
глубокую благодарность за внимание. Так называемый плевок товарища
Константинова мог представлять собой и чисто нейтральную акцию, связанную
со спецификой физиологического функционирования его организма... ("Чего
там - функция! - заорал Хлебовводов. - Заплевал весь пол, как бандит, и
смылся!") Наконец, нельзя упускать из виду возможности интерпретировать
упомянутое физиологическое отправление товарища Константинова как
действие, связанное с его способом молниеносного передвижения в
пространстве...
Я разливался соловьем и с облегчением наблюдал, как пальцы Лавра
Федотовича двигались все медленнее и медленнее и наконец покойно улеглись
на бюваре. Хлебовводов все еще продолжал угрожающе рявкать, но чуткий
Фарфуркис быстро уловил изменение ситуации и перенес острие удара в
совершенно неожиданном направлении. Он вдруг обрушился на коменданта,
который, полагая себя в полной безопасности, с простодушным любопытством
наблюдал развитие инцидента.
- Я давно уже обратил внимание на то, - загремел Фарфуркис, - что
воспитательная работа в Колонии необъясненных явлений поставлена
