провернуть? По принципу наименьшего действия. Как в механике. На кой черт
мне такой-сякой инженерный диплом, если я не могу придумать, как мне
половчее ущучить этого безногого мерзавца...
Он остановил машину перед домом, где жил Рэдрик Шухарт, и немного
посидел за рулем, прикидывая, как вести разговор. Потом он вынул "этак",
вылез из машины и только тут обратил внимание, что дом выглядит нежилым.
Почти все окна были темные, в скверике никого не было, и даже фонари там
не горели. Это напомнило ему, что он сейчас увидит, и он зябко поежился.
Ему даже пришло в голову, что, может быть, имеет смысл вызвать Рэдрика по
телефону и побеседовать с ним в машине или в какой-нибудь тихой пивнушке,
но он отогнал эту мысль. По целому ряду причин. И, кроме всего прочего,
сказал он себе, давай-ка не будем уподобляться всем этим жалким типам,
которые разбежались отсюда, как тараканы, ошпаренные кипятком.
Он вошел в подъезд, неторопливо поднялся по давно не метеной
лестнице. Вокруг стояла нежилая тишина, многие двери, выходящие на
лестничные площадки, были приотворены или даже распахнуты настежь, из
темных прихожих тянуло затхлыми запахами сырости и пыли. Он остановился
перед дверью квартиры Рэдрика, пригладил волосы за ушами, глубоко вздохнул
и нажал кнопку звонка. Некоторое время за дверью было тихо, потом там
скрипнули половицы, щелкнул замок, и дверь тихо приоткрылась. Шагов он так
и не услышал.
На пороге стояла Мартышка, дочь Рэдрика Шухарта. Из прихожей на
полутемную лестничную площадку падал яркий свет, и в первую секунду Нунан
увидел только темный силуэт девочки и подумал, как она сильно вытянулась
за последние несколько месяцев, но потом она отступила вглубь прихожей, и
он увидел ее лицо. В горле у него мгновенно пересохло.
- Здравствуй, Мария, - сказал он, стараясь говорить как можно
ласковее. - Как поживаешь, Мартышка?
Она не ответила. Она молчала и совершенно бесшумно пятилась к дверям
в гостиную, глядя на него исподлобья. Похоже, она не узнавала его. Да и
он, честно говоря, не узнавал ее. Зона, подумал он. Дрянь...
- Кто там? - спросила Гута, выглядывая из кухни. - Господи, Дик! Где
вы пропадали? Вы знаете, Рэдрик вернулся!
Она поспешила к нему, на ходу вытирая руки полотенцем, переброшенным
через плечо, - все такая же красивая, энергичная, сильная, только вот
подтянуло ее как-то: лицо осунулось, и глаза были какие-то...
лихорадочные, что ли?
Он поцеловал ее в щеку, отдал ей плащ и шляпу и сказал:
- Наслышаны, наслышаны... Все времени никак не мог выбрать забежать.
Дома он?
- Дома, - сказала Гута. - У него там один... Скоро уйдет, наверное,
они давно уже сидят. Проходите, Дик...
Он сделал насколько шагов по коридору и остановился в дверях
гостиной. Старик сидел за столом. Муляж. Неподвижный и чуть перекошенный
на сторону. Розовый свет от абажура падал на широкое темное лицо, словно
вырезанное из старого дерева, ввалившийся безгубый рот, остановившиеся,
без блеска, глаза. И сейчас же Нунан почувствовал запах. Он знал, что это
игра воображения, запах бывал только первые дни, а потом исчезал напрочь,
но Ричард Нунан чувствовал его как бы памятью - душный, тяжелый запах
разрытой земли.
- А то пойдемте на кухню, - поспешно сказала Гута. - Я там ужин
готовлю, заодно поболтаем.
- Да, конечно, - сказал Нунан бодро. - Столько не виделись!.. Вы еще
не забыли, что я люблю выпить перед ужином?
Они прошли на кухню, Гута сразу же открыла холодильник, а Нунан
уселся за стол и огляделся. Как всегда, здесь все было чисто, все
блестело, над кастрюльками поднимался пар. Плита была новая, полуавтомат,
значит, деньги в доме были.
- Ну как он? - спросил Нунан.
- Да все такой же, - ответила Гута. - Похудел в тюрьме, но сейчас уже
отъелся.
- Рыжий?
- Еще бы!
- Злой?
- А как же! Это у него уж до смерти.
Гута поставила перед ним стакан "Кровавой Мэри" - прозрачный слой
русской водки словно бы висел над слоем томатного сока.
- Не много? - спросила она.
- В самый раз. - Нунан влил в себя смесь. Он вспомнил, что, по сути
дела, за весь день впервые выпил нечто существенное. - Вот это другое
дело, сказал он.
- У вас все хорошо? - спросила Гута. - Что вы так долго не заходили?
- Проклятые дела, - сказал Нунан. - Каждую неделю собирался зайти или
хотя бы позвонить, но сначала пришлось ехать в Рексополис, потом скандал
один начался, потом мне говорят: "Рэдрик вернулся", - ладно, думаю, зачем
мешать... В общем, завертелся я, Гута. Я иногда спрашиваю себя: какого
черта мы так крутимся? Чтобы заработать деньги? Но на кой черт нам деньги,
если мы только и делаем, что крутимся?..
Гута звякнула крышками кастрюлек, взяла с полочки пачку сигарет и
села за стол напротив Нунана. Глаза ее были опущены. Нунан поспешно
выхватил зажигалку и дал ей прикурить, и снова, второй раз в жизни,
увидел, что у нее дрожат пальцы, как тогда, когда Рэдрика только что
осудили, и Нунан пришел к ней, чтобы дать ей денег, - первое время она
совершенно пропадала без денег, и ни одна тварь в доме не давала ей в
долг. Потом деньги в доме появились, и, судя по всему, немалые, и Нунан
догадывался, откуда, но он продолжал приходить, приносил Мартышке
лакомства и игрушки, целыми вечерами пил с Гутой кофе и планировал вместе
с нею будущую благополучную жизнь Рэдрика, а потом, наслушавшись ее
рассказов, шел к соседям и пытался как-нибудь урезонить их, объяснял,
уговаривал, наконец, выйдя из терпения, грозил: "Ведь Рыжий вернется, он
вам все кости переломает..." - ничего не помогало.
- А как поживает ваша девушка? - спросила Гута.
- Которая?
- Ну, с которой вы заходили тогда... беленькая такая...
- Какая же это моя девушка? Это моя стенографистка. Вышла замуж и
уволилась.
- Жениться вам надо, Дик, - сказала Гута. - Хотите, невесту найду?
Нунан хотел было ответить, как обычно: "Мартышка вот подрастет...",
но вовремя остановился. Сейчас это бы уже не прозвучало.
- Стенографистка мне нужна, а не жена, - проворчал он. - Бросайте вы
своего рыжего дьявола и идите ко мне в стенографистки. Вы же были отличной
стенографисткой. Старый Гаррис вас до сих пор вспоминает.
- Еще бы, - сказала она. - Всю руку тогда об него отбила.
- Ах, даже так? - Нунан сделал вид, что удивлен. - Ай да Гаррис!
- Господи! - сказала Гута. - Да он мне проходу не давал! Я только
одного боялась, как бы Рэд не узнал.
Бесшумно вошла Мартышка, возникла в дверях, посмотрела на кастрюли,
на Ричарда, потом подошла к матери и прислонилась к ней, отвернув лицо.
- Ну что, Мартышка, - сказал бодро Ричард Нунан. - Шоколадку хочешь?
Он полез в жилетный карман, вытащил шоколадный автомобильчик в
прозрачном пакетике и протянул девочке. Она не пошевелилась. Гута взяла у
него шоколадку и положила на стол. У нее вдруг побелели губы.
- Да, Гута, - бодро сказал Нунан. - А я, знаете ли, переезжать
собрался. Надоело мне в гостинице. Во-первых, от института все-таки
далеко...
- Она уже почти ничего не понимает, - тихо сказала Гута, и он оборвал
себя, взял в обе руки стакан и принялся бессмысленно вертеть его в
пальцах. - Вы вот не спрашиваете, как мы живем, - продолжала она, - и
правильно делаете. Только ведь вы наш старый друг, Дик, нам от вас
скрывать нечего. Да и не скроешь!
- У врача были? - спросил Нунан, не поднимая глаз.
- Да. Ничего они не могут сделать. А один сказал... - она замолчала.
Он тоже молчал. Не о чем тут было говорить и не хотелось об этом
думать, но его вдруг ударила жуткая мысль: это вторжение. Не пикник на
обочине, не призыв к контакту, - вторжение. Они не могут изменить нас, но
они проникают в тела наших детей и изменяют их по своему образу и подобию.
Ему стало зябко, но он тут же вспомнил, что уже читал о чем-то подобном,
какой-то покетбук в яркой глянцевитой обложке, и от этого воспоминания ему
полегчало. Придумать можно все что угодно. На самом деле никогда не бывает
так, как придумывают.
- А один сказал, что она уже не человек, - проговорила Гута.
- Вздор, - глухо сказал Нунан. - Обратитесь к настоящему специалисту.
Обратитесь к Джеймсу Каттерфилду. Хотите, я с ним поговорю? Устрою вам
прием...
- Это к Мяснику? - она нервно засмеялась. - Не надо, Дик, спасибо.
Это он и сказал. Видно, судьба.
Когда Нунан снова осмелился поднять глаза, Мартышки уже не было, а
Гута сидела неподвижно, рот у нее был приоткрыт, глаза пустые, и на
сигарете в ее пальцах нарос длинный кривой столбик серого пепла. Тогда он
толкнул к ней по столу стакан и проговорил:
- Сделай-ка мне еще одну порцию, детка... и себе сделай. И выпьем.
Она уронила пепел, поискала глазами, куда бросить окурок, и бросила в
мойку.
- За что? - проговорила она. - Вот я чего не понимаю! Что мы такое
сделали? Мы же не самые плохие все-таки в этом городе...
Нунан подумал, что она сейчас заплачет, но она не заплакала, открыла
холодильник, достала водку и сок и сняла с полки второй стакан.
- Вы все-таки не отчаивайтесь, - сказал Нунан. - Нет на свете ничего
такого, что нельзя исправить. И вы мне поверьте, Гута, у меня очень
большие связи. Все, что смогу, я сделаю...
Сейчас он сам верил в то, что говорил, и уже перебирал в уме имена,
связи и города, и ему уже казалось, будто о подобных случаях он что-то
где-то слышал, и вроде бы все кончилось благополучно, надо только
сообразить, где это было и кто лечил, но тут он вспомнил, зачем он сюда
пришел, и вспомнил господина Лемхена, и вспомнил, для чего он подружился с
Гутой, и ему больше не захотелось думать ни о чем, и он отогнал от себя
все связные мысли, сел поудобнее, расслабился и стал ждать, пока ему
поднесут выпивку.
В это время в прихожей послышались шаркающие шаги, постукивание, и
отвратительный, особенно сейчас, голос Стервятника Барбриджа прогундосил:
- Э, Рыжий! А к твоей Гуте, видать, кто-то заглянул, шляпа... Я б на
твоем месте это дело так не оставил...
И голос Рэдрика:
- Береги протезы, Стервятник. Прикуси язык. Вон двери, уйти не
забудь, мне ужинать пора.
И Барбридж:
- Тьфу ты, господи, пошутить уже нельзя!
И Рэдрик:
- Мы с тобой уже все отшутили. И точка. Мотай, мотай, не задерживай!
Щелкнул замок, и голоса стали тише, очевидно, оба вышли на лестничную
площадку. Барбридж что-то сказал вполголоса, и Рэдрик ему ответил: "Все,
все, поговорили!" Снова ворчание Барбриджа и резкий голос Рэдрика: "Сказал
- все!". Ахнула дверь, простучали быстрые шаги в прихожей, и на пороге
кухни появился Рэдрик Шухарт. Нунан поднялся ему навстречу, и они крепко
пожали друг другу руки.
- Я так и знал, что это ты, - сказал Рэдрик, оглядывая Нунана
быстрыми зеленоватыми глазами. - У-у, растолстел, толстяк! Все загривок в
барах нагуливаешь... Эге! Да вы тут, я вижу, весело время проводите! Гута,
старушка, сделай мне порцию, надо догонять...
- Да мы еще и не начали, - сказал Нунан. - Мы только собирались. От
тебя разве убежишь!
Рэдрик резко засмеялся, ткнул Нунана кулаком в плечо.
- А вот мы сейчас посмотрим, кто кого догонит, кто кого перегонит!
Пошли, пошли, что мы здесь на кухне! Гута, тащи ужин...
Он нырнул в холодильник и снова выпрямился, держа в руке бутылку с
цветной наклейкой.
- Пировать будем! - объявил он. - Надо как следует угостить лучшего
друга Ричарда Нунана, который не покидает своих в беде! Хотя пользы ему от
