историю, значит и нашу историю могут попытаться спрямить... Подожди,
послушай! Во-первых, вы забываете, что не всякая инверсия имеет выражение
в реальности. Грамматика - одно, а реальность - это другое. Поэтому
сначала это выглядело у вас интересно, а теперь выглядит просто... Ну,
неприлично, что ли... Знаешь, что мне вчера сказал один наш деятель? Он
сказал: "Мы, знаете ли, не комконовцы, это комконовцам можно только
позавидовать. Когда они сталкиваются с какой-нибудь действительно
серьезной загадкой, они быстренько атрибутируют ее как результат
деятельности Странников, и все дела!"
- Это кто же, интересно, сказал? - мрачно спросил Тойво.
- Да какая тебе разница? Вот у нас закваска взбунтовалась. Зачем нам
искать причины? Все ясно: Странники! Кровавая рука сверхцивилизации! И не
злись, пожалуйста. Не злись! Тебе такие шутки не нравятся, но ты же их
почти никогда и не слышишь. А я их слышу постоянно. Один только "синдром
Сикорски" чего мне стоит... И ведь это уже не шутка. Это уже приговор,
милые вы мои! Это диагноз!
Тойво уже справился с собой.
- А что, - сказал он, - насчет закваски - это мысль. Это ведь ЧП!
Почему не сообщили? - осведомился он строго. - Порядка не знаете? А вот мы
сейчас Магистра - на ковер!
- Шуточки все тебе, - сердито сказала Ася. - Все кругом шутят!
- И прекрасно! - подхватил Тойво. - Радоваться надо! Когда начнутся
настоящие дела, станет не до шуток...
Ася с досадой стукнула кулачком по колену.
- Ах ты, господи! Ну что ты передо мной-то притворяешься? Не хочется
тебе шутить, не до шуток тебе, и вот это особенно в вас раздражает! Вы
построили вокруг себя угрюмый мрачный мир, мир угроз, мир страха и
подозрительности... Почему? Откуда? Откуда у вас эта космическая
мизантропия?
Тойво промолчал.
- Может быть, потому, что все ваши необъясненные ЧП - это трагедии?
Но ведь ЧП - всегда трагедия! Загадочное оно или понятное, ведь на то оно
и ЧП! Верно?
- Неверно, - сказал Тойво.
- Что - есть ЧП другие, счастливые?
- Бывают.
- Например? - осведомилась Ася, исполняясь яду.
- Давай лучше чайку попьем, - предложил Тойво.
- Нет уж, ты мне, пожалуйста, приведи пример счастливого, радостного,
жизнеутверждающего чрезвычайного происшествия.
- Хорошо, - сказал Тойво. - Но потом мы попьем чайку. Договорились?
- Да ну тебя, - сказала Ася. Они замолчали. Внизу сквозь густую
листву садов, сквозь сизоватые сумерки засветились разноцветные огоньки. И
искрами огней обсыпались черные столбы тысячеэтажников.
- Тебе имя Гужон знакомо? - спросил Тойво.
- Разумеется.
- А Содди?
- Еще бы!
- Чем, по-твоему, замечательны эти люди?
- "По-моему"! Не по-моему, а всем известно, что Гужон - замечательный
композитор, а Содди - великий исповедник...
- А по-моему, замечательны они совсем другим, - сказал Тойво. -
Альберт Гужон до пятидесяти лет был неплохим, но не более того,
агрофизиком без всяких способностей к музыке. А Бартоломью Содди сорок лет
занимался теневыми функциями и был сухим, педантичным, нелюдимым
человеком. Вот чем эти люди более всего замечательны, по-моему.
- Что ты хочешь этим сказать? Что ты в этом нашел замечательного?
Люди скрытого таланта, долго и упорно работали... А потом количество
перешло в качество...
- Не было количества, Ася, вот в чем дело. Одно лишь качество
переменилось вдруг. Радикально. В одночасье. Как взрыв.
Ася помолчала, шевеля губами, а потом спросила с неуверенным
ехидством:
- Так что же это, по-твоему, Странники их вдохновили, так?
- Я этого не говорил. Ты предложила мне привести примеры счастливых,
жизнеутверждающих ЧП. Пожалуйста. Могу назвать еще десяток имен, правда
менее известных.
- Хорошо, а почему, собственно, вы этим занимаетесь? Какое,
собственно, вам до этого дело?
- Мы занимаемся любыми чрезвычайными происшествиями.
- Вот я и спрашиваю, что в этих происшествиях чрезвычайного?
- В рамках существующих представлений они необъяснимы.
- Ну мало ли что на свете необъяснимо? - вскричала Ася. - Ридерство
тоже необъяснимо, только мы к нему привыкли...
- То, к чему мы привыкли, мы и не считаем чрезвычайным. Мы не
занимаемся явлениями, Ася. Мы занимаемся происшествиями, событиями.
Чего-то не было, не было тысячу лет, а потом вдруг случилось. Почему
случилось? Непонятно. Как объясняется? Специалисты разводят руками. Тогда
мы берем это на заметку. Понимаешь, Аська, ты неверно классифицируешь ЧП.
Мы их не делим на счастливые и трагические, мы их делим на объясненные и
на необъясненные.
- Ты что, считаешь, что любое необъясненное ЧП несет в себе угрозу? -
- Да. В том числе и счастливое.
- Какую же угрозу может нести в себе необъяснимое превращение
рядового агрофизика в гениального музыканта?
- Я не совсем точно выразился. Угрозу несет в себе не не ЧП. Самые
таинственные ЧП, как правило, совершенно безобидны. Иногда даже комичны.
Угрозу может нести в себе причина ЧП. Механизм, который породил это ЧП.
Ведь можно поставить вопрос так: зачем кому-то понадобилось превращать
агрофизика в музыканта?
- А может быть, это просто статистическая флуктуация?
- Может быть. В том-то и дело, что мы этого не знаем... Между прочим,
обрати внимание, куда ты приехала. Скажи на милость, чем твое объяснение
лучше нашего? Статистическая флуктуация, по определению непредсказуемая и
неуправляемая, или Странники, которые, конечно, тоже не сахар, но которых
все-таки, хотя бы в принципе, можно надеяться поймать за руку. Да,
конечно, "статистическая флуктуация" - это звучит куда как более солидно,
научно, беспристрастно, не то что эти пошлые, у всех уже на зубах
навязшие, дурно-романтические и банально-легендарные...
- Подожди, не ехидствуй, пожалуйста, - сказала Ася. - Никто ведь
твоих Странников не отрицает. Я тебе не об этом совсем толкую... Ты меня
совсем сбил... И всегда сбиваешь! И меня, и Максима своего, а потом
ходишь, повесивши нос на квинту, изволь тебя утешать... Да, я вот что
хотела сказать. Ладно, пусть Странники на самом деле вмешиваются в нашу
жизнь. Не об этом спор. Почему это плохо? - вот о чем я тебя спрашиваю!
Почему вы из них жупел делаете? - вот чего я понять не могу! И никто этого
не понимает... Почему, когда ты спрямлял историю других миров - это было
хорошо, а когда некто берется спрямлять твою историю... Ведь сегодня любой
ребенок знает, что сверхразум - это обязательно добро!
- Сверхразум - это сверхдобро, - сказал Тойво.
- Ну? Тем более!
- Нет, - сказал Тойво. - Никаких "тем более". Что такое добро мы
знаем, да и то не очень твердо. А вот что такое сверхдобро...
Ася снова ударила себя кулачками по коленкам.
- Не понимаю! Уму непостижимо! Откуда у вас эта презумпция угрозы?
Объясни, втолкуй!
- Вы все совершенно неправильно понимаете нашу установку, - сказал
Тойво, уже злясь. - Никто не считает, будто Странники причинить землянам
зло. Это действительно чрезвычайно маловероятно. Другого мы боимся,
другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь добро, как они его
понимают!
- Добро всегда добро! - сказала Ася с напором.
- Ты прекрасно знаешь, что это не так! Или, может быть, на само деле
не знаешь? Но ведь я объяснял тебе. Я был Прогрессором всего три года, я
нес добро, только добро, ничего, кроме добра, и, господи, как же они
ненавидели меня, эти люди! И они были в своем праве. Потому что боги
пришли, не спрашивая разрешения. Никто их не звал, а они вперлись и
принялись творить добро. То самое добро, которое всегда добро. И делали
они это тайно, потому что заведомо знали, что смертные их целей не поймут,
а если поймут, то не примут... Вот какова морально-этическая структура
этой чертовой ситуации! Азы, которые мы, однако, не умеем применить к
себе. Почему? Да потому, что мы не представляем себе, что могут предложить
нам Странники. Аналогия не вытанцовывается! Но я знаю две вещи. Они пришли
без спроса - это раз. Они пришли тайно - это два. А раз так, то, значит,
подразумевается, что они лучше нас знают, что нам надо, - это раз, и они
заведомо уверены, что мы либо не поймем, либо не примем их целей, - это
два. И я не знаю, как ты, а я не хочу этого. Не хо-чу! И все! - сказал он
решительно. - И хватит. Я усталый, недобрый, озабоченный человек,
взваливший на себя груз неописуемой ответственности. У меня "синдром
Сикорски", я психопат и всех подозреваю. Я никого не люблю, я урод, я
страдалец, я мономан, меня надо беречь, проникнуться ко мне сочувствием...
Ходить вокруг меня на цыпочках, целовать в плечико, услаждать
анекдотами... И чаю. Боже мой, неужели мне так сегодня и не дадут чаю?
Не сказав ни слова, Ася соскочила с подоконника и ушла творить чай.
Тойво прилег на диван. Их окна на грани слышимости доносилось зудение
какого-то экзотического музыкального инструмента. Огромная бабочка вдруг
влетела, сделала круг над столом и уселась на экран визора, распластав
мохнатые черные с узором крылья. Тойво не поднимаясь потянулся было к
пульту сервиса, но не дотянулся и уронил руку.
Ася вошла с подносом, разлила чай в стаканы и села рядом.
- Смотри, - шепотом сказал Тойво, указывая ей глазами на бабочку.
- Прелесть какая, - отозвалась Ася тоже шепотом.
- Может быть, она захочет с нами тут пожить?
- Нет, не захочет, - сказала Ася.
- Почему! Помнишь у Казарянов была стрекоза...
- Она у них не жила. Так, погащивала...
- Пусть и эта погащивает. Мы будем звать ее Марфой.
- - - - -
Я не собираюсь, разумеется, утверждать, будто именно такой, дословно,
разговор произошел у них поздним вечером 8 мая. Но что они вообще много
говорили на эти темы, спорили, не соглашались друг с другом - это я знаю
точно. И что никто их них не смог ничего доказать другому - это я тоже
знаю точно.
Ася, разумеется, не способна оказалась передать мужу свой вселенский
оптимизм. Оптимизм ее питался от самой атмосферы, ее окружавшей, от людей,
с которыми она работала, от самой сути ее работы, вкусной и доброй. Тойво
же пребывал за пределами этого оптимистического мира, в мире постоянной
тревоги и настороженности, где оптимизм передается от человека к человеку
лишь с трудом, при благоприятном стечении обстоятельств и ненадолго.
Но и Тойво не сумел обратить жену в своего единомышленника, заразить
ее своим ощущением надвигающейся угрозы. Его рассуждениям не хватало
конкретности. Они были слишком умозрительны, выдуманы. Они были
мировоззрением, ничем для Аси не подтверждаемым, своего рода
профессиональным заболеванием. Он так и не сумел "ужаснуть" Асю, заразить
ее своим отвращением, негодованием, неприязнью...
Поэтому они оказались в буре такими разобщенными и неготовыми, словно
никогда и не было у них ни этих споров, ни ссор, ни яростных попыток
убедить друг друга.
Утром 9 мая Тойво вторично отправился в Харьков, чтобы встретиться
все-таки с ясновидящим Хиротой и закрыть дело о визите Колдуна
окончательно.
- - - - -
ДОКУМЕНТ 9
РАПОРТ-ДОКЛАД
N 017/99
КОМКОН-2
Урал-Север
Дата: 9 мая 99 года
Автор: Т. Глумов, инспектор
Тема: 009 "Визит старой дамы"
Содержание: дополнение к р/д N 016/99
