стенам фабрики и забросали окна гранатами. После этого осталось только
вытащить трупы, прикончить раненых, погрузить на бронетранспортер мешки с
опиумом и взорвать оборудование. Операция прошла на самом высоком уровне.
Рядом с фабрикой оказалась крохотная деревушка. Местные полуголые жители,
их было не больше полусотни вместе с детьми, вылезли из своих лачуг и
смотрели на солдат с опаской, но с нескрываемой радостью. Видимо, "химики"
"Анаконды" здорово им насолили.
Пабст связался по радио с центром и доложил, что задание выполнено.
- Население приветствует силы возмездия! - захохотал он. - Организован
показ купальных костюмов.
- И тогда я услышал женский голос,- рассказывал Джон Грей.- "Население
нужно убрать полностью",- сказал женский голос. Даже Пабст растерялся. "Как
- убрать?" - спрашивает. "Не мне вас учить, - отвечает женский голос. -
Вспомните Буронго". Пабст выключил рацию. "Эй! - закричал он островитянам. -
Есть у вас, ребятки, лопаты? Яму, яму копать!" Я схватился за автомат, но в
это время кто-то сзади, кажется Клеман, огрел меня по каске. Когда я пришел
в себя, яма уже была зарыта...
Силач-Повеса встал, подошел к краю площадки и посмотрел из-под ладони на
четко вырисовывающийся под заходящим солнцем Оук-порт.
- Ты прав, Джин, здесь готовится какой-то дьявольский концерт. Давай-ка
попробуем вместе помешать этому.- Он протянул Геннадию руку.- Только у нас
не должно быть тайн друг от друга.
- Я русский,- сказал Геннадий,- советский пионер Геннадий Стратофонтов. В
том городестоит памятник моему прапрапрадедушке.
В это время по всему замку прогремел сильный звонок, затопали сапоги,
послышались голоса:
- Босс! Босс приехал!
ГЛАВА 13
большинство участников которой устраивают страшный шум,
но некоторые разговаривают вполголоса
В канун ежегодного традиционного праздника Кассиопеи на Больших Эмпиреях
произошла сенсация: в Оук-порт прибыл без всякого приглашения, проездом из
Зурбагана в Эдинбург, огромный международный симфонический ор-кестр под
руководством дирижера князя Грегори фон Нофирогерг. Сторонники выхода на
международную арену в сенате ликовали: вот они, результаты последней победы
над финским банановозом со счетом 105:3! Если уж прибыли музыканты, значит,
жди теперь какую-нибудь знаменитую футбольную команду "Манчестер Юнайтед"
или "Сантос", а то и ленинградский "Зенит".
Толпы жителей столицы собрались вокруг отеля- "Катамаран", который
заселяли музыканты. Музыканты всем понравились, Рослые, плечистые, с сизыми
носами, с серьгами в ушах, они легко несли в татуированных руках футляры со
скрипками, виолончелями, фаготами, контрабасами. Поразила всех внешность
дирижера: черная ассирийская борода, рыжие кудри, темные очки, закрывающие
пол-лица, треугольная шляпа с плюмажем, фигура десятиборца, огромная
узловатая дирижерская палочка величиной с палицу Геракла.
- Крепкие ребята,- сказал Нуфнути Куче лучшему легоперу вселенной Рикко
Силле.
Они стояли в первом ряду и разглядывали музыкантов.
- Может, вызовем их на булоножный поединок? - спросил Силла.
- Неплохая идея,- проговорил Нуфнути и вдруг схватил легопера за плечо.-
Рикко! Смотри! Смотри, кто среди них!
От автобуса к отелю шел крепкий загорелый мальчик с целой охапкой медных
тарелок в руках. Рядом с ним, нагруженный барабанами разных калибров,
двигался высокий стройный мужчина с длинными волнистыми волосами, с усами и
бородкой.
- Это Геннадий, - проговорил Рикко Силла. - Значит...
- Молчи,- шепнул Нуфнути Куче.
Геннадий уже заметил их. Подойдя ближе, он намеренно уронил тарелки и
быстро сказал нагнувшемуся сенатору:
- После захода солнца ждите меня возле памятника дедушке. Ждите столько,
сколько понадобится. Рядом со мной - друг.
Едва последние музыканты скрылись в отеле, из окон грянула искрометная
музыка Россини.
- Репетируют,- умиленно говорили в толпе. Ассирийская борода и шляпа с
плюмажем мелькала в окнах. Нестройное пение, крики, хохот и бульканье летели
из отеля. Официанты сбились с ног, поднося в номера лошадиные дозы "Горного
дубняка". Потом послышался мощный храп, перекрывающий музыку Россини.
- Спят или репетируют? - недоумевали в толпе.
- И спят, и репетируют,- говорили знатоки. Во второй половине дня
Геннадий нанес визит мадам Накамура-Бранчевской.
- О Джин! - протянув руки, сияя своей самой очаровательной улыбкой,
воскликнула дама.- Как я рада видеть вас вновь! Мистер Ричард Буги сказал
мне, что вы решили посвятить себя борьбе за свободу моего народа. Он очень
высокого мнения о вас, а это немало, мой мальчик. Но не будем о политике,
она меня мало интересует, я лишь сочувствую патриотам. В это время в комнату
вошла Доллис. Она хмуро посмотрела на Геннадия и буркнула: - Ты снова здесь?
- Доллис, как ты нелюбезна! - пожурила ее мадам.- Джин проделал такой
большой путь, чтобы вновь увидеть нас. Как здоровье вашей бабушки, Джин?
- Спасибо, мадам. Бабушка и ее брат шлют вам самый сердечный привет. О
вас много говорят в наших кругах. О вашем розарии ходят просто
фантастические слухи. На последнем уикэнде граф Чарли Бартлет
Эстерхаэи-младший, ну тот самый, что отличился в океанской гонке на яхте
"Клубника", читал ваши стихи из журнала "Лестница", а несравненная Грейс,
княгиня Монако, увидев ваш снимок в журнале, сказала, что, по ее мнению, ваш
род восходит к древнейшим французским фамилиям.
Накамура-Бранчевска от волнения даже покрылась красными пятнами и вроде
бы закатилась, на секунду потеряла сознание.
- Но как попал в Англию журнал "Лестница"? - пролепетала она.
- Это я привез его, мадам,- внутренне хохоча, с полупоклоном ответил
Геннадий.
- О Джин! О мой друг! - совсем уже расплылась в благостной истоме будущая
королева, но в это время в парке послышались мужские голоса, и она
пружинисто вскочила, глаза ее сузились, движения приобрели привычную хищную
гибкость.
- Извините, мой Друг, у меня сейчас заседание правления фирмы. Мы
увидимся завтра на празднике Кассиопеи Вы, конечно, знаете, что это будет
очень интересный праздник, - добавила она многозначительно и вышла.
Посмотрев в окно, Геннадий увидел Буги, Мизераблеса, Чанга и Латтифудо,
идущих по аллее к дому. Собранные вместе, эти господа казались персонажами
страшного сна.
- Ненавижу всю эту банду,- сказала за его спиной Доллис.
Он обернулся и увидел, что девочка смотрит на него нахмуренным, злым
взглядом.
- Что за чушь ты болтал матери о французских фамилиях7 - проговорила она
и вдруг схватила Геннадия за руку: ~ Знаешь, кто моя мать? Знаешь? - Доллис
передернулась, как от судороги. Лицо ее исказилось.- Она преступница!
- Ты что-нибудь узнала? - быстро спросил Геннадий,
- Очень многое. Она преступница! Она хочет поработить наш народ, отдать
его в кабалу иностранцам! Я все знаю, и, если ты из их банды, иди, доноси!
- Здесь нельзя говорить,- сказал Геннадий.- Давай выйдем в парк.
Они уселись на краю большого круглого бассейна. Ветви вавилонской ивы
надежно скрывали их. Здесь Доллис, волнуясь и чуть не плача, рассказала
Геннадию все, что он давно уже знал. Оказалось, что она случайно услышала
разговор своей матери с Мамисом, а потом и многое другое. Противоречивые
чувства раздирали девочку. Еще бы - ведь она привыкла любить свою мать и
даже преклонялась перед ней, перед ее красотой и умом. Сейчас, когда ей
открылась страшная правда, она не знала, что предпринять: высказать матери
все в глаза, убежать из дому, может быть, покончить с собой?
Она никогда не видела своего отца, погибшего во время цунами, капитана
дальнего плавания. Но была уверена, что если бы он был жив, он не дал бы
матери скатиться к преступлению.
С горечью слушал Геннадий исповедь своей маленькой подружки, столь
похожей на гор дую Ленинград скую чемпионку Наташу Вертопрахову.
Это был ветреный тревожный вечер. Пятна кроваво-красного заката,
сквозившего сквозь ветви агавы и юкки, северных пальм и итальянских сосен,
ливанского кедра и японской вишни, филодендрона, благородного лавра,
колыхались на глади бассейна.
- Этот бассейн сообщается с морем? - спросил Геннадий.
- Да, через подземный тоннель,- машинально ответила Доллис, глядя прямо
перед собой остановившимся взглядом.- Там есть решетка-фильтр...
- Решетку можно поднять?
- Стоит только нажать вон ту кнопку внизу.
Геннадий сбежал по ступенькам к самой воде, нажал кнопку и несколько раз
негромко позвал;
- Чаби! Чаби! Чаккерс!
После этого он засунул голову в воду и несколько раз позвал друга
ультразвуком.
- Ты не спятил, Джин? - спросила изумленная Доллис,
- Слушай, Доллис, сегодня решительный вечер. Многое зависит от нас, от
тебя и от меня. Слушай меня внимательно.
Он рассказал ей обо всем: о том, как он попал в плен, на остров Карбункл,
о своей поездке в Лондон, о коварных планах Накамура-Бранчевской и об
откровениях Ричарда Буги.
- Значит, я не ее дочь,- тихо проговорила Доллис.Значит, все эти годы я
была для нее только игрушкой. Значит, никакого отца-капитана у меня не
было...
Геннадий давно уже заметил, что по бассейну кругами ходит Чаккерс.
Врожденная деликатность, вероятно, мешала бывшему сержанту прервать разговор
девочки и мальчика.
- Доллис, ты должна узнать, о чем сейчас совещаются заговорщики.
Опасность угрожает не только Оук-порту, но и нашему научному кораблю "Алеша
Попович". Готова ты на это? - спросил Геннадий.
- Да,-решительно ответила девочка.
- После двенадцати ночи я буду ждать тебя на Львиной лестнице. Связным у
тебя будет один мой друг. Чаби!
Доллис вздрогнула: из воды высунулась лукавая круглолобая физиономия
дельфина.
- Привет, Гена,- хрипло сказал Чаби по-русски.- Ну как тебе бабушка,
Лондон? Ужас небось какой шум, а?
- Чаби, познакомься, это Доллис.
- Очень приятно, мисс.
- Будешь связным, Чаби. Тут большие дела начинаются.
- Да, я уже слышал, можешь на меня рассчитывать. Кстати, Генок, привет
тебе от ваших ребят. Я с ними на прошлой неделе болтал.
- Ну как они? - с волнением спросил Геннадий.
- Да все в порядке, работают по плану. Хорошие мужики: и Рикошетников -
настоящая морская душа, и Верестищев, и Шлиер-Довейко, этот всякое видал, и
помполит Хрящиков всегда найдет нужное слово, и Барабанчиков, и Телескопов.
И, что характерно, Генок, не унижают эти ребята твоего человеческого
достоинства. Вот что характерно - понимают нашего брата!
При этих словах Геннадий особенно остро почувствовал, как не хватало ему
все это время его друзей, с которыми сам черт не страшен. Однако предаваться
размышлениям времени не было. Он встал и сказал:
~ Доллис, Чаби, друзья! Готовы ли вы бороться до конца за идеалы свободы
и справедливости?
- Готовы! - в один голос ответили дельфин и девочка.
- Давайте скрепим нашу дружбу и клятву рукопожатием! - торжественно
сказал Геннадий.
- За неимением рук предлагаю потереться носами,- смущенно проговорил
дельфин.
Мальчик и девочка наклонились и потерлись носами о влажный клюв морского
человека.
- Да ну вас, ребята,- пробормотал Чаби.- В такие минуты плакать хочется.
Луна спряталась за голову Серхо Филимоныч Страттофудо, когда Геннадий по
водосточной трубе спустился на Сенатскую площадь. Огромная тень памятника
закрывала половину площади, и в этой тени за неосвещенными окнами маленького
кафе мерцали сигаретки ампирейских легоперов.
- Геннадий,- бросились к нему сенатор Куче, Рикко Силла и Токтомуран
Джечкин.- Как мы рады снова видеть вас, потомка нашего памятника, в добром
здравии!
