Несколько минут "Монголия" и "Отважный" шли рядом малым ходом по направлению
к Артуру.
- С "Цесаревича" передают: "Монголии" следовать в кильватер колонны
миноносцев", - доложил сигнальщик.
- Вот и ответ на мои сомнения! - обрадовался капитан. - Счастливо
оставаться в Артуре, ваше превосходительство! - прокричал он на "Отважный".
- Желаю успеха! - ответил уже издали Лощинский, и суда разошлись.
"Монголия" полным ходом устремилась на указанное ей флагманом место в
хвосте отряда миноносцев.
Теперь стала видна вся эскадра. Впереди шел "Цесаревич", беспрерывно
подавая эскадре различные сигналы. На судах их тотчас же повторяли. Слева,
напересечку курсу русской эскадры, выдвигались японские суда.
- "Микаса", "Асахи", "Фуджи", "Шикишима", - перечислял сигнальщик.
- Откуда ты их знаешь? - спросил его Охотский.
- На "Петропавловске" при адмирале Макарове был старшим сигнальщиком. Там
нас постоянно лепертили на японские корабли. Покажут вырезанное из картона
судно, а мы должны узнавать, какой это корабль - наш или японский, - пояснил
сигнальщик.
В это время зазвучал гонг, призывающий к завтраку.
- В кают-компании уже заняты все места, и некоторых даже некуда посадить,
- сообщил, подымаясь на мостик, первый помощник капитана. - Война войной, а
еда едой!
Русская эскадра в кильватерной колонне шла курсом на юго-восток, имея
тринадцать узлов хода. В голове шли два новейшей заграничной постройки
броненосца - "Цесаревич" и "Ретвизан", по своим боевым качествам не
уступавшие любому из японских кораблей. Следовавшие за ними броненосцы
"Победа" и "Пересвет" больше подходили к типу броненосных крейсеров, чем
броненосцев, имея сравнительно слабую десятидюймовую артиллерию и
недостаточное броневое прикрытие. Но для крейсеров ход их был слишком мал.
Наконец, два концевых корабля - "Севастополь" и "Полтава" - являлись
устаревшими тихоходными судами, только задерживающими остальную эскадру. Эта
разнотипность судов сразу дала себя знать. Без "Севастополя" и "Полтавы" ход
русских судов мало чем отличался от японских, достигая шестнадцати -
семнадцати узлов. С ними же трудно было бы идти даже по тринадцати узлов.
Еще перед выходом из Артура вносилось предложение идти на прорыв только с
четырьмя быстроходными броненосцами, направив "Севастополь" и "Полтаву"
вместе с канонерками для демонстрации к Дальнему, что привело бы к
разделению японской эскадры и облегчило выполнение задачи для основной
группы судов. Но Витгефт на это не согласился. Теперь было видно, насколько
гормозили ход эскадры тихоходные броненосцы. Растянувшись чуть не на
двадцать кабельтовых, эскадра фактически шла в двух группах. Впереди -
четыре головных броненосца, за ними, сильно отставая, тянулись "Севастополь"
и "Полтава".
Идущие сзади четыре быстроходных крейсера должны были следовать малым
ходом и временами вовсе стопорить, чтобы не налететь на концевые броненосцы.
Миноносцы двигались отдельной кильватерной колонной в стороне от главных
сил.
Главные силы японцев состояли из четырех современных броненосцев и двух
броненосных крейсеров новейшего типа. Все суда были более или менее
однотипны и обладали эскадренным ходом в семнадцать узлов. Кроме того, к
месту боя были подтянуты все остальные боевые отряды флота, но они
находились вне сферы действия артиллерийского огня и только наблюдали за
боем.
Сблизившись с русской эскадрой на восемьдесят кабельтовых, японцы открыли
огонь из крупных орудий. Некоторое время эскадры шли почти параллельным
курсом, ведя редкую перестрелку. Когда расстояние между эскадрами еще
уменьшилось, флагманский корабль японцев пристрелялся по "Цесаревичу" и
сигналом сообщил дистанцию остальным судам. Японские корабли открыли огонь
по русским сразу на поражение. Началась сильнейшая артиллерийская канонада.
Японцы и русские довели свой огонь до предела.
Нервно настроенные пассажиры "Монголии", как только грохот стрельбы
усилился, бросив завтрак, устремились на палубу. Напрасно пытался Охотский
задержать их внутри. Матросов, преградивших путь на палубу, оттеснили. Все с
тревогой стали следить за перипетиями морского боя. Рива опять устроилась на
капитанском мостике. Прежде всего она взглянула на "Севастополь".
Броненосец был весь окутан дымом и вел стрельбу своим правым бортом. На
нем то и дело сквозь дым мелькали огненные языки. Корабль казался пустым.
Наверху не было видно ни одного человека, только на мачте мелькали различные
сигналы.
Во главе, окруженный разрывами снарядов, шел "Цесаревич". На нем
беспрерывно появлялись огромные черные султаны от рвавшихся снарядов. В
бинокль было видно, как на корме начался пожар. Огненные языки высоко
вздымались вверх.
- Боже, какой ужас! "Цесаревич" горит! - воскликнула Рива, показывая на
адмиральский корабль.
- Здорово нашим попадает! Смотрите, и на "Пересвете" начался пожар. На
"Ретвизане" сбита половина мачты, - испуганно говорил Охотский.
- У японцев что-то незаметно таких разрушений. Даже на головном корабле
видны лишь легкие дымки, не то от пожара, не то от разрыва наших снарядов...
Капитан с тревогой смотрел на все приближавшуюся неприятельскую эскадру.
- Совсем близко от нас падают снаряды, - озирался он боязливо на всплески
воды.
В это время идущие впереди миноносцы по сигналу адмирала отошли еще
дальше от линии броненосцев. "Монголия" отстала от эскадры. Японцы круто
повернули "под хвост" русской эскадре и, недостижимые для пушек броненосцев,
всей силой огня обрушились на концевые крейсера. Море вокруг них закипело от
снарядов. Крейсера, в свою очередь, яростно отстреливались, окутавшись
густыми облаками черного дыма. Беспрерывный гул выстрелов и взрывов,
гигантские взметы воды создавали захватывающую дух картину стихийной мощи
разрушения. Забыв в эту минуту обо всем, Рива не спускала глаз с крейсеров.
Но вот на переднем из них - "Аскольде" - взвились на мгновение
разноцветные флажки, и четыре концевых корабля, круто повернув в сторону,
полным ходом вышли из-под обстрела.
"Аскольд", густо дымя из своих пяти труб, летел впереди, а за ним
поспевали "Новик", "Паллада" и "Диана".
- Молодцы, ловко выскочили! - восхищенно воскликнул Охотский.
Рива облегченно вздохнула и перевела бинокль на броненосцы Они уже
прекратили огонь. Пожар на "Цесаревиче" был почти потушен. На "Пересвете"
тоже не было видно огня. На всех кораблях стали появляться люди. Матросы
суетились на палубе, наскоро исправляя полученные в бою повреждения, но
крупных разрушений не было видно ни на одном из броненосцев.
- Пока, слава богу, наши корабли не сильно пострадали, - заметила Рива.
- Мы не видим бортов, обращенных к японцам. Там должно быть больше
разрушений, - ответил капитан. - Но самое главное то, что мы прорвались
через вражескую эскадру. Она осталась позади! - радовался капитан.
- Она может еще вернуться и догнать нас.
- Это не так просто. Мы ведь тоже не будем стоять на месте, - возразил
Охотский. - Видите, как "Цесаревич" прибавил ходу? Наши старички
"Севастополь" и "Полтава" едва поспевают за ним.
Японцы, продолжавшие идти прежним курсом, остались далеко позади. Можно
было надеяться, что русской эскадре с наступлением темноты удастся укрыться
и прорваться на север. На всех кораблях усиленно засемафорили. Сигнальщик,
наблюдая в бинокль, сообщил окружающим их значение.
- На "Ретвизане" убитых нет, раненых десять, повреждения малы; на
"Победе" трое убито, раненых двадцать, повреждений нет. "Пересвет" - нет ни
раненых, ни убитых, ни повреждений.
- Здорово! - удовлетворенно заметил Охотский.
- "Севастополь" - потерь и повреждений нет. "Полтава" - большая пробоина
в корме. Принято около трехсот тонн воды. Пятнадцать убитых, двадцать
раненых.
- Вот странно, а от нас казалось, что на "Полтаве" все благополучно!
- "Аскольд" - сбита передняя труба, две пробоины. Убито: один офицер и
десять матросов, ранено восемь матросов. На "Палладе" и "Диане" все в
порядке, - сообщил сигнальщик.
- Раненых сейчас будут доставлять к нам? - спросил поднявшийся на мостик
главный врач лазарета Петров.
- Едва ли! Это займет много времени, а нам надо удирать во все лопатки от
японцев. Видите, они опять повернули за нами. Сейчас начнется настоящая
погоня, - показал биноклем назад капитан. - Вот если какой-либо корабль
потонет, тогда мы подойдем к месту катастрофы и будем спасать тонущих из
воды.
- Даст бог, этого не случится! - с чувством проговорила Рива и еще раз
посмотрела в бинокль на "Севастополь", который мирно шел в общем строю. Она
радостно улыбнулась сама себе: ее Андрюша был цел и невредим.
Вскоре на кораблях пробили отбой, и с "Цесаревича" просигналили: "Команде
пить чай".
- Теперь и нам можно идти кончать прерванный боем обед, - проговорил
Охотский.
На палубе стоял оживленный говор, смех, шутки. Настроение у всех после
благополучно избегнутой опасности было повышенное.
- Кажется, нам сегодня посчастливилось, - улыбался главный врач. -
Прорвались через японскую эскадру и теперь можем двигаться во Владивосток.
- Рано еще радоваться, - охладил его восторг капитан. - Того может
вернуться, так как имеет большое преимущество в ходе.
- Пока он догонит, наша эскадра сумеет починить повреждения и снова
соберется с силами.
Пассажирки обменивались впечатлениями. Каждая говорила об интересующем ее
корабле, где находились либо муж, либо брат, либо возлюбленный.
- Капитан, миленький, узнайте фамилии убитых и раненых офицеров, -
обращались они к Охотскому.
- Это не так просто, сударыня. Мы ведь не знаем, какие потери на
кораблях.
- Сигнальщик же говорил вам, и мы слышали, что на "Аскольде" есть убитые,
а на других нет.
Чтобы отвязаться от назойливых приставаний, капитан обещал справиться по
семафору на названном корабле.
В кают-компании стучали ножи и стоял смутный гул общего разговора. Рива
следила, чтобы больные получили все, что им полагается.
- Сестра Блюм! - окликнул ее главный врач и, отведя в сторону, шепотом
сообщил: - К нам подходит японский крейсер. Очевидно, они хотят захватить
"Монголию". Побудьте здесь, чтобы не произошло паники.
Рива испуганно посмотрела на него и побледнела. Главный врач понял, что
она не - справится с его поручением.
- Выйдите на палубу, - сказал он. - Там вам будет лучше.
Спотыкаясь и вся дрожа от волнения, Рива поднялась на палубу. Здесь уже
собрался почти весь медицинский персонал: врачи, студенты-медики и
перепуганные сестры. Ни капитана, ни его помощников не было. Все были очень
взволнованы и с тревогой смотрели на быстро приближающийся японский крейсер.
Уже хорошо были видны стеньговые флаги с изображением восходящего солнца. На
мачте то и дело появлялись различные комбинации флагов. На мостике
сигнальщик, переодетый в штатское, разбирал вместе с молоденьким вахтенным
начальником значение сигналов.
- Остановиться, спустить трап, - сообщали они с мостика японские
приказания.
- Что с нами будет? - взволнованно допытывались все у Петрова.
- Мы находимся под охраной Красного Креста, и, следовательно, нам ничто
угрожать не может, - успокаивал главный врач.
- Вдруг они нас уведут в Японию? - спросила Рива.
- Ну что ж. Будем сперва протестовать, а затем повинуемся: иле и пойдем,
куда нам велят.
- С какой же это стати? Мы хотим оставаться с русскими, а японцы пусть,
если хотят, устроят плавучий лазарет и следуют за своей эскадрой.
Пока на палубе спорили, крейсер успел подойти к "Монголии", став в
