дело взлетали в воздух высокие всплески воды от падающих снарядов.
Около "Этажерки" Звонарев неожиданно встретил Варю Белую. Она имела очень
утомленный вид, но, как всегда, была преисполнена энергии.
- Меня не пропускают домой из-за обстрела гавани, - жаловалась она.
- Берите мою лошадь и скачите вокруг Золотой горы, - предложил прапорщик.
- Я только что хорошо выспался и отдохнул. Доберусь до Управления артиллерии
и пешком.
Взобравшись на лошадь, Варя помчалась вперед, а Звонарев стал пробираться
в Управление артиллерии. Один из снарядов поджег в порту цистерны с машинным
маслом, и черный густой дым закрыл всю Золотую гору и район порта.
Приходилось идти с трудом в клубах маслянистого черного дыма, непроницаемого
для лучей солнца. Когда прапорщик добрался до квартиры Белого, то походил на
негра.
- Отправляйтесь в ванну, - распорядился генерал, увидев Звонарева.
Помывшись и приведя себя в порядок, прапорщик отправился на доклад к
генералу в Управление артиллерии, где он застал Тахателова и Гобято.
- Объявим премию за отыскание проклятой батареи. Сто рублей офицеру,
двадцать пять солдату. Установим круглосуточное дежурство на Большом Орлином
Гнезде, Перепелиной горе и на Высокой. С них открывается большой кругозор, -
предложил Тахателов.
- Надо связаться с моряками. Они крепко заинтересованы в уничтожении этой
батареи, - добавил Гобято.
- Следует привлечь местное китайское население, которое прекрасно знает
окрестные горы и может сильно помочь в отыскании батарей, - проговорил
Звонарев.
- Попрошу вас, Сергей Владимирович, по этому вопросу связаться с Петром
Дмитриевичем Бутусовым. У него среди китайцев много знакомых и друзей, -
распорядился Белый.
На этом и порешили.
Едва прапорщик вышел из Управления, как встретился с Вен Фань-веем. После
своего неудачного покушения на Танаку в Дальнем китаец вернулся в Артур к
семье. Узнав об отходе русских войск и приближении японцев к Артуру, Вен
хотел было тотчас уехать с женой и ребенком на джонке в Чижу. Но для этого
надо было получить разрешение городского совета, и Вен обратился к Варе с
просьбой помочь ему в этом деле. Варя рассказала отцу о намерении садовника.
Белый велел передать китайцу, что японцев к самому Артуру не подпустят, и
Вен успокоился.
Отступление русских снова заставило Вена подумать об отъезде из Артура,
особенно когда начался обстрел осадными батареями города и порта. Но
предварительно он решил пробраться в осадную армию, где находились его
родственники, и поэтому согласился принять участие в разведке,
организованной Бутусовым.
Вернувшись с рассветом, Вен решил лично сообщить Белому о том, что видел
в японском тылу. Тут ему и встретился Звонарев. Китаец теперь часто видел
прапорщика вместе с Варей и постепенно изменил к нему свое отношение.
- Здравствуй, лао Вен Фань-вей, - приветствовал его Звонарев. - Нашел
батарею, которая обстреливает город и порт?
- Моя видала много-много батарея. Они шипко пуфпуф делай. Какая в
карабли, не знай. Моя хоти генерала Белая говори, - ответил китаец.
Прапорщик провел китайца в Управление артиллерии. Вен рассказал о том,
что видел. Но, плохо зная русский язык, многого не сумел объяснить. Белый
вызвал к себе Бутусова" который руководил разведкой и неплохо владел
китайским языком. С его помощью удалось уточнить многие детали расположения
вражеских осадных батарей.
Белый хотел было представить Вен Фань-вея к награде, но китаец отказался
и лишь попросил помочь ему выехать, когда будет нужно, из Артура.
На другой день на флагманском броненосце "Цесаревич" состоялось совещание
флагманов и командиров. Генерал Белый немедленно собрался в дорогу и взял с
собой Звонарева.
Японцы перенесли огонь на стоящие на внутреннем рейде суда. "Ретвизан",
"Победа" и "Цесаревич" усиленно осыпались снарядами. Прошло около получаса,
пока к пристани Артиллерийского городка смог подойти паровой катер
"Цесаревича". В момент его отхода один из снарядов угодил в борт броненосца
и, разорвавшись, изрешетил катер. Кроме того, оказалась перебитой дымовая
труба и штуртросы. Поэтому, прежде чем пускаться на нем в путь, надо было
произвести необходимый ремонт.
Только около полудня попали наконец артиллеристы на заседание моряков. В
отличие от прежних совещаний сегодня Витгефт ограничился лишь конкретными
указаниями о выходе эскадры, объявил диспозицию, порядок прохождения
тралящего каравана и еще раз повторил приказ о выходе наутро двадцать
восьмого июля.
- Прошу вас, господа, помнить, что мы выполняем волю его величества,
поэтому наши мнения должны остаться при нас. Я буду руководить эскадрой,
сообразуясь с обстановкой. Поврежденных в бою судов эскадра поджидать не
будет. В этом случае командиры должны действовать по способности, памятуя
общую директиву - идти во Владивосток, - закончил свою речь адмирал.
- Пронеси, господи, через мины у Артура, а там мы сумеем драться с
японцами, - ответил ему начальник штаба эскадры Матусевич. - Мины - вот
главная наша опасность.
- А прорыв в иностранные порты допустим? - вдруг спросил Ливен.
- Он будет рассматриваться как бегство с поля сражения, - ответил
Витгефт.
- Не согласен с этим, - возразил командующий отрядом крейсеров адмирал
Рейценштейн. - В Артуре невозможно больше исправлять поврежденные суда
вследствие обстрела порта с сухопутного фронта. Следовательно, корабли, не
могущие добраться до Владивостока, должны пытаться пробиться хотя бы в
нейтральные порты или, быть может, даже идти прямо навстречу Балтийской
эскадре.
- Да она еще не вышла из Кронштадта, - усмехнулся Витгефт. - Едва ли
Артур продержится до ее прихода сюда. Только это соображение и заставляет
нас выйти в море на явный разгром. Авось потопим несколько кораблей Того и
хотя этим поможем нашей второй эскадре.
- О нейтральных портах, идя во Владивосток, думать не следует, а то,
наверное, все в них окажемся и до места назначения не доберется никто, -
возразил командир броненосца "Севастополь" капитан первого ранга Эссен.
- Вильгельм Карлович, а нельзя ли будет взять с собой из Артура семьи
некоторых офицеров? - вдруг спросил младший флагман эскадры контр-адмирал
князь Ухтомский.
- Я думаю, что можно будет допустить пребывание женщин на "Монголии",
которая пойдет с эскадрой, - поддержал Матусевич. - Все равно вчера и
сегодня из города и особенно порта туда перебрались многие семьи.
- Пожалуй, на "Монголии" соберется столько всяких пассажиров, что и
раненым не останется места, - заметил Витгефт.
- Дело старшего врача лазарета урегулировать этот вопрос, - отозвался
Матусевич.
На этом совещание моряков и окончилось.
- Василий Федорович, - обернулся наконец Витгефт к Белому,
разговаривавшему с флагманским артиллеристом лейтенантом Кетлинским. - Я
прошу вас прибыть к нам, чтобы обсудить вопрос, как нам бороться с этой
паршивой батарейкой стодвадцатимиллиметровых пушек, которая нас обстреливает
уже несколько дней.
- Я тоже хотел переговорить с вами по этому поводу. Сейчас с вашим
флаг-офицером мы договорились о связи кораблей с нашими наблюдательными
пунктами и завтра попробуем сбить батарею перекидным огнем с броненосцев.
Оба превосходительства оживленно заговорили. Звонарев, ожидая
распоряжений, почтительно стоял в стороне.
- Вы это что, молодой человек, вместо службы в строю на Электрическом
Утесе перешли в адъютанты? - подошел к нему Эссен.
- Я все время вел работы по постройке укреплений на сухопутном фронте, но
на днях мне обещано возвращение на Утес, - ответил Звонарев. - Вы надеетесь
на успех при выходе эскадры, Николай Оттович?
- Тот не солдат, кто не имеет маршальского жезла в ранце! Но, откровенно
говоря, боюсь не столько японцев, сколько нашего адмирала. Вдруг опять при
виде японцев сдрейфит и побежит в Артур, как это было десятого июня. Да и
большинство наших командиров против выхода. Следовательно, они будут все
время оглядываться на Артур и при первом предлоге повернут назад.
- В таком случае необходимо сменить ненадежных командиров.
- Всех не сменишь. Беда наша в том, что у самого адмирала настроение
подавленное и полная неуверенность в себе.
Артиллеристы стали прощаться.
- До свидания во Владивостоке. Желаю вам, господа, полного успеха, -
говорил Белый, пожимая руки морякам.
- А вам желаю успешно выдержать осаду и поскорее освободиться от блокады,
- отвечал за всех Витгефт.
Генерал облобызался с ним и, растроганный, сел на катер.
Между тем бомбардировка прекратилась. Солнечный, ясный день приветливо
встретил вышедших из полутемных помещений броненосца артиллеристов. Катер
быстро доставил их на пристань.
На следующий день бомбардировка возобновилась с новой силой. С раннего
утра посыпались снаряды в западный бассейн, где стояли все броненосцы. Один
снаряд угодил в борт "Ретвизана" и нанес ему подводную пробоину почти в
полквадратной сажени. Броненосец через нее принял пятьсот тонн воды и осел
на один фут в воду. Одним из следующих снарядов был легко ранен в руку
командир броненосца Шенснович и двадцать человек матросов. Это происходило
на виду эскадры и произвело на всех удручающее впечатление.
Напрасно все шесть броненосцев громили перекидным огнем районы возможного
расположения японских батарей, сотрясая до основания хрупкие домики в Старом
и Новом городе. Бомбардировка неуклонно продолжалась. Стала очевидной
невозможность дальнейшего пребывания эскадры в Артуре.
Как только прекратился обстрел, со всех пристаней двинулись к кораблям
многочисленные шлюпки и катера. На некоторых из них восседали в ярких летних
платьях лейтенантши, капитаншн и представительницы артурского полусвета.
Плавучий лазарет "Монголию" целый день осаждали десятки катеров и шлюпок
с многочисленными пассажирками, предлагавшими свои услуги в качестве сестер
и санитарок. И хотя все штаты давным-давно были заполнены, все же пришлось
принять счастливиц, имевших превосходительных покровителей. Так как
разместить их в помещениях команды и медицинского персонала было невозможно,
то им отвели одну из кают, предназначенную для раненых.
- Не успеем мы выйти из Артура, а нам уже некуда будет принимать
подобранных в бою, - возмущался главный врач лазарета Петров.
Известие об уходе на следующее утро эскадры еще днем облетело город. Все
торопились на набережную, в последний раз полюбоваться стоящими на рейде
судами. Остающиеся в Артуре морские офицеры - молодежь с завистью, а старшие
с сожалением - глядели на темные силуэты кораблей.
- Кто из них будет еще плавать завтра в это время, - вздыхал пожилой
капитан.
- Можно ручаться, что не все, - ответил ему собеседник.
- Не верю, чтобы наши самотопы рискнули вступить в бой с японцами, -
басил тучный стрелковый капитан. - Как увидят Того, так и побегут куда глаза
глядят.
- На месте Стесселя я бы предупредил моряков, что обратно в Артур им ходу
нет, - вторил ему толстый полковник Савицкий.
- Без флота мы Артура долго не удержим, - задумчиво проговорил командир
полевой батареи подполковник Петров.
Такие разговоры велись и на улицах, и в ресторанах, и на батареях. Моряки
предпочитали отмалчиваться, чтобы не раздражать возмущенных полным
бездействием флота сухопутных офицеров.
В морском собрании в этот вечер остающиеся в Артуре морские офицеры
чествовали своих уходящих товарищей. Рекой лилось шампанское, произносились
горячие тосты, пылкие клятвы умереть, но не посрамить Андреевского флага.
Накануне выхода эскадры Звонарев с Борейко и учительницами Пушкинской
