вверх - она еще и высока была, пока не достигли гардеробной, где
жуликоватый (по первому впечатлению) метрдотель почему-то потребовал с
каждого по пятерке и только после этого ввел в зал.
В темный зал. Светилась только стойка.
- Усади нас поудобнее, бугорок. Чтобы никто не мешал, - не видя во
тьме мэтра, тихо приказал ему Смирнов. Ох, и нюх же у людей этой
профессии! Мэтр кожей ощутил опасность, исходившую от двоих из троицы и
определил их: приблизившись до внятной видимости, он, переводя взгляд со
Смирнова на Зверева, четко доложил:
- Сию минуту. Отдельный столик, я бы сказал даже кабинет. Устроит?
- Устроит, устроит... - проворчал Смирнов. - Куда идти-то?
Мэтр вывел их во второй зал, где было посветлее. По углам его
располагались некие подобия полисадников, за штакетником которых
существовали привилегированные столы. Поднявшись на приступочку по трем
ступенькам, трое устроились за столом.
Несколько фамильярно положив ладони на стол, мэтр, интимно улыбаясь
Смирнову и Звереву (мол, знаю кто вы, но никому не скажу), всеобъемлюще
проинформировал и нарисовал перспективу:
- У нас, в принципе, самообслуживание, но я распоряжусь, чтобы бармен
обслужил вас как официант.
Условный милицейский рефлекс заставил Смирнова сесть поплотнее к
стене и лицом к залу. Выложив из кармана куртки на стол портсигар и
зажигалку, он безапелляционно распорядился:
- Что пожрать - пусть бармен и кухня соображают. Бутылку хорошего
коньяка, лучше всего марочного грузинского, бутылку сухого, тоже
грузинского, и водички такой и сякой, - и в завершение признался: - Я
сладкую водичку люблю.
Считая разговор законченным, Смирнов вынул из портсигара беломорину
и, лихо ее заломив, воткнул в собственные уста. Мэтр сообщил язвительно и
сочувствующе:
- У нас, в принципе, не курят.
- В том же самом принципе, что и самообслуживание? - с ходу зацепился
за повторенное словечко Смирнов. - Тогда, браток, распорядись, чтобы было
можно.
- Только незаметно, чтоб другим завидно не было, - из каких-то своих
соображений понизив голос, сказал мэтр и удалился. Смирнов только
прикурил, пряча в ладошке папиросу, затянулся и, оглядев собутыльников,
предложил:
- Пока жратву и выпивку не принесли, я начну, пожалуй, а?
22
Магнитофонная запись:
И.Д. За этим и пришли сюда. Мы слушаем вас, Александр Иванович.
А.И. Вы все торопитесь, Игорь Дмитриевич, а я торопливых боюсь. Они,
конечно, делают все быстро, но плохо. Я люблю обстоятельность, точность и
мягкий, неслышный, а потому стремительный ход любого дела, которое
делается обстоятельно и точно.
И.Д. Вы считаете, что нам с Витольдом Германовичем крайне необходимо
знать, что вы любите и что не любите?
А.И. Во всяком случае, иметь в виду.
И.Д. Простите, но я не понял вас.
А.И. А что тут понимать? Не мешайте, вот и все.
И.Д. Я, мы - мешаем?
А.И. Очень.
И.Д. Еще раз простите, но мы можем отказаться от ваших услуг.
А.И. Да Бога ради. Насколько я помню, это вы упросили меня взяться за
это неважно пахнущее дело.
В.Г. Мне кажется, Александр Иванович, что вы уже добились
необходимого для вас накала атмосферы общения. Мы уже в раздражении, мы
уже плохо ориентируемся от злости, мы уже слабо контролируем нами
сказанное - вы добились своего, так что начинайте. С фактов.
А.И. Лучше с людей. С персоналий. С вас, Витольд Германович. О ходе
своей работы я ежедневно отчитываюсь в письменном виде перед Игорем
Дмитриевичем, а он знакомит с этим материалом только одного человека -
вас. За последние тридцать шесть часов я стал ощущать, что возможна утечка
моей, именно моей, информации.
В.Г. Доказательства утечки имеются?
А.И. Прямых, неопровержимых, так сказать, нет. Но события,
свершившиеся после вашего знакомства с моей информацией, наводят меня на
мысль об определенной связи этих событий с этой информацией.
В.Г. Вы подозреваете меня?
А.И. Больше некого.
В.Г. Непредвиденные совпадения, случайные соответствия,
непредвиденный расклад фактов - возможны?
А.И. Возможны, но маловероятны.
И.Д. Но все-таки возможны?
А.И. Возможны, возможны. В нашей стране все возможно, граждане.
Бармен. Ветчины три порции, зелененькие салаты, сырок неплохой и
рыбка - на закуску, я думаю, достаточно. "Варцихе" подойдет?
А.И. Что доктор прописал, сокол ты мой ясноглазый.
Бармен. А сухого грузинского нет. "Совиньон" молдавский.
А.И. Молдавское так молдавское. И за водичку спасибо. Сейчас себя
"Пепси" ублажу. А на горячее что у тебя?
Бармен. Единственное, что сейчас есть, куры-гриль.
А.И. Вот и приволоки их минут через двадцать.
И.Д. Витольд Германович, вы коньяк или вино?
В.Г. И пиво тоже. Как поп из анекдота. Коньячка, Игорь Дмитриевич.
И.Д. Александра Ивановича я не спрашиваю, а сам, если разрешите,
сухого выпью. Крепкого сегодня что-то душа не принимает.
В.Г. А и впрямь неплох коньячок!
И.Д. Хоть что-то у нас неплохо за этим столом.
А.И. Хорошо сидим!
В.Г. На что вы намекаете, Александр Иванович?
А.И. Констатирую я. Просто. Просто хорошо сидим.
В.Г. А следовало бы в глотки друг другу вцепиться?
А.И. Давайте-ка по второй.
И.Д. Частим.
В.Г. И это говорите вы, пьюший кислую водичку!
А.И. Ну, за то, чтобы Витольд Германович больше не передавал мою
информацию куда не следует.
В.Г. Договорились. Буду передавать куда следует.
И.Д. Шутка.
В.Г. Двусторонняя. Обоюдоострая.
А.И. Мне не удается нащупать связь между Сергеем Сергеевичем
Горошкиным, бывшим крупным функционером, а потом известным финансовым
дельцом и основным фигурантом Иваном Вадимовичем Курдюмовым. Я
добросовестно докладываю об этом Игорю Дмитриевичу, а Игорь Дмитриевич
передает полученную информацию Витольду Германовичу. Передали информацию
или нет, Игорь Дмитриевич?
И.Д. Передал.
А.И. На следующий день становится известно, что вышеупомянутый Сергей
Сергеевич Горошкин через несколько часов после моего сообщения выпархивает
с одиннадцатого этажа. Насколько я знаю, этот беспрецедентный полет уже
успели объявить самоубийством. Что скажете на это, Витольд Германович?
В.Г. А у вас есть доказательства, что это не самоубийство?
А.И. Есть. Косвенные, но весьма убедительные.
В.Г. Считаете - Г.Б.?
А.И. А кто же еще? Почерк, почерк-то не изменишь, как справедливо
утверждают графологи. Не так ли, Витольд Германович?
И.Д. Витольд Германович, вы тоже думаете, что это операция Г.Б.?
В.Г. Вполне возможно.
И.Д. И кем же она санкционирована?
В.Г. Я тоже хотел бы знать - кем?
А.И. Ну, ладно, с Горошкиным проехали. По другим моим каналам
выявлена роль начальника административного отдела ЦК КПСС.
В.Г. Заведующего.
А.И. Не понял?
В.Г. В ЦК КПСС - только заведующие и секретари. Там начальников не
бывает.
А.И. Не было. Ну, да черт с ними. Заведующий этот курировал операцию
по конспирации Курдюмова и был связан с ГБ как с непосредственным
исполнителем этой операции. Кроме того, заведующий...
В.Г. Широв его фамилия.
А.И. Хрен с ним, Широв, так Широв. Широв этот был связан с
Горошкиным. При мне сегодняшний номер одной веселой московской газетки, я
сейчас зачитаю из нее. Ага, вот... "Как нам стало известно из весьма
достоверных источников вчера ночью на территории одной из госдач, которые
до самого последнего времени занимали высокие политические чины,
неизвестные поспешно вырыли глубокую яму. По мнению компетентных
специалистов, этой ночью здесь был чрезвычайно поспешно вскрыт весьма
объемистый тайник. Содержимое тайника, и личности, опустошившие его -
темная ночь (приблизительно как та, в которую свершилось это) для
правоохранительных органов. Да, чуть не пропустил главное: на этой даче
еще десять дней назад жил зав отделом ЦК КПСС тов. Широв...". Ну, далее
газетные мальчики красочно описывают житие и деяния гражданина Широва.
Вопрос первый к вам, Игорь Дмитриевич. Кем и для кого устроена утечка
столь пикантной и в то же время не очень интересной для обыкновенного
читателя газеты информация?
И.Д. Своим вопросом вы вытягиваете из меня нужный вам ответ,
Александр Иванович. Утечка информации устроена Г.Б. для нас с вами.
А.И. Вопрос второй к вам, Витольд Германович. Правильно ли я считаю,
что двумя акциями, с Горошкиным и Шировым, Г.Б. дает мне ясно понять: нам
известны все твои шаги. Суетиться бесполезно, вырвано главное звено, и
поэтому ни Курдюмова, ни партийной валюты вам не видать?
В.Г. По-моему, вы считаете правильно. Возможность такого, если не
стопроцентная, то девяностопроцентная наверняка.
А.И. Я изложил факты и попытался соединить их причинной цепью. Кого я
должен подозревать, Витольд Германович?
В.Г. Естественно, в первую очередь меня. Но позвольте мне встречный
вопрос: в вашем самом близком окружении их информатора быть не может?
А.И. Не может.
И.Д. Ой, не зарекайтесь, Александр Иванович!
А.И. Вы что - хорошо знакомы с самым близким моим окружением?
Бармен. А вот и горячее. Курочки, дорогие гости, отборные.
А.И. Что мне нравится в тебе, паренек, так это заботливость. Ты
прямо, как папаша или мамаша. Спасибо, и ступай к себе за стойку считать,
сколько мы тебе задолжали.
Бармен. Приятного аппетита.
В.Г. Я вообще не знаком с вашим окружением.
А.И. Так почему вы позволяете себе подозревать моих друзей?
В.Г. Вот поэтому. По неведению.
А.И. Ясно. Кто меньше знает, тот крепче спит.
В.Г. Ага. Кто много жил, тот много видел.
А.И. Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Люблю умные
разговоры!
И.Д. Вы что - действительно пьяны?
В.Г. Мы резвились, Игорь Дмитриевич. Шутили друг с другом, так
сказать.
А.И. Как тот зятек, кто мимо тещиного дома без шуток не ходит.
И.Д. Но, я надеюсь, вы оба в состоянии подвести итоги нашей, с одной
стороны, чрезвычайно важной и, с другой, - весьма беспорядочной беседы?
А.И. Подводить итоги, делать резюме, подбивать бабки и производить
другие действия сегодня буду я. Один.
И.Д. Позвольте вас спросить - почему?
А.И. Потому что из всех троих дело это тащу я. Один.
И.Д. Неужели вы думаете, что ваша разработка - единственная?
В.Г. Игорь Дмитриевич...
А.И. Контрдействия со стороны противоборствующих, так сказать, сил
возникают пока лишь на мои действия. И поэтому я уверен - что дело тащу
один я.
И.Д. А вы не допускаете возможности, что другие действуют незаметнее,
профессиональнее, более тонко, наконец, нежели вы?
А.И. Где-то слышал английскую поговорку: у моей жены такой тонкий ум,
что его и не видно.
В.Г. Делайте ваши выводы, подведите итоги, подбивайте бабки, дорогой,
Александр Иванович. Мы с интересом слушаем вас.
А.И. Выводы будут кратки, итоги неутешительны. Начну с итогов. Теперь
совершенно ясно, что Курдюмовская акция настолько серьезна, что ее
вдохновители, участники и исполнители не остановятся ни перед чем. Группа
эта многочисленна и настолько сильна и укреплена, что в ответ на первые
мои осторожные шаги может позволить себе ответить двумя убийствами,
которые без особых трудностей квалифицируются, как самоубийства. Два - это
только о чем мы знаем. Сколько уже их в действительности и сколько их еще
будет - пока не знает никто, кроме головки группы.
